Кто бы сомневался, что теперь каждое утро Троянов будет начинать с меня, балуя себя нашими острыми диалогами. Сергей получает удовольствие от лицезрения моего гнева и эмоций, вызванных его словами. Прекрасно видит, что ковыряется в открытой ране, так и не затянувшейся после него. Каждый мой выпад тешит его самолюбие, каждая колкая фраза придаёт уверенности. Я всё ещё реагирую, забывая с головой спрятаться в толстом панцире, отстранённо отвечая на каждое предложение.

Держать себя в руках, равнодушно и лениво реагировать на выпады, откровенно наплевательски смотреть в глаза и чёртово притягательное тело. Когда-то моё тело. Сексуальный и упругий, подтянутый и рельефный, лишь одними воспоминаниями вызывает покалывания между ног, напоминая, что у меня целую вечность не было мужчины.

После него близости не хотелось ни с кем. Совсем. Не могла себя пересилить и сорваться в кого-то другого. Чёткая грань, не позволяющая подпустить к себе. Даже просто ради секса, физического удовлетворения, такого иногда необходимого. Троянов. Везде он. Всё о нём. Въелся под кожу, оставив своё клеймо на моём теле. Так горячо было только с ним. Так меня имел только Сергей. Жадно. До одури. До болевых ощущений и рыданий в момент оргазма. Не забуду. Такое невозможно забыть, не получится, как бы ни старалась.

‒ Доброе утро, Сергей Сергеевич. ‒ Размеренно вплываю в кабинет, застаю Троянова одного. Значит, можно себя не сдерживать.

‒ Доброе утро. ‒ Откидывается на спинку, проходится взглядом, вскользь, останавливаясь на груди и откровенно облизываясь. – Хотел всё это время посмотреть на тебя. Желал увидеть возрастные изменения. Надеялся, что ты стала хуже, но нет. Увы. Так же прекрасна.

‒ Даже не думай, Троянов. К тому же, насколько я знаю, у тебя скоро свадьба. ‒ Точно в цель, даже выражение лица изменилось, стерев с его лица улыбку. – На невесту смотри.

‒ Интересно, кто из сотрудников тебе трахает? – Вопрос прилетает неожиданно и настолько откровенно, что я вмиг вспыхиваю.

‒ Я против отношений на работе.

‒ Наши с тобой начались именно так. Так, кто?

‒ Кто меня трахает, не твоё собачье дело. Главное, ты смотри, в кого тыкаешь своим членом, мимо будущей жены можешь проскочить.

Играет желваками, испепеляя меня взглядом, но мгновенно расплывается в улыбке, подаётся вперёд.

‒ Ревнуешь?

‒ Да ни боже мой. ‒ Поднимаю руки. – Куда мне, безродной девке, да самого Троянова ревновать. Не доросла.

‒ Я такого никогда не говорил, ‒ выпаливает на вдохе.

‒ Ты нет. Папаша твой да. Целых три раза за десять минут нашего с ним «душевного» разговора.

‒ И когда же ты с ним общалась? – Подскакивает, прохаживаясь по кабинету.

‒ Сразу перед тем, как ты обвинил меня в измене. Хотя, на тот момент это уже было несущественно, твой папочка указала мне направление, в котором я должна валить из твоей жизни. Ты просто поставил точку там, где стояло троеточие.

‒ Он мне не говорил. ‒ Растерян. По-настоящему.

‒ Не удивлена. ‒ Закидываю ногу на ногу, подёргивая туфелькой. – Зачем вызывал? Если для того, чтобы выяснить, с кем я трахаюсь – бесполезно. Ещё вопросы есть?

‒ Так с кем, Лиза? – Нависает надо мной, давит своей силой и напором. – Кто имеет право устроиться между этих прекрасных ножек? Под кем ты стонешь, как стонала подо мной? Чьё имя выкрикиваешь, когда кончаешь?

Дыхание сбивается. Неосознанно сжимаю бёдра, вспоминая Сергея в себе. Картинка нашего секса настолько явная, что кажется, даже капелька пота стекает по спине, вызывая дрожь в теле. Слишком близко. Непозволительно и опасно. Нужна дистанция. Чем дальше, тем лучше. Не чувствовать его запах, опьяняющий до чёртиков. Не видеть эти губы, манящие прикоснуться.

‒ Да пошёл ты! – Вскакиваю, и только отойдя как можно дальше, чувствую себя в безопасности. – Не смей интересоваться моей жизнью. Я тебя не приглашала, сам припёрся в столицу.

‒ Я купил компанию, в которой ты работаешь. Напоминаю.

