– Я посторожу твой сон, любимый. Отдыхай.

И я уснул.

***

Роззи

Проснулась разбитая и усталая. Ломило все тело, температуры не было. Открыла один глаз, разведать обстановку. В комнате было слишком много света. Застонала, прикрыв глаза рукой. Не понимаю. Почему так херово? Вчера не пила, голышом по крыше не гуляла. Даже спать раньше легла. Размышления прервались, что-то еще мешало. С наслаждением выплюнула клок волос изо рта. Так-то лучше.

Перевернулась и узрела спину Юнисии, что спешно закрывала плотные шторы. Далее обзору предстал бок Маргарет, что капала в чашку лекарство. Повыше натянула одеялко, под самый подбородок. Я – гусеничка, скомкала кокон вокруг себя. Выпила предложенное лекарство и уснула.

Второе пробуждение было вечером. Добавились спорящие Вигмар и Вилли.

– А мне расскажете? Тоже хочу знать, – попросила их.

На меня не обратили внимание. В комнате пахло цветами.

– Что за дурацкая привычка? То принесут цветы, то унесут. Или не приносите, или оставляйте уже, – пробурчала им.

Меня, наконец, заметили. Вилли одарил опекуна выразительным взглядом. Тот в ответ отрицательно покачал головой.

– Так. Валите отсюда или говорите, – разозлилась я.

– Что ты помнишь последнее? – спросил Вилли.

– Все помню. Наказали, ела, была в саду, пришла и рано уснула.

– Да. Ты спала два дня, Роззи, – осторожно ответил друг.

– Отравили опять?

– Этот доморощенный лекарь считает, что твое тело готовится к активации второго дара, – не стал ходить вокруг да около Вигмар. – Официально, таких случаев нет. Вилли сравнивает тебя с детьми, что готовятся к открытию дара, – он растер лицо и сел на мою кровать. – Вообще, симптомы похожи. Отец ставил эксперименты?

– Нет.

– Роззи, я беспомощен в этой ситуации, – развел он руками. – Просить помощи короля?

– Даже не думай. Скажи всем, что я выжала себя до дна. Теперь пошел откат бессилия. Постельный режим. Завтра встану. Мне лучше.

– Вот потом и поговорим, – перебил Вилли.

Пока мы болтали, подошел близко и вероломно усыпил. Ужас просто.

Третье пробуждение подарило ощущение квадратной попы. Было утро, Маргарет и Юнисия сидели с вышивками. Увидев, что я встала, няня развела бурную деятельность. Оказалось, что проснулась на четвертый день, а не на третий, как обещала. Резерв был под завязку, сила и энергия бурлили в теле. Кому нужен этот пафосный завтрак? Не пойду. Умылась, встал вопрос об одежде. Маргарет загадочно улыбаясь, отвела в гардеробную. Эдита не спала, не ела, и своим ученицам не дала спать. Тряпок и обуви было неприлично много. А главное, без излишних украшений. Консервативная швея встала себе на горло, и услышала-таки пожелания. Выбрала платье цвета индиго. По подолу шла золотая вышивка цветов, золотой рисунок линий на рукавах и шнуровка по бокам. Одела прилагающиеся домашние туфли к наряду, отринув заботливо сшитый чепец в комплект. Няня помогла причесаться и заплести простую тугую косу.

– Вернули вещи Оливии, – тихо сказала старушка.

– Потом разберу, спасибо.

– А украшения? – простовато воскликнула Юнисия.

– Не хочу, – пожала плечами и пошла.

За спиной послышался голос Маргарет, отчитывающий помощницу за вопрос. Оказалось, что Вилли уже шепнули о моем пробуждении, и он примчался.

– Здравствуй, Роззи! Как самочувствие? – поинтересовался он.

– Все отлично! Пить ничего не собираюсь! Осматривай и побегу, – улыбнулась ему.

Меня повертели, осмотрели и признали годной творить великие дела. Вилли заставил выпить пару пузырьков, стряс обещание пить их еще несколько дней и умчался. Сто процентов к Вигмару. Принесли еду. Накрыли на балконе, там и поели все вместе, хоть мои помощницы и сопротивлялись. В процессе поедания каши узнала, что наказанный повесился. Жаль. Что горничные оттирают все, что могут. А где не могут, встают на лестницы и доделывают.

