– Привет! – Улыбаюсь я, – вот решил зайти, а то давно не виделись. Да и подскажешь чего-нибудь. Мои дела сам знаешь, сейчас в каком состоянии.

– Проходи, садись, чай пить будем. А что до дел, то они всегда одинаковы. От состояния ума зависят. Что в голове – то и в делах.

Он взял пузатый глиняный чайник и разлил парящую янтарную жидкость в пиалы.

– Вот, не совсем, – возразил я, – раньше таких последствий не было. По молодости разве неудачи так переносились? Да наплевать. Упал – встал, отряхнулся, заново начну, и вся недолга. А тут прибило, как гвоздями.

– Сил нет?

– Физические силы есть, руки двигаются, ноги ходят. А делать ничего не могу. И ничего не хочу.

– Значит, не то делаешь.

– Раньше все мог. И то, и не то.

– Ну, раньше и пломбир был вкуснее. Знаешь анекдот? – Он не дождался моего ответа, – дед пришел к урологу. Вот, говорит, до чего власть довела – у меня потенция пропала. Врач ему – причем здесь власть? А тот отвечает, мол, не знаю, не знаю, при Брежневе такой фигни не было.

– Ну, правда же, не было!

Мы оба смеемся.

– Я тебя и сам хотел видеть, только ждал, когда созреешь, – Чудик стал серьезным.

– Тема есть?

– Есть. Не знаю, как быстро согласишься, но что тебя заинтересует, уверен.

– Излагай.

– Копали мы тут одно место. Склеп, короче.

– Ты докатился! – Перебиваю я.

– Подожди. Там с легендой дело. Началось с того, что дневники нашли в старом доме при ремонте. Да ты знаешь, в центре он, я его откупил. Стену поломали, а там комнатушка скрытая. Ценного мало. Две шпаги, револьвер, шашка, сервиз фарфоровый и переписка. Барахло ребятам на разживу отдал, а бумаги сам разобрал.

– И там пиратская карта?

– Там указание на поместье. Точнее, на место, где оно раньше стояло. От зданий ничего не осталось.

– Это где?

– У нас. Недалеко тут. Название романтическое – урочище Ангелов. Про ценности и раньше слухи ходили. После революции от усадьбы камня на камне не оставили. Буквально. И вокруг перерыли. Искали несколько десятилетий. Кто про сокровища несметные говорил, кто действительно про карту. Но так ничего и не нашли. Пруд большой остался и аллея из древних лип. Толстые, в три обхвата. И мы бы не нашли, если бы не дневники. Заклад под одной из лип оказался. Там тоже бумаги. Но уже конкретные.

– Если все нашли, то я зачем?

– Идем ближе к теме. В бумагах ссылка на склеп. Нашли и его. В километре от урочища.

– Много подняли?

– Ничего не взяли. Тут в другом дело. В послании написано о возможности омоложения.

– Ух ты! Судя по твоему виду, вранье.

– Да, добровольцы сразу нашлись. И я тоже пробовал. Но там несколько условий. Все в стихотворной форме, все так мутно. Понятно, что нужно встать на ступени. Каждая ступень вниз – минус десять лет в возрасте. Сам понимаешь, всех подряд не пошлешь. С годами подгадывать надо. Хотя молодежь тоже попробовала. Даже возникли версии, что не сразу сработает, подождать надо.

– Много ступеней?

– Десять. Оно и понятно, больше вряд ли потребуется.

– Значит, фигня?

– Там еще условие есть. Человек должен в отчаянии быть. А мы все весьма довольные по жизни. Мелкие неприятности не в счет. Я как не напускал грусть и печаль на себя, ничего не получилось.

– А я, значит, в самой кондиции?

– Думаю, что да. Ты сейчас от дел отошел. Совсем прежней работы не касаешься и не в курсе. А у меня источники там есть. И я получили информацию, что сейчас ваши старые дела втихую копают. Народ опрашивают. И про тебя в том числе.

– Вот, суки! Чего еще им надо-то?

– Компромат ищут, хотят, чтоб ты исчез. Уж сильно не туда влез, друг ты мой сердечный. Не убили пока и радуйся. Но не думай, что в покое оставят. Операм задание дали, будут работать. Да и силу им показать надо, чтоб другим неповадно было.

– Хорошо, что я раньше этого не знал, – подумал я о своем и плохом.

– Хорошо, – согласился Чудик, – там еще третье условие, но мне оно непонятно.

– Так ты что, поверил во все это?