‒ Ты мог подписать вчера моё заявление, избавив нас обоих от бессмысленных выяснений отношений. И себя избавить от моего присутствия в твоей компании. Но вместо этого предложил повышение оклада. Я согласилась, потому что, кроме себя у меня есть… ‒ осекаюсь, вспоминая, что вот-вот скажу то, что Троянову не следует знать, ‒ сестра, которой я помогаю. ‒ Вовремя солгала, выпутавшись из собственного словесного капкана. – Все дальнейшие плевки желчью не имеют смысла. Всё давно сожжено и пепел развеян по ветру. «Нас» больше нет. Доказывать друг другу нечего и незачем. Есть только одно чувство, связывающее нас – ненависть.

Длинная тирада из моих уст превращает Троянова в монстра, с вздымающейся грудиной и сведёнными к переносице бровями.

‒ Я всё помню. Я. Всё. Прекрасно. Помню. ‒ Прикрываю глаза, снова уговаривая память остановиться в безумии. – И ты помнишь. Но это в прошлом. Успокойся и иди дальше. Ты скоро женишься, ‒ становится противно от этой фразы, ‒ начни всё заново, с новым человеком. И, возможно, станешь счастливым.

‒ Не стану. Это ты имела ввиду под своим «возможно», так ведь? – Дёргается, делая два шага ко мне, но тут же останавливая в необдуманном порыве. – И ты не станешь, ‒ констатация факта. Крыть нечем. – Потому что так бывает только один раз, и свой мы просрали.

‒ Прекрати! – Готова зашить ему рот красными нитками, чтобы он перестал повторять это. – Я не хочу это слушать. Не могу. Мне плевать на тебя! – Открываю глаза, чтобы видеть эффект от плевка. – Мне всё равно. Я ничего не чувствую. Я мёртвая. Вот здесь, ‒ прикладываю руку к груди, ‒ больше ничего нет. И это сделал ты. Ничего нет, Троянов.

Оба на взводе. Два человека, которых выворачивает наизнанку в присутствии друг друга. Мы горим, сжигая себя же. Но это уже не огонь любви. Это пламя недосказанности, обиды, злости и ненависти за всё, что сказали тогда, за всё, что сказать не успели.

‒ Ничего нет?! – Троянов почти рычит, срываясь с места. Прижимает моё тело к стене, с силой сдавливая ладони на талии.

Впивается в мои губы, сметая в остервенелом поцелуе. Грязный, глубокий, проникающий по самые рёбра и вмиг выпускающий всех монстров разом. Отвечаю, впуская его язык, позволяя прикусывать губы и орудовать у себя во рту.

Боже, как я, оказывается, по нему соскучилась!

Притягиваю Сергея к себе, зарываясь пятернёй волосы. Вспоминаю всё. Разом. В один момент вспыхиваю. Возбуждение накрывает волной, не позволяет отстраниться. Не сейчас. Я хочу вспомнить всё. Прямо в эту минуту. Каждое прикосновение отдаётся дикой болью горечи того, что мы потеряли.

Он целуется так, что я имя своё забыть готова. Грубо. Мозги на пол летят. Теряю контроль над мыслями и собственным телом. От поцелуев пламя идёт по коже, до пепла сжигая вены. Улетаю, теряя себя и последние попытки к сопротивлению. Лучше бы вообще его не знала, но я всё помню. Три года прошло, а от поцелуев Троянова всё так же вдребезги бьются стёкла моей души.

А он продолжает целовать, спускаясь к шее. Прикусывает, отчего я взвизгиваю и стону. Хаотично брожу ладонями по его телу, и не могу себя остановить, справиться не могу.

Теряюсь в нём. Снова и полностью. Как всегда.

‒ Есть. Не ври себе, Лиза. ‒ Ведёт пальцем по губам, сминая. ‒ Иначе бы так не реагировала. Стонешь, будто тебя все эти три года никто не целовал. ‒ Словно в душу заглядывает, изнутри прощупывает, точно знает, о чём говорит. – Хочу тебя. Прямо сейчас хочу. В тебя хочу. Уже не могу остановиться. Да и не способен.

Смотрит, пожирая, заглатывая сталью голода. Больной взгляд, пронизанный страстью и ненавистью одновременно.

Кляну себя и ненавижу за слабость. За то, что снова срываюсь в него. В жажду. Похотливую и порочную. Но Троянов прав. Остановиться невозможно. Почувствовать снова. На грани чувств и эмоций. До боли. Ещё сильнее ненавидеть друг друга за неконтролируемые желания и порывы.

‒ Так чего ты ждёшь? – Призыв к действию.

Согласие, дарованное мной единожды. Сейчас. Больше не будет. Больше не сможем, потому что уничтожим друг друга.