— Успокойся, — велел княжич. — Это первый раз, когда такое случилось? Почему же?

Страх заставил Юрия соображать быстро; он пожал плечами:

— До того я рисовал то, что нужно… Тренировался, чтоб руку набить, или следовал указаниям. Но этот кот… это как будто веление сердца, он совсем не нужен был на росписи…

Ему показалось, что колдовское создание обиженно мявкнуло.

— И как же это у тебя получилось? — протянул Драгомир, наклоняясь к коту.

Долго Юрий не думал — выложил все как на духу, вспомнил бабкины истории про старые, крепкие корни, которые связывали их род с древней силой. Казалось, только честность могла его теперь спасти от расправы жрецов, которые любую ворожбу, кроме своей, сотворенной через радения Белому Богу, считали ересью. Но Драгомир не проклял его, а с любопытством выслушал.

— Нужно подумать, как мы можем это использовать, — протянул он, словно помыслил вслух.

— Я могу еще что-нибудь нарисовать… — в волнении выпалил Юрий; его вдруг бросило в жар. — Даже ангелов, светлых духов! Или святых…

— Нет! — вдруг оборвал его Драгомир сурово. — Не смей! Уверен, мы не хотим знать, какими они могут быть, — пробормотал он, покачав головой. — Не для того мы строим церковь, чтобы потом город лежал в руинах… Приди завтра на княжеский двор, там и поговорим… — Драгомир бросил косой взгляд на колдовского кота. — И его забери, пригляди.

Кот, как ни странно, дался в руки. Он был теплый и настоящий, размурлыкался, и Юрий вдруг понял, что ничуть не жалеет, что его нарисовал. Пахло от кота краской — хотя от него самого, должно быть, тоже.

— Мой господин, но что вы тут делали в такой поздний час? — осмелился спросить Юрий, когда они с княжичем вышли на улицу. Тут того, как и должно быть, поджидала охрана.

— Отец Гостомысл сказал мне к тебе приглядеться, — довольно усмехнулся Драгомир.

========== 31. посвящение ==========

Комментарий к 31. посвящение

Последняя часть! Спасибо всем, кто прошел с нами этот тернистый путь! И счастливого Нового года ;)

А что до того, что происходит в этой зарисовке, так это мои небольшие заметки для истории про молодость Кощея и Вольги, которую я хочу написать. Собираемся красть Жар-Птицу (немного в стиле Гая Ричи). Надеюсь, я дойду до этой истории, а пока вот зарисовка, где все идет не по плану.

— Что ж, мы все умрем! — прошипел Кощей, как и всегда, прямо-таки лучащийся жизнелюбием. — Какой славный день для гибели!

— Думаешь, о нас споют в песнях?

Вольга сам же и фыркнул, обернулся. Двое всадников, отделившихся от города, стремительно приближались, и нелюдское чутье подсказывало ему, что у тех не простые скакуны, а колдовские кони, да и сами они далеки от обыкновенных вояк, которых приходилось видеть на службе у нагло обкраденного князя. Взметалась пыль столбом, кони рвались вперед, и уже слышно было их ржание, напоминавшее вой гончих собак. Сольвейг — по левую руку от Вольги — резко выпрямилась в седле, наложила стрелу на тетиву, однако стрелять было еще рано. Руки ее не дрожали.

— Все мы, конечно, однажды умрем, — протянул Вольга заунывно; его вдруг разобрал приступ какого-то безумного веселья — от залихватской скачки, от того, как их троих связал общий ужас, а больше всего — от содеянного. — Мне вот однажды кто-то говорил, что я приму смерть от коня своего… — припомнил Вольга.

— Случайно не в тот самый момент, когда ты будешь на этом коне убегать от дружинников? — оскалился Кощей. Напуганный мальчишка, он вцеплялся руками в поводья, нервно правя лошадью. Они приближались к лесу…

— Нет, но не могу ничего исключать! А может, там речь была о твоем коне, которого я сожрал?..

