Сам маг не попал в поле моего зрения, и, если честно, в этот момент я не горела желанием смотреть на него. Так жутко прозвучал его голос.

Человечек проскрипел что-то похожее на ругательство и тут же получил яркой красной вспышкой удар в грудь. Покатился кубарем, врезался в прутья необычной клетки. Скулёж прервался новым всполохом магии.

– Отвечай на мои вопросы, урод. Ты всё знаешь.

– Пусти-и-и-и… – проскрежетало маленькое существо.

– Ты понимаешь, как заслужить свободу. Не зли меня.

– Поганый маг…

Режущая глаза вспышка, и снова плаксивый скулёж оборвался. Этого я уже стерпеть не могла!

– Что вы делаете? – Я с усилием отодвинула шкаф и кое-как протиснулась через слегка расширившееся отверстие.

Пока я возилась, Дарнли швырнул в человечка ослепительный шар, и тот взорвался, не оставив после себя даже пепла. Я бы вскрикнула, если бы тогда не была зажата.

– Александра?

И снова у Дарнли такой вид, будто дракон съел контрольные работы его студентов. Беспомощный и словно невинный.

– Вы убили гномика!

– Александра, – повторил он уверенней и мельком взглянул на исчезающую клетку, – это был не гномик. Это редкеп.

Я сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

– Не знаю, что у вас за тайны, но вы убили живое существо.

Дарнли устало вздохнул и заложил руки за спину.

– Не совсем убил. Он просто сможет существовать только в одном мире.

– Мне то же самое говорили, когда мама уронила на пол моего хомяка! – Я сглотнула. – Говорите как есть. Я образованная, у меня не сахарная вата в голове, как у местных леди.

Маг выпрямился. Взгляд его стал жёстче, и я почувствовала, как по спине бегут мурашки. Бедные студенты, они же каждый день такое на себе выдерживают.

– Это живое существо проникало в наши земли и топило в болоте крестьян и охотников. Может, заметили его красную шапочку? Знаете, почему она красная? Редкепы красят человеческой кровью свою одежду, чтобы придать ей свойства магических артефактов. И то, что я вам говорю, не бабушкины сказки, а реально доказанный факт.

Вот сжёг его Дарнли точно не за убийства на болотах. Надо быть абсолютно слепой, чтобы не заметить, что здесь замешаны некие личные мотивы. Но кто я такая, чтобы лезть к магу с расспросами? Тем более у него настроение опять портится.

Не зная, куда себя деть, я отвела взгляд и затеребила косу. Уйти и сделать вид, что ничего не случилось?

– Александра, не бойтесь меня. Я вам не враг.

– Не могу, – призналась я. – Вы наделены силой, какой нет ни у кого в моём мире, и ведёте себе непредсказуемо. Я вас всегда хоть чуть-чуть да боюсь.

– Мне жаль, что у вас сложилось не лучшее мнение обо мне. – Из его голоса исчезли остатки яда. – Но вы должны мне доверять.

– А вам так нужно моё доверие?

Он сделал шаг вперёд, и я инстинктивно попятилась. Больно уперлась спиной в полки шкафа.

– Мне не нравится, что вы иногда смотрите на меня, как пугливый младшекурсник. Что мне сделать, чтобы вы перестали меня бояться?

От требовательного тона я ещё больше растерялась. Чувствую, такому преподу я бы с первого раза зачёт ни за что бы не сдала.

Он взял меня за руку и без явной агрессии подвёл к зелёному креслу.

– Присаживайтесь. В качестве извинения за вчерашнее и чтобы вы перестали трястись, как перед западным шипогривом, я расскажу вам одну историю. Лучше вы услышите её от меня, а не от студентов.

Самой верной позицией было – не препятствовать ему. Я послушно села и сложила руки на коленях.

Дарнли провёл рукой по волосам, выдавая своё нежелание делиться этой самой историей. Однако сделал вдох и начал рассказывать. Правда, обращаясь к ковру, а не ко мне.

– Это произошло семь лет назад. Тогда я только начинал преподавать, и мне было очень нужно завоевать авторитет среди коллег и студентов.

Он замялся, я его не торопила. Уже знала, что эта тема для него больная.

