Когда я договаривался с Пниной, матерью Скарлетт, обеспечение Скарлетт нормального опыта было частью нашего соглашения. Она танцевала для королев и королей, но никогда не танцевала на концерте. В восемнадцать лет она могла говорить на многих языках, но терялась, когда речь заходила об обычных вещах, которые большинство людей воспринимают как должное, например, о том, чтобы полакомиться мороженым без всякой на то причины. В её мире, если она хотела “чего-нибудь сладкого”, она должна была это заслужить.
Я наблюдал, как Скарлетт сканирует прилавок, рассматривая все вкусы. Мы провели большую часть дня, исследуя Майами, а потом Вайолет предложила поесть мороженого. Глаза Скарлетт загорелись, но через минуту огонь в них угас.
— Выбери что-нибудь, — сказал я, кивая на прилавок.
С минуту она ничего не говорила.
— А? — Она покачала головой, как будто приходя в себя. — Всё в порядке. Я ничего не хочу.
— Хочешь. — Я бросил вызов её неприкрытой лжи. Не мне, самой себе. Её учили быть вежливой и отказываться от того, что она считала удовольствием, ради получения которого она не приложила усилий.
Я посмотрел на парня, который подавал мороженое, наблюдающего за ней. Он наблюдал за Скарлетт с тех пор, как мы вошли. Не мог отвести от неё глаз. Он даже подтолкнул своего приятеля, как ему показалось, едва заметным движением, когда увидел её. Я ничего не упустил, когда дело касалось меня и того, что принадлежит мне. Другой парень, назовем его Умником, бросил на меня один взгляд после того, как Скарлетт коснулась моей груди, и начал пускать слюни на Вайолет.
— Попробуйте вишнёвый, — сказал Тупой Урод, предлагая ей мороженое на мини-ложечке.
Скарлетт покачала головой, собираясь возразить, но я взял у него ложку, сунул её в рот и встретился с ним взглядом.
— Шоколадное для неё, — сказал я. — Вишнёвое для меня.
— Эм, — он запнулся, моргая. Я не хотел его отпускать. Если бы он хотел попробовать свои силы в мужской игре, он бы встретился со мной или сел бы обратно на жопу ровно, чёрт возьми. — В одной и той же чашке?
— На самом деле... ― Она снова попыталась протестовать.
— Да, — ответил я. Потом я посмотрел на Скарлетт, когда парень поспешил зачерпнуть мороженое. — Мы разделим его.
— Правда?
Я ухмыльнулся. Скарлетт была действительно чертовски милой, когда отвечала с такой невинностью, и это тронуло моё сердце так, что я почти разозлился. Она была слабым местом, которого я никак не ожидал. По своей природе я должен был ожесточиться против неё, но я обернулся против самого себя, и был беспомощен, всё глубже и глубже попадая под её чары. Казалось, Скарлетт обладала чем-то моим, чего я вечно жаждал, чем-то, что было похоронено слишком глубоко, чтобы это что-то можно было когда-нибудь снова достать наружу.
— Да, — сказал я, нежно целуя её. — Это будет наша фишка.
Она улыбнулась, приподнялась на цыпочки и снова поцеловала меня. Затем Скарлетт обняла меня за талию, и мы смотрели, как Тупой Ублюдок заканчивает наполнять чашку мороженым. Сумка на моём запястье хрустела. В одном из многочисленных магазинов, куда мы заходили, я заметил, как Скарлетт рассматривает футболку с надписью «Golden Girl’s». Единственное, что я заметил, она проверяла дольше минуты. Я купил ей и Вайолет по одной такой, на память об их пребывании здесь.
— Мне это нравится, — сказала она. — Наша фишка.
Для человека, который не хотел мороженого, она ела без колебаний, но только до тех пор, пока ел я. Я откусывал, она откусывала, а потом иногда мы кормили друг друга. Мне не нравилось, что иногда Скарлетт приходилось заставлять есть. Это беспокоило меня больше, чем она могла себе представить.
Я скормил ей последний кусочек, и мы вышли из магазина, снова войдя в восьмидесятиградусную жару. Я обнял её за плечи, притягивая ближе, чтобы поцеловать в висок.
— Ты захватила платье, Малышка Балерина?
