— Даже пиво не пьешь?

— Безалкогольное иногда после бани.

— Давай я тебя совращу немного? На глоток? — Я макаю палец в напиток и подношу к его губам, но Даня отворачивается.

Тогда облизываю палец сама. Беру виноградину и отправляю ее в рот. Сок прыскает, мне сладко.

— Когда пьяный, ты буйный? — говорю резковато. Немного обиделась всё же.

— Возможно, — отвечает он.

— Дерешься?

— Может быть.

Блин! Ну возмутись ты хоть немного!

— А я тебя не боюсь, — бросаю вызов.

— Надо еще мороженое заказать.

Теперь моя очередь смеяться и закатывать глаза.

Данил вдруг произносит как обычно спокойно:

— Я не пью, потому что боюсь под градусом кого-нибудь случайно убить. А потом не вспомнить об этом.

Улыбка сползает с моего лица. Колхозник абсолютно серьезен. Я сглатываю и тянусь за еще одной виноградиной. Может быть... боже, люди ведь не просто так бросают всё и сбегают в деревню?

— Ты убивал уже? Впрочем, не отвечай, знаю, что нет.

Он тоже берет виноград. Жует. Бросает на меня насмешливый взгляд.

— Ты классный, — заявляю я.

— М? — приподнимает Данил брови.

— Знаешь, о каком животном я недавно читала? — говорю загадочно.

— О Винни-Пухе?

— Об очковой змее, — передразниваю его. — У нее на спине такой узор, знаешь... как будто глаза. Так сложилось. В дикой природе признаком угрозы считается прямой взгляд в глаза.

— В нашей тоже, — говорит Даня спокойно. В глаза мне смотрит.

От этого пульс немного шпарит. Угроза. Угроза. Боже.

— Кобру боятся из-за этого узора на спине, на нее не нападают, — быстро продолжаю, опустив глаза. — Но знаешь, что самое удивительное?

— Что же? — Его явно забавляет ход моей мысли.

— Кобра не знает, что у нее есть этот узор. Она о нём даже не думала ни разу. Иногда мы как кобры, Данил. Многого не знаем о себе. И только со стороны видно, какие мы классные.

— Глубоко. — Он достает сигарету и зажимает между губ.

— Ты был сегодня во мне глубже.

— Боже, — выдает Данил сквозь зубы и усмехается.

Я бросаю взгляд на телевизор, там как раз начинается классная песня. Недолго думая, опустошаю бокал, хватаю пульт и делаю погромче. Встаю на ноги и... начинаю двигаться под музыку прямо на кровати!

В стрингах и его расстегнутой белоснежной рубашке чувствую себя безумно сексуальной. Танцую, пропуская волосы сквозь пальцы, встряхивая ими. Я знаю, что красива и что неплохо двигаюсь. Мы с Варей занимались танцами до переезда в эту глушь.

Так увлекаюсь, что совсем забываю о том, что у меня есть зритель. А когда открываю глаза, сбиваюсь с ритма. Даня смотрит на меня.

Рот слегка приоткрыл, глаза темные. В них огонь горит! Я сжимаю свою грудь и позволяю себе застонать. Демонстративно ласкаю себя, поглаживая тело. Оттягиваю стринги. Всячески его соблазняю.

Он смотрит на меня. Не в телефон, не на Рианну.

Смотрит так, что внутри снова все эмоции до единой в тугой узел стягиваются. Данил хочет меня.

В какой-то момент он хлопает по своему бедру. Приказывает идти к нему. Если бы это случилось на людях, я бы подошла лишь для того, чтобы влепить пощечину.

Но мы наедине. И доминирование меня заводит. Я спрыгиваю с кровати и эротично выгибаюсь, продолжая танцевать. Улыбаюсь, бросаю в него взгляды.

Даня делает движение головой, подзывает. Я неспешно подхожу к нему. На цыпочках. Снова забираюсь сверху. Быстро развязываю халат, наклоняюсь и целую его в шею. В грудь. Касаюсь языком. Он поглаживает мои ягодицы.

Сжимает их. Сильно. А потом резко приподнимает и впечатывает в себя.

Негромко вскрикиваю, так это приятно. Твердость его паха стимулирует мои чувствительный точки. Я трусь об него. Алкоголь гонит кровь по венам, сердце колотится. Музыка играет. Даня резко садится и прижимает меня к себе.

Мы целуемся. Под музыку. Жадно, голодно, и кажется, что со стороны это выглядит безумно красиво и сексуально! Он ласкает мою спину. Обхватывает грудь. Перекручивает соски пальцами. Мне так хорошо, что не удерживаюсь от стонов.

