- Все в порядке. Все в порядке. Я здесь.

Прижавшись теплыми губами к его холодному плечу, я подползла на коленях ближе к его будто мраморной фигуре.

У него вырвался вздох, когда я пригладила его волосы, целуя его шею до уха.

- Теперь ты со мной. Почувствуй, как сильно я тебя люблю. Сосредоточься на том, как я счастлива, что ты вернулся.

Я не переставала целовать его, гладить, желая, чтобы он вернулся к жизни.

- Джетро, сосредоточься. Забудь обо всем. Впусти меня.

Внезапно его спина согнулась, и он обмяк в моей хватке. Его руки обхватили меня, прижимая к своим твердым мышцам. Он ничего не сказал, но его душа взывала о помощи.

Я позволила ему обнять меня. Я позволила ему дрожать и содрогаться.

Время не имело никакого значения, пока мы существовали в объятиях друг друга и питали друг друга любовью. Я буду обнимать его всю оставшуюся жизнь и позабочусь о том, чтобы он никогда не чувствовал ничего, кроме принятия, обожания и безусловной любви.

- Все в порядке.

Мой голос обволакивал нас, сверкая, как светлячки, согревая его покрытое льдом тело.

- Я люблю тебя. Я здесь ради тебя. Почувствуй то, что чувствую я. Живи в том, как много ты для меня значишь.

С громким стоном Джетро поднял меня с кровати. Его руки обхватили меня, нежно прижимая к себе, когда он понес меня в ванную.

Моя сломанная рука лежала у меня на коленях, пока я позволяла ему делать все, что ему было нужно. Я не боялась. Я бы не стала расспрашивать его или давать ему какие-либо основания чувствовать нерешительность или нежелание.

Ему было плохо. Его силы были на исходе, но что-то гнало его вперед. Что-то, что ему нужно было отменить, чтобы обрести покой.

Я была его. Он был моим.

Я буду для него всем, пока он не соберет свою рассеянную душу и не вернется ко мне.

Джетро молча внёс меня в душевую комнату. Ту же, где он поймал меня со струей воды между ног. Ту же, где я наконец поняла, что влюбилась в него, несмотря ни на что.

Он молча включил горячую воду и прошел прямо под струи.

Моя сорочка мгновенно промокла, но мне было все равно. Все, о чем я заботилась, - это вернуть к жизни моего возлюбленного, защитника, будущего мужа любыми необходимыми средствами. Обхватив его затылок, я притянула его лицо к своему.

Он не сопротивлялся мне, когда наши губы встретились.

Он судорожно втянул воздух, когда я лизнула его нижнюю губу, сладко поклоняясь ему. Его глаза закрылись, его руки прижали меня ближе, и мир стал только нами, водой и паром.

Открыв рот, его язык нерешительно, виновато встретился с моим.

Я ненавидела то, что он забыл о наших обещаниях и обязательствах. Что он не поверил моей клятве выйти за него замуж. Что он не был уверен, что я смогу полюбить его после сегодняшней ночи.

Крепче обхватив его за шею, я сильнее прижала наши губы друг к другу.

Он застонал, когда я попробовала его печаль, слизывая его беспокойство, заменяя его страстью.

Он медленно ответил. Боль внутри него развернулась, давление и стресс утекли в канализацию, когда на нас обрушилось еще больше капель. Наши сердцебиения звучали в унисон с признаниями.

- Я убил его.

- Я знаю.

- Я ненавидел его.

- Я знаю.

- Но я и любил его.

- Я понимаю.

Его язык дразнил мою нижнюю губу. Его сердце раскрылось и излило все, что он сделал.

- Я причинил ему боль.

- Он это заслужил.

- Мне это понравилось.

- Все в порядке.

- Я ненавижу это.

- Это тоже нормально.

- Он заслужил это?

- Да, он заслужил расплату.

- Он просил прощения.

- Ты простил?

- Да.

- О, Кайт...

Я поцеловала его крепче, наши губы перешли от танца к борьбе.

- Он извинился.

- Он должен был.

- Он сожалел о своих действиях.

- Хорошо.

- В конце концов, он был таким отцом, каким я всегда знал, что он может быть.

- Теперь все кончено.