– Розыгрыш… Глупый розыгрыш… – продолжил он, глубоко уйдя в свои переживания семилетней давности. – В начале практического занятия у последнего курса я бросил в тигель не те ингредиенты… До сих пор не знаю, кто их перепутал в коробках. Говорю, и дым от того взрыва стоит перед глазами.

В этот раз трагическая пауза грозила перетечь в упорное молчание.

– Кто-то пострадал? – спросила я, ожидая услышать ужасный ответ.

– Вообще-то я, – ожил Дарнли.

– Но сейчас же всё хорошо. Вы вроде здоровы, у вас не обезображено лицо. А как вы меня напугали! Я ж уже представила, что аудиторию охватил пожар, что кто-то погиб.

Профессор даже соизволил оторваться от разглядывания узоров на ковре.

– Да лучше бы я тогда умер. Я превратился в ежа.

Опять пауза. МХАТ отдыхает.

– И? – попробовала я снова вернуться к повествованию.

– Что «и»?

С таким преувеличенным раздражением это прозвучало, что у меня мышцы лица свело от рефлекторной улыбки. Так вот в чём дело. Ёжик! Какая прелесть! Да, это, конечно, был удар по самолюбию молодого преподавателя, но спустя годы можно же вспоминать об этом недоразумении со смехом? Нельзя же всё время так серьёзно ко всему относиться.

– Извините, я думала, это не вся история, – вывернулась я.

– Вам мало?

Как-то нехорошо получается. Мне рассказали о сокровенном, а я так бесчувственно реагирую.

– Представляю, как вам тогда было… неловко. Но хватит об этом печалиться, всё уже позади.

– Как вы, должно быть, уже заметили, студенты академии – люди из высшего круга. Так что анекдот про то, как младший сын лорда Дарнли из-за чьей-то шалости превратился в ежа, разлетелся по всем салонам. Мерзкий рисунок, который мне вчера анонимно прислали, подтверждает, что история жива по сей день, хотя я уже декан факультета. Может, вы считаете, что я мелочен? А вам бы понравилось, если бы кто-то посмеялся так, как вы вчера? Вы всего лишь умилялись маленькому зверьку, как положено девице, а я слышал улюлюканье, как семь лет назад. Скажите, что смешного в ежах? Что?!

Дарнли выглядел безумно, почти как вчера. И самое неприятное было то, что он сам себя завёл. Я ведь не просила делиться со мной позорными фактами из его биографии.

И всё же он должен получить то, ради чего решился на это.

Я порывисто встала и бесстрашно посмотрела ему прямо в глаза:

– Профессор Дарнли, я больше не сержусь на вас за тот приступ ярости. И бояться вас больше не буду, если вы и дальше будете со мной откровенным. Правда же, лучше иногда показаться слабым, чем сгоряча натворить то, о чём будете потом жалеть. И поверьте, – меня немало воодушевило, что он внимательно слушал, – если бы я тогда знала об этой истории, ни за что бы не засмеялась.

Не выдержав долгого зрительного контакта, он отвернулся. Чуть отошёл и растерянно потёр переносицу.

– Наверное, люди правы, когда говорят, что я обладатель скверного нрава. Я с вами так дурно обхожусь, а вы относитесь ко мне весьма сердечно.

– Да ладно вам!

– Я приоткрою окно, вы не против?

Я просто кивнула и, вернувшись в кресло, прикрылась его курткой, благо она так и лежала свёрнутой на подлокотнике. Проникший с улицы воздух заставил зябко поёжиться, и я, не стесняясь, залезла с ногами.

Пару минут Дарнли стоял у окна, а я смотрела, как лёгкий ветерок треплет его волосы. Почему-то я думала, что ему надоест дышать свежим воздухом и он, как многие мужчины в стрессовой ситуации, закурит. Однако он этого не сделал. Более того, среди разбросанных по рабочему столу вещей я не обнаружила ничего похожего на трубку или портсигар.

– Вы пострадали из-за меня, – глухо произнёс он, закрыв окно. – Если будет угодно, из-за моих секретов, а я не знаю, как вам помочь.

Меня словно обухом по голове огрели.

– Что?

– Даже если я снова смогу открыть проход в ваш мир, вы всё равно вернётесь сюда. Потому что связаны с Валентайном Чадвиком.

– Так давайте разорвём эту связь!

Он сокрушённо покачал головой: