- Все несанкционированные силы обслуживания, вам пять минут, - сказал Аварик, - Мы очистим холл для высокопоставленных гостей.
Представители, слуги, атташе и второстепенные областеначальники сновали, посылая пылинки в вихрь света, падающего из кольца окон в галерее прямо под куполом. Прибыло еще больше благородных и свирепых людей из Манчкинии. Хотя в зале стало полнее и теплее, шум начал стихать. Будет ли он вынужден уйти, по ее подсказке, или он получил разрешение остаться? Она потянула его за запястье: давай, давай. Она оттащила его назад в тень и встала, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
- Возможно, никто не увидит, как я снова исчезну, - прошептал он.
- Они знают, что ты здесь, они знают, что ты не ушел, - прошептала она в ответ, - Ты ушел? Ты бросил меня, Тип?
Но если она когда-либо знала что-то раньше в своей жизни, то теперь знала ответ, взглянув на его лицо. Он не бросил ее.
- Не оставляй меня. Не уходи. Как ты найдешь меня снова?
- Но ты дала мне карту. Конечно, я найду тебя.
Он прижал пальцы к ее вискам, прижал указательный палец к губам, чтобы заставить ее замолчать, и бочком отошел. Но выражение его лица говорило "подожди", выражение его лица говорило "позже", оно говорило "скоро".
Он направился к своему посту за возвышением, к которому должны были сопроводить Ла Момби. С новой военной выправкой он стоял, слегка расставив начищенные ботинки, сложив руки за спиной в том жесте, который означает отсутствие необходимости в быстром доступе к оружию. Его волосы были подстрижены короче. Кто-то порезал его шею сзади бритвой. После всего, что видел Рейна кровь и смерть, ей хотелось плакать над этим порезом так, как она еще не плакала.
Император прибыл с таким отсутствием фанфар, что поначалу Рейна даже не заметила этого. Шел был более сгорбленный, чем она помнила. Он был одет в платье из позолоченной парчи, которое колыхалось от его узкой заостренной бороды до босых пальцев ног. Что-то в его осанке заставило Рейну почувствовать, что он голый под халатом. Обнаженный и гордый. Но его глаза выглядели остекленевшими по-другому, как будто, возможно, он не получал надлежащего питания в течение нескольких дней подряд.
Несколько мгновений он сидел на своей школьной скамье. Когда воздух наполнился еще большим ароматом благовоний, он опустился на колени. Кто-то поспешил к нему с подушкой, но он отмахнулся от нее и остался стоять на коленях с закрытыми глазами, когда наконец вошла Ла Момби.
Рейна слышала, как Бррр описывал Величие Страны Манчкинов - в разных обличьях - и вспомнила рассказ Типа о том, как Момби овладела искусством превращений. Ла Момби выглядела как... как это было? Да, у нее это было - как у одного из тех подставных лиц на лодках, которых тащили по лужайкам в Мокбеггар-Холл. Она могла быть вырезана из древнего дуба. У нее был широкий лоб и широко расставленные глаза цвета перезрелой сливы. Ее волосы были не столько светлыми или морковными, сколько светло-золотистыми, сияющими металлическими бликами, как и ее пышные юбки и лиф. Она была умнее всех остальных в комнате.
Ла Момби подошла к своему месту, сделала реверанс Императору страны Оз и велела ему встать. Он встал. Официальные заявления начались будничным тоном, негромко, и Рейна не стала напрягаться, чтобы их истолковать.
Она просто наблюдала за позами двух лидеров, фигура Императора обвисла, почти накренилась, тело Момби наклонилось вперед с неестественной силой.
Как только началось разбирательство, на место двинулся постоянный поток переводчиков, законодателей, ораторов и примирителей, говоривших на местном языке церемонии. Мужчины и женщины перекладывали листки бумаги с гроссбухов на кафедры и обратно. Другие мужчины и женщины принесли чай. Кто-то поздоровался с эмиссаром Короля Номов Эва. Кто-то подал прошение о том, чтобы разбирательство было приостановлено до прибытия представителя Квадлинга. Кто-то еще подал прошение об отклонении этой предыдущей петиции. Затем эмиссар Квадлинга встал и сказал, что он уже присутствует, большое вам спасибо. Это был Грибное Сердце, идентифицирующее себя как Верховную Глаксонию Страны Квадлингов. На нем была та же набедренная повязка, что и в джунглях, и больше ничего.
В конце концов разбирательство стало настолько скучным, что Тип смог отступить и сойти с помоста, повернуться, чтобы проконсультироваться с почетным караулом, размещенным под вульгарным гипсовым слепком, приближающимся к знаменитой статуе Озмы Лекситрис возле моста судебных инстанций. Затем Тип обошел зал по периметру, тщательно выбирая моменты, пока не вернулся к краю укромного уголка, где его ждал Рейна.
Все взгляды были прикованы к Момби и Императору. Никто не смотрел на Типа, никто не видел Рейну в тени. Даже Тай, казалось, был прикован к происходящему. Тип шагнул обратно в углубление, среди коробчатых секретеров и бюро, резьбы, шкафов и прессов для белья. Это больше не было похоже на салон леди Стеллы. Теперь это было похоже на переполненный подвальный магазин в Шизе. СЛОМАННЫЕ ВЕЩИ, БЕСПОЛЕЗНЫЕ НИКОМУ, КРОМЕ ТЕБЯ.
Они не разговаривали, но произносили слова одними губами и читали по губам друг друга. Прочтите выражение облегчения на лицах друг друга.
С тобой все в порядке.
С тобой все в порядке?
Да, со мной все в порядке. Сейчас.
Как нам это удалось?
Как мы справимся.
Я люблю-
Я люблю-
Там они застряли на мгновение, не находя слов, пока Тип не наклонился вперед. Он обнял ее, прижимая к себе, приподнял, пока его лицо не оказалось между ее грудей. Он молча шагнул вперед и усадил ее на статую рыцаря, на широкое плоское лезвие каменного меча. Мы не должны, сказал он. Нет. Этого не может быть.
Он взобрался на мемориал, сжимая ее бедра коленями. Он обхватил ее макушку своей большой мягкой умелой рукой; он прижал ее назад, так что ее голова уперлась в рукоять и рукоять мраморного оружия. На мраморном памятнике забытому солдату, погибшему в забытой битве в забытое время за забытое дело, он прижался к ней всем телом. Нет, сказал он. Мы не должны.
