– Поселок Рощино! – сообщил инспектор. – Электрички ходят от Финляндского вокзала.

– Я знаю, где находится Рощино…

По окончании разговора Надежда Петровна позабыла про жуткий рисунок, лежащий в ее папке, и вспомнила о нем лишь на следующей неделе, когда вереница чудовищных событий захлестнула большой город, как приливная волна с Ладоги, с неотвратимостью стихийного бедствия.

Ярость взорвалась, как шаровая молния, и опалила небо. Сгустились тучи, черные, клубящиеся, с огненно-рыжим подпалом в сердцевине, предгрозовая тишь сковала землю. Стало трудно дышать, будто к груди приложили раскаленные ладони. Дожди в пустыне бывают редко, нынешняя гроза имела сакральное значение; это хорошо понимал высокий и худой мужчина. Его лицо было загорелым до черноты, неопрятная клочковатая борода, иссеченная серебряными нитями, покрывала высокие скулы. Он чувствовал приближение грозы, как животные угадывают надвигающиеся стихийные бедствия. За пологом разбушевавшейся стихии таилось нечто большее, чем электрические разряды и потоки льющейся с небес дождевой воды.

– Близко-о-о… – пропел он сложенными в трубочку губами. – Близко-о-о…

Он испытывал экстатический восторг, его ощущения трудно было описать словами. Жажда, свирепая радость, боль и наслаждение. И все воедино. Близко-о-о…

Слепяще-белый зигзаг разорвал громаду кучевых облаков. Потекли томительные секунды ожидания, во время которых человек сильно сжал себя за промежность и застыл на полусогнутых ногах, обратив темное лицо на север. Трескучий грохот прокатился по земле, будто проехала груженная камнями телега, человек издал сдавленный крик, похожий на вой шакала, какие в великом множестве бродили по безлюдным землям пустыни Негев. Раскаленный воздух быстро остывал, стало темно, как ночью, серебристую белизну Мертвого моря окутал мрак. Сверкнула молния, последовала звенящая тишина, ударил гром.

Человек сорвал с себя одежду, лег на землю, чувствуя голой спиной сухую жесткость камня. Он раскинул крестообразно руки, широко открытые глаза жадно поглощали черноту туч. Холодные капли дождя ударили по лицу, инстинктивно сомкнулись ресницы. Мощь стихии нарастала. Алые молнии метались по черному небосклону, трескучий рокот грома оглушал. Дождь хлестал во всю силу, человек лежал неподвижно, вбирая каждой клеточкой нагого тела летящую с небес влагу.

– Близко! – кричал он, его хриплый, словно простуженный, голос звучал чуть слышно на фоне разбушевавшейся стихии. – Близко!!!

Гроза стихла так же быстро, как началась. Восток озарился золотыми лучами солнца, тучи уползли на север, в Иерусалим. Мужчина продолжал неподвижно лежать на земле. Со стороны его можно было принять за мертвого. Сухая земля жадно впитывала влагу, из расщелины между камней проскользнула юркая ящерица, подбежала к лежащему человеку, его рука взметнулась, кулак сжал извивающееся тело пресмыкающегося. Человек поднес рептилию к лицу, на него взирала пара глаз, круглых и блестящих. Влага испарялась с его тела, над безволосой грудью, украшенной синью искусной татуировки, конденсировался пар. Ящерица смешно царапалась в кулаке, надеясь вырваться на волю. Он немного подумал, а потом одним движением откусил ей голову. Рот наполнился чем-то горьким и липким. Прожевать и проглотить живую плоть не составило труда, конечности продолжали конвульсивно сокращаться, в свой предсмертный час ящерица отбросила изумрудный хвост.

Мужчина поднялся на ноги. Одну вещь он знал наверняка. Теперь совсем близко…

Аэропорт имени Бен-Гуриона. Тель-Авив.

Регистрация подходила к концу. Пассажиры проходили пункт досмотра. Перед вылетом они ознакомились с рекомендациями. Отпечатанные на трех языках листки лежали на столиках, где заполнялись таможенные декларации. Избегать шуток, отвечать на вопросы коротко и по существу, не вступать в пререкания с сотрудниками спецслужб.