— Лучше бы ты им подавился!..

— Хватит трепаться, хуже суеверных баб! — возмутилась Сольвейг.

Всадники все не отставали, а Вольга покосился на мешок у бока своего коня — даже сквозь ткань было видно алое сияние от пера Жар-птицы, похищенного прямо из-под носа княжеских соглядатаев. Нужно было оторваться как можно скорее, потому как — нагоняли. Прошептав себе под нос пару проклятий, Вольга рванул тесемку, высвободил перо.

Пальцы жгло, но не настолько, чтоб совсем невыносимо. Человек бы не удержал, но Вольга — смог. Взмахнул пером, словно писал по небу, как древний летописец, слагающий слова о славных деяниях мертвецов, и за ними развернулось полотнище огня. Дохнуло жаром в лицо, опалило брови — и рухнуло позади, прямо на их преследователей.

Воцарилось молчание, словно пламя волшебное все выжгло, вплоть до звука. Впереди виднелся уже скат в лес, прибежище всех разбойников и воров, но Вольга остановился, поворотил заупрямившегося коня. Поглядел на выжженную дорогу позади — там, где пролегал давно вытоптанный путь, теперь было жуткое пепелище, и не разобрать там было ни косточки от княжеских слуг, все выжгло дотла чудо-перышко.

— Ну, кажется, не придется помирать, — предположил Вольга.

Сольвейг спешилась, тяжело дыша. Подумав, Кощей тоже сполз на землю, слегка неловко припадая на ногу — это с ним случалось, когда он слишком волновался. Шатнулся ближе, но, почуяв густую гарь, передумал.

— Перо почти погасло! — ахнула Сольвейг, указав на дар Жар-птицы, который Вольга по-прежнему сжимал в руке. Он-то не боялся, что перо помнется или переломится в его неосторожной лапище — но вот растерять силу, это оно могло вполне!

Ярко-алое, рассыпающее искры, теперь оно сильно потускнело, будто его усердно постирала какая-нибудь упертая хозяйка. Вольга с досадой выдохнул, однако подавил желание бросить перо в пыль. Умелый чародей еще угадал бы отголосок силы, понял бы, что это не подделка.

— Придется вернуться, — прохрипел Кощей. Слова эти дались ему с трудом.

— Что?! — взвилась Сольвейг. — Мы едва выбрались! Мы чудом не погибли!

— Значит, придумаем способ понадежнее…

— Не бывает — надежнее! Жар-птицу охраняют лучшие слуги князя, а теперь охрану удвоят… нет, утроят! Ты никогда не был на деле, княжич, не знаешь, что в один и тот же терем нельзя дважды лазить! — презрительно выплюнула девчонка; с разметавшимися из-за бешеной скачки рыжими волосами и татуировками, змеями свернувшимися на груди, она казалась настоящей ведьмой.

— Конечно, это не твою голову отрубят, если ты вернешься без добычи! — окрысился Кощей. — Все, что тебя заботит — только деньги, так что — давай, забирай перо и передай князю Андрею, что мы немного задержимся…

— Прекратите! — не выдержав, рявкнул Вольга. — Это было только начало. Крещение огнем, можно сказать. Посвящение в рыцари-неудачники! — он перевел дыхание и улыбнулся почти приветливо им обоим: — Нам все равно никуда не деться без этой Жар-птицы. Возвращаться надо будет, он прав. Но не сразу, разумеется.

Сольвейг выругалась — как совсем не подобает приличной девице. По бледному лицу Кощея скользнуло подобие бледной улыбки, но вскоре пропало. Он повернулся и посмотрел на город — долго и обреченно, так пристально, что в глубине души Вольга понадеялся, что тот сейчас вспыхнет синим колдовским пламенем.

Но, увы, город остался стоять, а угрозы князя Андрея — висеть над их головами.