Трой подошел к отцу, который разглядывал другую витрину. На ней были представлены другие формы и товары, более простые или из уходящего сезона. Отец с интересом смотрел на них и сверялся с новым каталогом, где было про каждую что-то написано.
- Пап... Слушай...
- Да, сын? Что-то случилось?
- Я хотел узнать. Там это... Страсть с болью.
- Да... Что тебя смущает?
- В чем смысл?
- Ох...
Тут отец понял, что несмотря на то, что хотел сделать как лучше, сам оказался к объяснениям не готов. Сейчас все делали просто, никто не думал о чем-то великом. Да даже пошлые вещи смогли упростить на столько, что старая страсть стала похожа на классику, которую нужно знать, если ты хочешь быть более-менее образованным человеком.
- Сынок... Когда-то все начинали с чего-то подобного. Знаешь, мы же с твоей мамой... Когда начинали общение, таких магазинов не было. Приходилось все делать самим. А в реальном мире нет формул, чистых формул. Все они многогранны. Мы с ней ходили во тьме, искали, тыкались об острые углы, прежде чем смогли найти что-то для себя. Потом, когда родился ты, когда появилась твоя сестра... Появилась и любовь навынос. Стало, конечно, проще. Теперь не обязательно вкладывать столько сил и труда, чтобы жить в гармонии с другим человеком. Но, Трой, скажу без лукавства - мы с мамой достигли этого и без таких магазинов. Были моменты непродаваемого счастья, были же и моменты невыносимой боли... И только из-за боли, я так думаю, мы стали теми, кто мы есть.
- Папа, а эта боль... Она что - полезна?
- Не могу сказать тебе, сын. Боль необходима, я так думаю. Но разве я могу сказать тебе, сыну, тем более в такое прогрессивное время... Что тебе следует попробовать то, что пробовал и я? Это тяжелое бремя, сынок. И не каждый с ним справляется.
- А если справляется?
- Тут у каждого свои выводы. Я, например, узнал настоящую цену всему этому. А кто-то так всю жизнь и живет, в своих мечтах и заблуждениях.
Трой первый раз за долгое время посмотрел на отца с восхищением. Он не совсем понимал, о чем тот говорил, не мог сравнить с чем-то. Ничего подобного он ранее не знал, и тем более - не чувствовал. Но сейчас он вспомнил о своих друзьях. И вроде бы, все покупали одно и тоже, всем это нравилось, было так круто... Но все было так одинаково. А отец первый раз рассказал ему о том, как то бывало в его времена.
- А боль... Бывает так, чтобы была только боль?
- Да, сын, бывает и такое. В наши времена все проходили и через страсть. И через любовь. И, к сожалению, через чистейшую боль.
- Боль...
К ним подошла консультант.
- Знаете, у нас есть лимитированная линейка... Мы выпускаем её, время от времени. Спрос не большой, в наши времена такое - только для ценителей... Или... Ну, Вы понимаете. Не хотите ли посмотреть?
Трой нервно сглотнул и кивнул. Отец же вздохнул, будто вспоминая не очень хорошее.
- Не стоит. Я думаю, знаю о чем Вы. Такое вряд ли подойдет как первый опыт, да и зачем...
- Папа! Давай просто глянем, а?
- Глянем? Ну, можно конечно... Просто...
- Давай просто посмотрим. Ты же сам сказал - мы просто смотрим?
- Хорошо, - он повернулся к консультантке, - покажите, что у Вас есть.
Она учтиво кивнула и направилась в один из углов. Там была совсем незаметная комнатка, прикрытая красивыми атласным шторками. Все оказались внутри небольшой, протяженной комнаты. Играла нейтральная, но при этом несколько гнетущая музыка. Стены слева и справа были не освещены, но заметно было что это были стены с панелями, украшенными лепниной. Центр панелей был в черном бархате. С самого входа в комнату бросался в глаза большой шар чёрного цвета. Он стоял на белом античном пьедестале. Из шара торчали в разные стороны иглы, на которых он и стоял. Отдаленно это напоминало морского ежа. Постамент был освещен светильником, но при этом цвет был настолько угольным, что казалось предмет этот не объемный, а нарисован.
Подойдя ближе Трой заметил, что иголки, исходящие из шара, имели не просто декоративный характер. Они действительно были острыми. В отличие от мраморного шара, было не понятно, как открывать этот сосуд. Под ежом лежала небольшая металлическая плашка, с выгравированной надписью: "Там, где никому не видно".
Трой стоял и смотрел на это во все глаза. Минутой спустя он обратил внимание на консультантку.
- Это... Чистое чувство. Такое все же бывает в реальной жизни. Но не с хорошими, приятными... С болью бывает так, как Вы, молодой человек, видите в других магазинах. Чистая квинтэссенция. Это наша гордость, при этом - самая большая драма. Сколько людей не дошло до конца, разрабатывая эту формулу. Сколько людей, что были в тест-группах... Не смогли вернуться к обычному образу жизни. Это - неразделенная любовь. Это конец любви. Все и сразу. Больше тут добавить нечего.
Трой вновь посмотрел на отца, чтобы оценить его взгляд. Тот стоял молча, скрестив руки за спиной. Губы сложились единую линию. Без движения, без обычных своих подергиваний и мимики. Будто он сейчас присутствовал на похоронах. Он щурил глаза, словно это был его старый, заклятый враг. Ненавистный, непобежденный. Во взгляде отца читалась слабость. Но при этом Трой чувствовал, как никогда раньше, что с этой слабостью, с этой жалостью, приходит и стойкость. Отец смотрел на это чудовище так, будто знал - оно может появиться в любой момент, тогда, когда меньше всего его ждешь. И к нему нет возможности подготовится. Но все равно - он не бежал и не прятался.
Взглянув на консультантку Трой заметил, что и ей не по себе. Она умело это скрывала, но было видно, что уйти она хочет не меньше, чем и отец. И даже работа рядом, и ежедневное присутствие, и презентация товара, не сделала её полностью устойчивой к этому морскому гаду.