– Пока еще нет. Но я же практик. Надо сделать все по правилам, а потом уже обсуждать. Требование – полнолуние. Как раз завтра, ты удачно зашел. С меня шашлыки.

– Ночью комары не сожрут?

– Вот, кстати, комаров там нет. Рядом гудят, а туда не подлетают. Тоже странность. Чего бы халявных шашлыков не поесть?

– Договорились. Завтра к десяти вечера подъеду.

– К девяти лучше, чтоб запас по времени был. Позавтракать с утра спокойно не удалось. Позвонил бывший коллега.

– Привет, Андрюха, слыхал?

– Еще нет. Удиви.

– Ватруху прихватили.

Я замолчал. Востряков был одним из лучших оперов. Ушел на пенсию три года назад и устроился в очень хорошее место. За какие такие заслуги с ним так?

– За что, не знаешь?

– Не-а. Все в шоке. Он с тобой вместе работал. Я думал, может, ты в курсе.

– Два месяца не видел его. Он же всегда аккуратный. Что на него можно накопать?

– Накопать на всех можно. Значит, не в курсе?

– Нет. Узнаешь что, позвони.

– Обязательно.

По интонации я понял, что не позвонит. И что знает больше, чем говорит.

Война войной, а еда едой. Я пожарил яичницу из пяти яиц. Заварил зеленый чай. Но ем без удовольствия. Мысли по неволе сбиваются на коллегу. И не только мысли. У каждого рабочего опера есть чуйка. Сейчас она просто орет: «Вали, куда глаза глядят». «Пойду, прогуляюсь», – говорю сам себе.

В карман сунул наличку, какая осталась. Чуть больше десяти тысяч. Еще на карте тысяч пять. Из телефона вынул аккумулятор. Чтобы не установили местонахождение. Звонить мне никуда не надо, о встрече договорено. Если просто отключить, то это не поможет. Больше ничего не брал. Прихватил пакеты с мусором. Набралось много.

Около помойки потрошил бачки бомж. Со мной вежливо поздоровался. Попросил закурить. Но я не курю. Бомж философски пожал плечами. Я достал сотню.

– Купи себе.

– Благодарю, – коричневая от загара рука взяла бумажку, – могу за пивом сбегать.

– Не надо пива, – я достал пятихатку, – себе купи, а мне шоколадку. Только хорошую. Ридерспорт или бабаевскую.

Бомж растворился. Я сел на поребрик. Что это со мной? Взбудоражился ни с того ни с чего. Ватруха со мной дел особых не имел, всегда сам по себе. Вот и намудрил где-то. Срок давности для тяжких преступлений десять лет. Вполне еще попадает. Но мне какое дело? За мной ничего смертельного нет. Нервы все. Вот, и глупости делать начал. Бомжу шестьсот рублей ушло. Хотя жалеть о добре нельзя.

Бомж появился с пакетом. Протянул мне плитку «Вдохновения».

– Приношу извинения, другого приличного не было. А этот по скидке. Может, все-таки пивка?

– Ты пей, я свое поем.

Маленькие брусочки в фольге. Хороший шоколад. Бомж зажмурился и пьет из полторашки. Крякнул и открыл сухарики. Предложил мне, я отказался. Дожил, сижу с бомжами у баков, кушаю. Увидит кто знакомый, позору не оберешься.

Хотя, чего я боюсь? Такое уже было. Когда по молодости внедрялся за фальшивой водкой. Меня одели, как этого бомжа, нарисовали синяк алюминиевой ложкой под глазом, я еще не брился для этого три дня. Дали сетку с банками смятыми. Иду к ларьку, а тут, как нарочно, навстречу бывшая. Увидала меня и давай: «Казаков! Вот так я и знала, что этим кончится. Вот до чего ты докатился. Посмотри на себя. А я знала, что так все и будет». Ребята угорали в засаде, а мне не до смеха. Только пожимал плечами: «Так вот все повернулось. Есть сотка?» Получил даже две. Наверное, за доставленное удовольствие.

Я встал. Только хотел пожелать удачи бомжу, как мое внимание привлек белый «Соболь», который лихо тормознул возле дома. Из него выскочили черные фигуры и скрылись в моем подъезде.

Я сел обратно. «За тобой что ли», – поинтересовался бомж. Я кивнул. «Тогда не светись на хате. По-любому будут пасти. Лучше на природе где-нибудь. Там и видно далеко, и народу мало».

Трудно не согласиться с умным человеком.