Его стояк каменный. Мы балуемся. Понятия не имею, нормально ли этим заниматься, но возбуждение вновь охватывает обоих, и мы просто ласкаем друг друга. Я чувствую приближение оргазма и впиваюсь в шею Данила, забывая обо всём на свете. Он вжимает меня в себя. Резко укладывает на кровать и доводит... ладонью.

Зачем-то в этот момент целует. А меня бомбит! Кайф рвет на части. Оргазм дикий, опустошающий. В ответ на ласку я кусаю его губу. И опять впиваюсь ногтями в лопатки. Мне хорошо! Наконец-то!

Когда я успокаиваюсь и перестаю извиваться, Данил замедляет движение руки. Просто прижимает ее к моим точкам. Там влажно и тепло.

— Вау, — шепчу я, задыхаясь. — Вау! А с членом внутри еще ярче?

— Хер знает, — отвечает он. — Попробуешь — расскажешь.

И я смеюсь.

— Колхозник, с тобой всегда так весело! Даже трахаться, — шепчу, чувствуя, как щёки горят. И пальчики покалывает. Кровь, наконец, по жилам полилась и рук-ног достигла, а то впечатление было, что она вся внизу живота сконцентрировалась.

Он хмыкает. Потом наклоняется и снова целует меня, губы мои как конфету смакует. Горькие они ему, что ли?

Мы обнимаемся крепко-крепко. Мое сердце от восторга на части разрывается.

— Еще шампанского? — спрашивает Даня, приподнявшись на локте.

Его глаза темные, он очень возбужден. Но, судя по всему, секса больше не будет. Он не просит, а я предлагать не буду: было больно, и я не мазохистка терпеть снова. А заниматься им орально... не знаю, это слишком. Всё же оральные ласки для любимых людей. Мне так кажется.

На его шее сияет огромный засос. Я закусываю губу, вспомнив, что Данил не свободен. Опускаю глаза ниже.

— Давай, — говорю, немного присмирев. — Я бы выпила еще бокал. Со льдом. Да, льда побольше, а то сгорю.

Глава 23

В комнате прохладно, кондиционер работает. А мне тепло. Я под одеялом, рядом с горячим, как пекло, мужчиной.

Вдох-выдох. Утыкаюсь носом между его лопаток и втягиваю запах. Щекой трусь.

Мне снится сон, но он размытый и бессмысленный. Сюжет уловить не могу, там что-то динамичное. Я никогда не спала с мужчиной, не обнимала его, не гладила спросонья. Глаза приоткрываю — темно. Ночь глубокая, еще и шторы плотные задернуты.

От усталости шевельнуться не получается. Веки кажутся неподъемными, снова проваливаюсь в бездну и тут же выныриваю из нее. Данил по-прежнему рядом, мерно дышит. Я глажу его по спине.

Он, наверное, не чувствует. Дрыхнет крепко, отвернувшись. Я не удерживаюсь от искушения и целую его. Снова и снова. Касаюсь языком, пробую. Соленый, вкусный.

Кажется, мы отключились вот только что. Вырубились ближе к утру одновременно. Я кончиками пальцев трепетно касаюсь его плеча, потом живота. Веду легонько вверх, потом вниз. Слегка царапаю.

Сердце тарабанит, на адреналине расслабиться не могу. Вроде и дремлю, но при этом поверхностно. Губы кусаю, потом облизываю пересохшие. Возможно, это шампанское так действует, но я ногу на Данила закидываю и прижимаюсь всем телом. Обнаженным. Боже, стыдно-то как. От этой мысли жар внизу живота усиливается. Данил дважды довел меня до оргазма, но я всё равно чувствую себя беспокойной.

Делаю глубокий вдох и переворачиваюсь на другой бок, спиной к Колхознику. Спать хочется адски, а Данил мешает одним своим присутствием. Я так всю ночь проворочаюсь и утром разбитой буду.

Отползаю от искушения своего подальше, на самый край широкой кровати. Там прохладнее. Подтягиваю колени к груди, расслабляюсь, готовая вновь забыться, как вдруг чувствую, что крепкие руки обнимают меня. И тянут обратно.

Одна рука Данила на моей груди лежит, вторая — на животе. Он гладит лениво, неспешно. Губы затылка моего касаются, я тут же выгибаюсь, потеревшись о его пах бедрами. Данил делает громкий вдох, от чего меня в пот бросает.

Происходящее в тумане, оно будто на краю сознания. Так сильно спать хочется... А еще, чтобы Данил поцеловал снова. Что он и делает.