Кат усмехнулся. Звук прорезал оболочку смерти, быстро проникая сквозь его горе.

- Я бы стер эту самодовольную улыбку с твоего лица, Нила. Потому что это было не все, что она мне сказала.

Бросив пистолет на пол, он сжал руки в кулаки и, оттолкнувшись от толстого ковра, бросился ко мне.

Я пискнула, отступая назад. Я почувствовала резкую боль в своей сломанной руке.

Мои глаза метнулись к двери; мои ноги приготовились рвануться с места.

Но я дала клятву не убегать.

Кроме того, Кат был слишком быстрый.

Его руки обвились вокруг меня, сжимая в адских объятиях.

- Она также сказала мне, что, хотя ваше поколение будет последним, вы не найдете счастливого будущего. Тебя постигнет та же участь, что и ее.

Я перестала дышать, когда Кат сжал мои щеки.

- Ее судьба всегда была твоей судьбой, Нила. Неважно, что ты сделала, кого ты развратила или сколько заговоров ты спланировала, твоя судьба неизбежна.

Поцеловав кончик моего носа, превратив что-то такое милое во что-то такое зловещее, он пробормотал:

- Ты отняла у меня, а я отниму у тебя. А теперь пришло время покончить с этим, чтобы я мог исправить причиненный тобой ущерб.

Скользнув пальцами от моих щек к моей руке, он выхватил ножницы и потащил меня из комнаты Бонни. Он оставил свою мать разлагающейся, окруженной бушелями ее любимых цветов, уже в могиле с цветами.

Без гипса и перевязи моя сломанная рука ныла от боли. Дурман и ощущение дисбаланса играли с моим зрением, пока Кат тащил меня вниз по лестнице.

- Я планировал подарить тебе последнюю ночь удовольствия, Нила. Ты заслужила душ, хорошую еду, хороший трах перед своим последним вздохом. Ты лишила меня не только щедрости за хорошую работу по контрабанде моих алмазов, но и возможности потребовать Третий Долг.

Третий Долг.

В конце концов, мое желание исполнилось.

Разве я не шептала, что предпочла бы заплатить смертью, чем изнасилованием, если бы у меня был выбор?

У меня не было выбора, но был выбран предпочтительный финал.

Моя кожа покрылась липким потом, когда Кат тащил меня по главной артерии дома, мимо комнат, в которых я расслаблялась, укромных уголков, в которых я укрывалась, библиотек, в которых я дремала. Повернув налево, мы столкнулись с братом Блэк Даймонд.

Его кожаная куртка заскрипела, когда он резко остановился.

- Кат.

Кат притянул меня ближе.

- Завершены ли последние штрихи?

Брат кивнул.

- Да. Все готово к отправке, согласно вашим инструкциям.

Кат шмыгнул носом, его пальцы крепче сжали мои.

- Хорошо. У меня есть для тебя еще одно задание. Моя мать умерла. Отнесите ее тело в склеп под Холлом. Я разберусь с ее останками, как только день закончится.

Брат послушно кивнул, не в силах скрыть свое внезапное потрясение и любопытство, услышав о Бонни.

- Хорошо...

Кат протопал вперед, затем остановился.

- И еще. Позови Жасмин. Я хочу, чтобы она была там. И остальные члены братства.

Мужчина нахмурился, но снова кивнул.

- Вы правы.

Он пошёл тем же путем, каким пришли мы.

Я извивалась в объятиях Ката, жалея, что он выбросил свой пистолет наверху. Если бы оружие все еще было у него за поясом, я могла бы завладеть им и выстрелить в него в упор. Больше не было необходимости скрываться. Не нужно скрывать мои истинные намерения.

Он моя последняя жертва.

- Куда ты меня ведешь?

Я шла вприпрыжку, чтобы не отстать, стиснув зубы от боли.

Кат улыбнулся, его золотистые глаза были пустыми и жестокими.

- Бальный зал.

Мурашки пробежали у меня по спине.

Бальный зал.

Вместо того, чтобы вызывать в воображении образы пышных нарядов, широких занавесей и сверкающих танцоров, я представила мавзолей, морг... последнее место, которое я когда-либо увижу.

Джетро сказал, что долг будет возвращен в бальном зале.