Джетро поставил меня на ноги, прижав к плитке. Мой гипс промок насквозь, но у меня не было никаких забот, кроме Джетро. Моя сорочка прилипла ко мне, подчеркивая напряженные соски и тот факт, что под ней на мне не было нижнего белья.

Джетро оторвал свои губы от моих, уставившись на меня. В моих объятиях он медленно оживал, возвращаясь ко мне. Он двинулся вперед, зажав меня между плиткой и своей наготой.

В тот момент, когда наши языки снова встретились, наши сердца кричали все громче и громче. Чем больше наши души общались, тем более жестоким и бодрым он становился.

- Я скучаю по нему.

- Ты можешь скучать по человеку, но не по монстру.

- Я не должен был причинять ему боль.

- Он причинил тебе боль.

- Я должен был быть сильнее, чтобы спасти тебя.

- Ты действительно спас меня.

Он застонал, когда мои руки вцепились в его волосы, сильно дернув. Я не хотела, чтобы он впадал в ненависть к себе. Кат этого не стоил. Я отбросила свою ненависть; я даровала прощение. Но я бы не позволила тени Ката разрушить с таким трудом заработанное будущее Джетро.

Я дотронулась до него.

- Ты спас мне жизнь. И не один раз.

- Я чуть не опоздал.

- Но ты не опоздал. Ты сделал это.

- Я должен был спасти тебя, когда увидел в первый раз.

- Ты действительно спас меня.

- Как?

- Ты влюбился в меня.

Его руки скользнули вверх по моим бокам, разрывая мою промокшую одежду. Мои волосы прилипли к щекам, когда его пальцы разорвали вырез моей сорочки, разрывая её напополам.

Опустившись на колени, он стянул ткань с моего мокрого тела, пока мы не оказались обнаженными под струей пара.

Мы не включали свет. Наши тела были написаны шрифтом Брайля, когда наши пальцы скользили и соприкасались.

Его кожа сияла белизной в сером утреннем свете. Его глаза такие яркие, яркие.

Встав, Джетро схватил меня за бедра и повел нас под струи воды. Его рот завладел моим — отчаянный, голодный.

Мы пили воду и друг друга, целовались, всегда целовались. Трогательно, вечно трогательно.

Мыла не было, но его руки покрывали каждый дюйм моего тела, смывая прошлое, убийство, последние несколько часов.

Я отплатила ему тем же, массируя его напряженные плечи, напряженный позвоночник, узлы в нижней части спины. Я промыла водой его синяки и порезы, желая, чтобы тепло вернуло его в нормальное состояние.

Моя сломанная рука сводила на нет любое давление, которое я могла бы оказать пальцами, но я отказался позволить ей бесполезно висеть.

Я заставляла каждый дюйм себя — части невредимые, части страдающие — исцелять его, любить его, возвращать его к свету.

Потянув его за волосы, я оторвала его губы от своих.

Его глаза сузились, но он ничего не сказал.

Проведя кончиком пальца по его губам, я улыбнулась, когда он нежно прикусил меня.

Двинувшись вниз по шее и груди, я не остановилась, когда мои пальцы прошлись по мышцам, опускаясь между его ног.

В тот момент, когда моя рука сомкнулась вокруг его члена, с его губ сорвалось гортанное рычание. Он потянулся к моим щекам, чтобы поцеловать меня, поглотить меня, но я покачала головой и упала перед ним на колени.

Моя сломанная рука покоилась на моем бедре, в то время как вторая гладила его, поощряя его член набухать и твердеть.

Его живот напрягся, каждый мускул дрожал от желания. Его рот открылся, голова откинулась назад, он ухватился за кафельную стену для равновесия.

Мое внимание переключилось на его твердеющую эрекцию. Тот факт, что его мысли были переполнены желанием, радовали меня. Он дал мне власть над ним. Он позволил мне забрать воспоминания и заменить их нашими.

Мы не только смоем все, что он совершил сегодня вечером, но и кровь прошлого, несправедливые выплаты долгов и пыльные равнины Африки.

Его член полностью набух, когда его мысли переключились с самосохранения на секс.

Я улыбнулась, беря его длинную, толстую длину в рот.

Его рука тяжело опустилась мне на голову, пальцы запутались в моих волосах, когда я взяла еще больше его члена, приветствуя его мускусный жар на своем языке.