- И-йех! - выдохнул Коленька, и острая секущая боль заставила меня вскрикнуть.
Я с трудом вывернул голову из-под жирного бородавчатого зада жабы и выхрипнул Фарамунду:
- Это что же, массаж, по-вашему? Это - пытка, издевательство и избиение...
- А что же, - спросила Катенька, нехотя сползая с меня, - по-твоему, массаж, как не смягченные, ослабленные пытки, издевательства и избиения?
- Весь вопрос в степени! - в каком-то дурном восторге заорал Коля, разевая пасть, в коей я успел увидеть кипение красноватой слюны и дрожащее раздвоенное жало.
- Никак не в степени, - Катенька схватила меня за плечи и легко вздернула над полом, так что я смог увидеть всю ее бородавчатую неровно дышащую тушу, - никак не в степени, - повторила Катенька, и я увидел свое отражение в выпуклом безразличном глазе жабы, - а в отношении к происходящему!.. Если он себя уверит, что происходящее - пытка, так он и у массажиста от ужаса скончается, а если он себя уверит, что - массаж, так он и на дыбе от удовольствия покряхтывать будет. Суй его в штаны, раба божьего.
Растянув штаны, елико возможно, Коля подставил их под мои ноги, словно распахнутый мешок, куда вот-вот должны засыпать картошку.
- Только, - захихикал Коля, - ты его аккуратней, а то помнишь, в прошлый раз мы того чмошника одевали, в одну штанину обе ноги засунули - во смеху было!
- Ноги растопырь, чудо, - прикрикнула на меня Катенька, - не слышишь разве, что бывает?
С трудом я попытался раздвинуть ноги и выговорил:
- Вам... что же... доводилось бывать на... дыбе?
- Ах ты дрянь! - поразилась Катенька, впихивая меня в пижамные штаны, да у меня вся жизнь! - как на дыбе. Держи его, сквернавца, за плечи, разевая пасть, оглушительно гаркнула она Коле, - счас пижаму надевать будем!
Видимо, я здорово рассердил Катеньку, раз сам Фарамунд Иванович схватился за голову, полуприсел и в этом полуприседе заканючил:
- Ой, ой, ой, как неудачно! Ой, зачем так сказали? Ой, лучше кричать и ругаться, чем так!..
- Сквернавец, - шипела, выпуская розоватую слюну на пол, Катенька, ссквернавец, мммастодонт, шыкым, айшыкым. Рруку держи, руку!
Катенька довольно умело натягивала на меня пижаму, выламывала руки с явным, нескрываемым удвоольствием.
- Все! - снова (как видно, успокоившись) пропела она, обдернув на мне пижаму. - Уу, - Катенька швырнула меня на кровать, а потом с силой надавила зеленой огромной лапой. Лапа легла на мое лицо, и я едва не задохнулся.
- Сетку не порвите! - в ужасе заверещал Фарамунд Иванович.
- Ладно, - с явным сожалением вздохнула Катенька, - пойдем, Коля...
Я слышал, как хлопнула дверь и из коридора донеслось густое пение Катеньки:
- Расцветали яблони и груши...
- Пааплыли туманы над рекой, - дребезжащим тенорком подхватил Коля.
- Выходила на берег Катюша, - тенорок Коли и контральто Кати затихали вдали, - на высокий на берег, крутой...
* Часть вторая. Драконы *
Глава первая. Бриганд Мишель
Неделю мы отдыхали на поверхности. Привыкали. Обживались. Жарились на солнышке. Купались в речке...
Мишель объяснял нам:
- Там - Длинношеий. Притом - слоновый Длинношеий. Такие обычно жрут травку и бананы, а этот наладился хряпать мясо...
- Так его живым? - заинтересовался Федька.
- Угу, - кивнул Мишель, - нас, конечно, на Длинношеего бросают, но этого убивать - ни-ни.
- Вот пускай, - разозлился Валька, - этим "южане" занимаются.
- Ты оборзел, Валя, - деловито и солидно сказал Мишель, - ты просто оборзел: вместо того, чтобы радоваться тому, что тебе досталась творческая интересная работа - не резать, а ловить! - ты воротишь рыло. Пиздей тебя не слышит, вот бы порадовался. Там, кстати, есть один из "южан". Он и трезвонит.
- А, - зевнул Федька, - мне-то все равно.
..."Южанин" встретил нас неприветливо. Одет он был так, как все здесь одевались: звериные шкуры и еще какая-то шерстистая гадость.
- А, Мишка, - поприветствовал он Мишеля, - Федька с тобой, Валя... А это что - новенький?
- Тиша, - порадовался Мишель, - ну, тебя не узнать. Нам тоже так?
Тиша только рукой махнул:
- Аа... Хрен с ним. Будете посланцами Неба... Верховный жрец завтра камлает - вот вы и въедете.
- На машинке? - сразу заинтересовался Мишель.
- Можно и на машинке, - тускло как-то согласился "южанин", - а вообще...
Это была жаркая влажная планета. Я глядел во все глаза на лопающееся душное великолепие плодов и ветвей, на сплетение зеленого, красного, синего, покачивающееся под ветром. Мои уши, привыкшие к тишине и гулкости подземелья, где каждый звук на особицу, отдельно, впивали, жадно вливали все это слитное цмоканье, чвирканье, свиристение, шелест, шуршание, гортанные крики птиц, шипение.
- Вы так грохнулись, - задумчиво заметил Тиша, - что жрец камлание на завтра назначил.
Я щекой прислонился к косматому стволу. Я трогал черные жесткие волосы ствола пальмы рукой. Я был счастлив. Я пил воздух.
- Ты здорово по-здешнему балакаешь? - спросил Валька.
- Ничего, - скромно заметил Тиша и вдруг залопотал нечто переливчатое, гортанное - не то песня, не то клекот, - как Тихон Андреевич разговаривает? - с гордостью спросил он.
Федька, ни слова не говоря, показал большой палец.
- Аа, - довольно протянул Тихон, - то-то вот! Что это у вас боец такой зелененький? Совсем заманали беднягу?
Диего, в самом деле, едва держался на ногах. Тяжело дышал, переводил взгляд с дерева на дерево, с лианы на лиану.
- Ничо, - хмыкнул Мишель, - оклемается.
- Хорошо, - кивнул Тихон, - пойдем пещерку покажу.
Мы шли по лесу, сплетающемуся над нами и под нами, по лесу звучащему и дышащему, по лесу, прогибающемуся под нашими ногами...
- А вот и он, - Тихон указал на флегматичного черного ящера, с наслаждением чмокающего яблоки с огромной яблони.
- Вот зараза, - подивился Мишель, - чик по шее - и фонтан в небо, а вот...
- Низя, - погрозил ему шутливо пальцем Тихон.
Мы миновали ящера, осторожно обогнули его, и я поразился его слоновым лапам, плотно и прочно воткнутым в землю леса.
- Так он ничего, - объяснял Тиша, - а как его какая муха укусит, глаз у него точно лопнет! Расширится, чуть только из орбиты не вылетит - и пошло-поехало. Хвостом метет, так что треск стоит, лапами рвы пробивает - и шипит, гад, паскуда, шипит, головенкой на шее крутит, брымс, брымс. Тьфу, и Тиша плюнул.