Несмотря на мое мужество в комнате Бонни, сейчас меня охватил страх.

Долг.

Последний долг…

Мои каблуки впились в пол, сминая старые ковры. Кат просто потащил сильнее, не замедляя шага.

Хоуксридж, казалось, дышал вокруг нас, портреты и гобелены потемнели, когда Кат потащил меня по еще более старым коридорам. Направляясь к большим двойным дверям в том же крыле, что и столовая, он ненадолго остановился, прежде чем другой брат Блэк Даймонд открыл вход.

Я смотрела на надписи и резьбу на дверях, с изображением ястребов, девизы и фамильный герб человека, который собирался хладнокровно убить меня.

Я проходила мимо этой двери бесчисленное количество раз и никогда не останавливалась, чтобы подергать ручку — как будто она до этого момента держала себя в секрете — маскируясь, чтобы оставаться невидимой до Последнего Долга.

Кат стиснул челюсти, когда большая дверь со стоном открылась, будто уставшая от того, что находилось за ней.

Как только дверь открылась, Кат швырнул меня внутрь. Отпустив мою руку, он схватил меня за пригоршню коротких волос и повел в центр комнаты.

Пространство зала было изысканным. Кристаллы, подсвечники и люстры. Вышивка и парча. Деньги эхом отдавались в каждом углу, отгоняя пылинки и доказывая, что сверкающее золото не подвержено потускнению и старению.

Великолепный танцпол соперничал с покрытыми гобеленами стенами и сшитыми вручную занавесками. Глянцевое дерево создавало мотив герба Хоуков, инкрустированного дубом, вишней и ясенем.

Черные бархатные шторы сверкали бриллиантами, вшитыми в ткань, и куда бы я ни посмотрела, эмблема моих похитителей украшала позолоченные панели стен и потолочные наличники.

Нельзя было отрицать ни того, кому принадлежала эта комната, ни того богатства, которое потребовалось для ее приобретения.

- Нравится то, что ты видишь, Уивер?

Кат не останавливался, пока мы неслись к чему-то большому и покрытому черной пленкой посреди пустого пространства.

Здесь не было ни стульев, ни банкетных столов. Только акры паркета, по которому некому было танцевать. Одиночество и эхо жуткости кружились, как невидимые нити.

В этом месте были хорошие и плохие времена. Вино пролилось со смехом, а кровь - со слезами.

Мурашки пробежали по моей коже, как будто я шагнула сквозь завесу времени. Возможность увидеть, как танцуют предыдущие поколения, услышать их мелодичные голоса.

А потом я увидела их.

Кат хмыкнул, когда я резко остановилась, сосредоточившись на портретах, о которых он рассказывал мне в Африке.

Женщины Хоук.

В отличие от столовой с ее переполненными стенами мужчин в белых париках, меловыми лицами и грубовато-суровыми выражениями, женщины Хоук придавали бальному залу класс.

У них были розовые щеки и красные губы. Их волосы искусно завивались. И их платья развевались под мазками кисти художника, почти как настоящие.

Кат, дай мне посмотреть.

- Красивые, не правда ли?

Я не ответила. Я не могла. Я была ошеломлена прошлым.

Он позволил мне изучить историю его семьи, пока я искала портрет, который привлек мое внимание. Мне нужно было взглянуть на женщину, которая все это начала.

Я не могла ее найти.

Бонни.

Она нашла меня первой.

Ее картина висела ярко, по-королевски. Она позировала с белым пуделем и охапкой лилий. Ее лицо без морщин и юная жизнерадостность намекали на женщину лет сорока, а не на древнюю девяностооднолетнюю, которая только что умерла.

Мой взгляд поднимался все выше и выше по генеалогическому древу, на Джоан, Джейн и Бесси.

И, наконец, на самом верху, наблюдая за своим царством и всем, что она помогла создать и завоевать, была Мейбл Хоук.

Темный набросок не был таким сложным в деталях, как остальные. Ее внук, Уильям, мог вспомнить так много, что заказал картину по памяти. Но напряженность ее взгляда была полна души, даже если ее черты не были нарисованы с точностью. Она выглядела как любая другая женщина из ушедшей эпохи. Любая другая мать и бабушка. Ее платье из простого коричневого бархата украшал единственный бриллиант на груди, а скулы переходили в линию волос.