— Ран–нээтян, я вернулся! — девушка резко обернулась. Её взгляд долго разглядывал маленького детектива, чётко и внимательно, а уже потом на её лице расцвела улыбка, правда, в ней была небольшая доля раздражения. Но это не удивительно — сначала она оставляет его одного в другом районе, а потом он пропадает на несколько дней. С её характером, она явно волновалась за него.

— С возвращением, Конан–кун! — «Надо было ещё одну шоколадку купить», — но шоколад все проблемы не решает, потому мальчик забегает за девушкой на второй этаж, — Я сделала рыбных котлет с рисом, присаживайся, они ещё тёплые.

Конан улыбнулся. Эта та самая атмосфера, к которой он привык за эти полгода, сохранялась. Нет, конечно, больше всего он хотел вернуть своё настоящее тело, имя, жизнь детектива–старшеклассника Кудо Шиничи, но… что–то было и в этой расслабленной жизни маленького первоклассника Эдогавы Конана. Хотя бы то, что это ненадолго и, в некоторых аспектах, достаточно приятно.

— Вот, держи, — Ран подала ему тарелку. После они приступили к еде: девушка, почему–то, всё ещё дула на котлету, хотя она правда всего лишь тёплая, а Конан начал с риса, чтобы оставить мясо на вкусненькое, — Как с родителями?

— Ах, отлично! Мы в аквапарк ездили!

— Ооо, — каратистка откусила добрую половину котлеты, захватив её вилкой, — Как горки?

— Офигенные!

— А я ходила с Соноко в магазин на соседней улице, так одежда подорожала, — Конан внимательно слушал девушку. Конечно, одежда ему не интересна, просто Ран — самый важный для него человек, её невозможно не слушать, — Вот представь, одна пижама стоила семь тысяч! Грабёж!

— Нет, ну семь тысяч — реально много!

— Вот–вот! — они обменялись историями: мальчик успешно врал про аквапарк и выдуманный отель, а девушка пересказывала все свои походы по магазинам и вчерашние неудачные попытки приготовить бисквитное печенье. А за разговорами закончилась еда, потому диалог продолжился у мойки.

— Кстати, знаешь, что Соноко купила для горшка? Гардению!

— Её же даже поворачивать нельзя!

— Да я о чём! — Конан приложил руку к голове, немного помотав ей. «Да, Соноко, садовод из тебя», — маленький детектив вышел из кухни и сел на дзабутон. Его рука потянулась к пульту в центре стола, но первой его схватила Ран. И, вместо того, чтобы использовать, убрала предмет подальше.

— Конан–кун, — её тон был спокоен, но что–то во взгляде начинало пугать, — У меня к тебе всего один вопрос, малюсенький такой.

— Д–да? — слегка заикнувшись, Конан сосредоточился на девушке напротив, а та подняла из–за стола руку с телефоном. Она поставила его перед собой, включила и нажала пару кнопок. Потом увидела что–то, пробежалась по этому глазами и повернулась к мальчику.

— Ты говорил, что ты с мамой в аквапарке, да?

— Да.

— Окей, — и, глубоко вздохнув, Ран ещё раз открыла рот, — «Мам, я приехал в гостиницу. Случилось много всего…»…

До Конана дошло не сразу, а, когда дошло, письмо уже закончилось, и перед его лицом красовалось его последнее смазанное фото вместе с Такаги и Сато, вместо обещанной фотографии фейерверка. Казалось, может быть выпутается, но…

— А теперь дополнительно, — вновь что–то нажав, Ран показала его фотографии вместе с Хаттори, которые кто–то уже успел выложить в сеть, — Итак, что это значит?

— Э, ну…

— Хотя нет, погоди, — вдруг Ран повернулась вправо и положила руку на пол, а рядом — вторую, буквально встав на четвереньки. В таком положении она подошла к углу стола, а затем точно так же добралась до мальчика, — Не то показываю. Что значит фраза…

Ран нажала ещё пару кнопок и ещё раз громко процитировала его сообщение, ежесекундно заглядывая в его испуганные глаза:

— «Потом все кричали на фейерверк. Помнишь, ещё в детстве ездили, Ран кричала? Мы ещё на холме пикник устроили».

Именно сейчас Конан понял, что это конец. Ведь на холме были лишь трое человек: Ран, его мать и…

— Ну что, «Конан–кун»… Я жду.