Через рамку металлоискателя прошел высокий мужчина. Лет сорока, смуглый, высокий. Тонкий белый шрам змеился вокруг левого глаза, заползая на тщательно выбритую щеку. Мужчина был одет в строгий темно-синий костюм от Армани, поскрипывали начищенные до блеска черные ботинки с вставками по бокам из крокодиловой кожи. Он протянул в окошко паспорт, на запястье сверкнул золотой браслет часов марки «Ролекс». Служащий быстро и профессионально проверил документы, внимательно посмотрел через стекло на пассажира.

– Вы путешествуете транзитом, господин Риман?

– Да… – Тонкие губы шевельнулись, улыбка преобразила его лицо.

Сотрудник аэропорта поневоле улыбнулся в ответ.

– Насколько мне известно, прямой рейс из Лондона в Санкт-Петербург вышел бы вам дешевле и быстрее.

На бейдже была написана фамилия сотрудника и имя. Сайкин Михаил. Латиницей и ниже на иврите. Разговор шел на английском языке, которым пассажир владел безупречно, хотя паспорт принадлежал гражданину России Риману Марку Альбертовичу. Михаил был уроженцем Днепропетровска, родители репатриировались в начале девяностых годов, когда могущественная империя трещала по швам.

– Видите ли, я трижды бывал в Израиле, а сейчас возвращаюсь в Россию, – охотно ответил мужчина. – Не все оценивается деньгами, согласны? Я и подумал: почему бы мне не посетить Землю обетованную в четвертый раз, даже если путешествие продлится один день!

Динамик искажал тембр голоса. Низкий баритон.

– Вы пробыли в Израиле почти сутки и не бронировали отель?

– Я взял напрокат машину. – Мужчина озабоченно нахмурился, сунул руку во внутренний карман пиджака, ища там что-то, и тотчас заулыбался. Он протягивал сложенную вдвое бумажку. – Вот, адрес прокатного бюро и страховка. «Ниссан»-микро. В Израиле удобно ездить на компактных автомобилях. Узкие улочки, сами знаете… – Он приветливо кивнул. – Пожалел время на сон, зато за четырнадцать часов объехал всю страну. Израиль – замечательная страна! – воскликнул он столь искренне и горячо, что сотрудник за стеклом улыбнулся вторично.

Служащий автоматически ввел данные страховки, а также номер прокатного автомобиля в память компьютера, однако, по неизвестным причинам, как он вспоминал впоследствии, позабыл сохранить информацию. Пассажир следил за его действиями все с той же безмятежной полуулыбкой. Когда он забирал паспорт, на безымянном пальце сверкнуло массивное золотое кольцо-печатка. Перевернутый крест и запятая. «Интересный символ», – подумал Михаил. Где-то он видел такой знак раньше. Вокруг образовалась какая-то странная пустота, мимо пробегали пассажиры, динамик безустанно изрекал сообщения о прибывающих рейсах и номерах стоек для регистрации, и только в зоне пропускного пункта на рейс U6887, следующий из Тель-Авива в Санкт-Петербург, остались два человека, разделенные пуленепробиваемым стеклом. Михаил встретился взглядом с пассажиром, у него закружилась голова.

– Интересный квест? – Риман кивнул на смартфон, лежащий рядом с уложенными в аккуратную стопку бумажными листами.

Михаил смутился. Он забыл закрыть приложение, на экране розовела заставка увлекательной игры.

– Мало пассажиров на рейс… – Он понял, что оправдывается, а оттого покраснел еще больше.

– Сколько вам осталось? – спросил Риман.

– Вы о чем?

– Вы уже зарегистрировались в приложении?

– Пока не было времени…

– Не пожалеете! – одобрительно сказал Риман. – Что может быть увлекательней, чем игра на тему жизни и смерти?

Михаил пожал плечами. Ему показалось, что стекло, разделяющее сотрудника израильской службы контроля и пассажира, растаяло, как мираж. Ноздрей коснулся запах дорогого одеколона, новенькой кожи, которой пах портфель Римана, и еще чего-то пугающе знакомого, вроде смеси экзотических специй из тех, что продают арабы в своих лавках в старых районах Иерусалима.

– Иногда мы делаем совсем не то, о чем нам хотелось бы помнить, не так ли? – сказал мужчина, любуясь своим кольцом. – Забавный квест, господин Сайкин. Рекомендую вам пройти до конца. В финале вас ждет что-то незабываемое! – Он ослепительно улыбнулся.