– Милая, за эти дни девушки ажно в темницу хотели залезть с тряпками. Чегой-то они так переполошились? Заслала Юнисию разведать. И таки одна, трясясь от усталости, сболтнула на ушко. Лина твоя, посаженная следить, не иначе, как умом двинулась. Стращает бедняжек от твоего имени, скачет на одной ноге по поместью как не упокоенный дух. Орет и грозится наказанием, гоняет их в хвост и в гриву. Мол, самой наследницей ставленная. Уж проверь ее, цветочек. Не гоже так со своими же, – подытожила няня.

Я поперхнулась взваром. Нормально она там зазвездилась. Удивительно, что Вигмару еще не донесли. С другой стороны, боятся наверно. Ведь лично ее посадила туда, не прикопаешься. Доела и помчалась с ревизией. А на месте уронила челюсть на чисто вымытый пол. Борзометр Лины давно сломал верхнюю планку шкалы.

– Кто вчера убирался в третьем хранилище у кухни? Кто? – брызжа слюной, вопрошала бывшая беглая. – Как вы посмели уйти спать, не доделав работу? Меня сюда поставила сама наследница! И лично сказала проследить за всеми! Будете и дальше так лениться, двадцать ударов плетью!

Лина потеряла берега. Стояла за стеной и вспоминала ее обожание после сведение клейма. Поторопилась с ней, придется возвращать с небес на землю.

– Добрый день, девушки, – войдя, обозначила свое присутствие.

Все поклонились, включая нашего оловянного солдатика. Объявила девушкам перерыв до обеда и отпустила. Лина провожала уходящих недоуменным взглядом.

– Привет, как ты тут? – спросила ее.

– Хорошо, госпожа! Вот, исполняю ваше поручение. Слежу! – фанатично кивала девушка.

– Лина, ты перегнула палку, – спокойно сказала ей. – Начала гонять от моего лица, стращать и обещать кары. Я тебя об этом просила?

– Нет, – ничуть не смутилась она. – Вы сказали следить! Они делали плохо, так и я припугнула чуток. Вы же для меня, как вторая мать! Я для вас все-все сделаю!

Ее влюбленный взгляд напоминал взгляд сумасшедшей.

– Лина, ты была неправа, – твердо объясняла ей. – Ты не можешь говорить от моего имени, если я тебя не просила. Ты перестаралась. Отдохни пока. Возвращайся на кухню, и ноге спокойнее будет. Потом решим, куда тебя определить.

Улыбка на лице девушки, загнутая краями вверх, постепенно опускала кончики все ниже и ниже. Радость сменилась вселенской обидой. Закрыв руками лицо, она стояла и тряслась от рыданий. Все было сказано. Ушла.

Мне тоже было грустно. Я ошиблась. Между прочим, в других семьях ее бы кинули в подвал, предварительно наказав плетью.

– Ты очень мягко с ней обошлась, цветочек. Не томи душу напрасно. Нет в том твоей вины, что в людях хочешь видеть только светлое, – подбодрила няня.

Не стала долго мотать себе нервы. Сделала и сделала, было надо. Все. Пора была проверить, как там устроено у рабов. Туда и пошли. Встретили наказанных, отпустила обратно. В обед в старых бараках было мало людей. Здоровые были на работе. Оставшиеся калеки настороженно следили за моими перемещениями. Ги на всякий случай взял с собой еще четверых. Работа у него такая, беспокоиться и охранять.

Подошла к молодому парню, сидевшему в тени дерева. У него не было ноги, что не мешало, ловко орудуя ножом, вырезать завитушки на крыле деревянной птички. При моем приближении он выкинул нож и согнулся пополам, разведя руки в стороны.

– Парень, тебе плохо? – шепотом спросила его.

– Госпожа! – ответил он, не поднимая головы. – Чем может служить вам верный раб, госпожа?

– Разогнись, давай.

– Не положено, госпожа! Рабам не положено!

– Я тебе приказываю, разогнись и смотри в мои глаза.

После недолгой внутренней борьбы, он разогнулся. Ибо приказ. Выяснилось, что ногу он потерял этой зимой. Теперь паек урезали, о чем красноречиво намекали торчащие кости, и вот он мастерил игрушки для местных ребятишек, чтоб хоть как-то приносить пользу. Я не могла отрастить ему ногу. Поэтому предложила сделать деревянную ногу, на манер земных пиратов или костыль. Это вызвало интерес в душе паренька, уже похоронившего себя заживо. Нарисовала ему на земле прототип. Он воодушевился и попросил забрать паек за два месяца в счет возможности сделать себе такую ногу самому в моей мастерской. Разрешила сделать это ему просто так, при условии, что когда он найдет рабочую модель, останется строгать такие всем, кому надо. Все, он был моим с потрохами. Справедливость, по его словам, наконец, восторжествовала. Люди получат помощь.