Скарлетт сняла солнцезащитные очки Ray Ban4, закрывавшие ей глаза, и надела их на голову, откинув волосы назад. Свет ударил ей в глаза, как солнце, падающее на изумруды.
— Захватила, — сказала она. — Вайолет подумала...
Да, я точно знал, что подумала Вайолет. Что они пробрались бы сюда без моего ведома, а затем отправились бы в какой-нибудь из клубов. У Вайолет в сумке в отеле были поддельные удостоверения личности. Да, как я уже сказал, я знал всё. Мик связался с Митчем, как только понял, что они уехали в аэропорт на рейс. Мик подумал, что это родители Вайолет вызвали такси, объяснил он. После проведения небольшого расследования он раскрыл их безрассудный план.
Я знал, что она уже в пути, но чего я не знал, так это где она и когда доберётся туда. Когда на гонках началась суматоха, бинго.
— Хорошо, — сказал я. — Мы собираемся куда-нибудь сегодня вечером.
— Куда?
— На ужин. Я знаю одно эксклюзивное итальянское местечко.
— Я люблю итальянскую кухню, — сказала Скарлетт, а затем улыбнулась. Секунду спустя она рассмеялась над моей гримасой. Маленькая воровка была ещё и маленькой шутницей. Она назвала это каламбуром и покачала головой.
Вайолет и Митч решили, что хотят заняться чем-то другим. Я оставил Скарлетт на их попечение в отеле, а сам отправился на поиски костюма. Поскольку у меня в кармане было немного лишних денег, я прикупил сразу два. Она ещё не знала об этом, но должна была сопровождать меня в качестве спутницы на ежегодной рождественской вечеринке её родителей. Они приглашали меня каждый год, но я всегда отказывался. В этом году я буду там.
Когда я вышел из отеля, то обнаружил, что итальянцы ждут меня. Без сомнения, они знали о гонке от Луки. Что бы я ни делал, он знал об этом. Поэтому он послал членов семьи провести собственное расследование. Я никогда не разговаривал с ними, хотя знал, что один из них был моим дядей. У Луки было четверо братьев. Если Дядя явился лично, то только потому, что Лука специально попросил его об этом. Это было связано с деньгами, я знал, и с людьми, с которыми я имел дело. Большую часть времени мы с семьей общались только переглядками, если вообще общались. Но не было никаких сомнений в том, что они всегда наблюдали. Это было то, что они делали.
Джок со своими людьми завернул за угол. Он тоже не хотел рисковать. Он всегда был профессионалом, молодой парень, который к девятнадцати годам, вероятно, достигнет миллиона. У него не было мускулов, но люди, составлявшие его свиту, были мускулами в чистом виде.
Мы пожали друг другу руки, а затем вернулись в отель, чтобы заняться делами. Итальянцы последовали за ним, но держались на расстоянии. Джок и его люди вспотели, нервничая из-за того, что за ними следили. Один из них потирал место над сердцем – визитной карточкой Фаусти было похищение сердца из груди человека, пока оно ещё билось. Вероятно, ему это показалось.
Джок дважды пересчитал мои деньги и сказал мне, что человек, у которого я выиграл машину, не вычел деньги за разбитое стекло. Он был первоначальным владельцем и хотел вернуть только машину. После того, как я использовал её во время гонки, я продал её ему обратно.
Пересчитав деньги сам, я оставил на столе несколько стодолларовых купюр, чтобы владелец машины устранил поломку. Он боялся самого имени. Но я был честен, и за то, что я испортил, я всегда платил. Уладив дела, Джок и его люди ушли. Мы с итальянцами, как обычно, посмотрели друг другу в глаза, а затем они направились к двери.
Мне не потребовалось много времени, чтобы найти два подходящих костюма – один чёрный для вечеринки родителей Скарлетт и один менее формальный для сегодняшнего вечера. Я купил Скарлетт дюжину прекрасных красных роз и попросил администратора отеля доставить их в наш номер.
Митч развалился на диване и смотрел телевизор, когда я вернулся. Вайолет сидела рядом с ним, положив ногу на стол, и красила ногти на ногах.
— Доставили розы, — произнёс он, кивнув подбородком в сторону спальни.
— Скарлетт они понравились! — сказала Вайолет, засовывая кисточку обратно в баночку с лаком. Она встретилась со мной взглядом. — У тебя болит сердце?