***

Конан изучал глаза Ран с минуту, а потом, сильно заикаясь, кое–как выдавил из себя:

— С–с–с–с чего на–ачать?

— С начала и начни, — девушка наступала всё ближе. Её лицо вызывало и приступ смущения, и желание выброситься в ближайшее окно.

— С… с «Тропикал Лэнда»? — тут каратистка удивилась.

— Оттуда?

— Да, я… побежал за подозрительным мужиком, который ещё с нами на горках ездил, а там была криминальная сделка, ну… Ты не поверишь, — Ран оглядела его и нервно рассмеялась.

— Да кто вообще в это поверит? Так что там случилось? Омолаживающее зелье нашёл?

— Нет, там их двое было, один сзади подкрался и ну, — Конан почесал голову, — У него были странные таблетки, и он заставил меня принять одну.

Ран посмотрела на него с максимальным удивлением, а потом замотала головой, закрыв глаза и отвернувшись в сторону.

— Погоди–погоди–погоди, подозрительные мужчины сунули тебе омолаживающую таблетку… Зачем?

— Обычно она убивает людей, а я выжил, — лицо девушки вытянулось ещё шире, почти до предела. Было непонятно: либо она всё ещё не очень верила в эту фантастику, либо запуталась в причинно–следственных связях.

— Так, значит, тебя пытались убить, ты выжил и омолодился. Предположим, — Ран вдохнула побольше воздуха, и Конан быстро понял, что его ждёт тот самый вопрос, которого он так боялся, — Почему ты ничего мне не сказал?

Время остановилось. Мальчик не знал, какая реакция последует на его ответ, но… пути назад нет.

— Они — огромная криминальная организация. Я не хотел, чтобы ты пострадала.

Вариант А: Ран начнёт плакать и кричать, что он должен больше доверять ей. Он попытается её успокоить, у неё начнётся истерика, и она вылетит из комнаты, что может закончиться, как угодно.

Не то.

Вариант Б: Она замахивается и бьёт по столу рукой, пытаясь доказать, что она не слабачка и вынесет эту организацию голыми руками. Потом, возможно, начнёт бить самого Конана за всё хорошее, что ещё хуже, но, в принципе, оправдано.

Не то.

Вариант В: поймёт, простит, задаст ещё пару вопросов, обнимет и заплачет. Они просидят тут до утра, она станет помогать ему, он вернёт свое тело, а потом они вместе уедут в закат под свадебный марш и будут жить долго, да счастливо с кучей детишек где–то у моря.

Не то.

В реальности Ран замерла на месте, успев обильно смутиться. Судя по её глазам, она хотела спросить про отца, вроде «не связан ли его успех с тобой» (да и про Соноко тоже), про то, как Конан говорит своим голосом, про очки, про то, как он временно возвращался в своё тело, и про многие другие вещи, но слова застряли в горле.

— Р–ран…

— Д–да?..

— Прости, — Конан уже не ждал вразумительного ответа, но уж точно не предполагал такой вариант:

— Ага.

«То есть, я врал тебе почти полгода, а ты такая «ага»?!» — но и мальчик тоже не мог выдавить из себя что–то вразумительное. Они оба просто сидели и смотрели друг на друга, забыв все темы, о которых можно было поговорить. И внезапно…

— Шиничи.

Конан, нет, Шиничи посмотрел на Ран. Его имя всегда звучало приятно, когда эта девушка произносила его, но так — никогда. Сейчас в этом имени была и радость после ожидания, и облегчение, и счастье, и даже гордость, но главное — любовь. Любовь, о которой он знал, но лично услышал лишь недавно. И парень ответил, стараясь вложить в её имя все свои чувства, все переживания, всё то, о чём он так долго думал:

— Ран.

Девушка улыбнулась. Нет, её щёки оставались немного пунцовыми, но, скорее, от счастья. Возможно что, как не банально, в глубине души она подозревала его, поэтому сейчас такая реакция — естественна, но всё–таки…

Вдруг Ран встала, подав ему руку.

— Поздно. Завтра ещё убраться надо, — Шиничи послушно сжал её ладонь и приподнялся.

— Ран, прости ещё раз, — девушка замотала головой.

— Нет, наверно… Хотя, есть смущающие моменты, но мы обсудим это завтра! — оба улыбнулись, а каратистка побежала в свою комнату, — Спокойной ночи, вам обоим.