Он вскрикнул и подхватил мачеху, не давая ей упасть, а потом вдруг обнял ее. Элия поцеловала его в щеку и пригладила его волосы.

– Мы в порядке, Джейме, нет причин паниковать.

– Я не… Серсея и Эшара, они…

– Они в порядке, – успокоила она его. – Испуганы, но не ранены.

Казалось, он не верил ей, но спустя минуту или около того его дыхание начало выравниваться.

– Чертов Меррет Фрей, – прорычал он под нос. – Убедил меня ехать с ним в город, вместо того, чтобы сопровождать вас.

– Ты не член Королевской Гвардии, – напомнила она. – Это не твой долг…

– Конечно это мой долг! – Выкрикнул он. – Вы мои… – Он поколебался. – Ты и Серсея – вы моя семья, – сказал он более сдержано. – А Эшара, она… Она… Друг, – он вдруг покраснел под понимающим взглядом Элии. – Не смотри на меня так.

– Родители Эшары мертвы, – заметила Элия. – А ее старший брат не помолвит ее с первым встречным. Я его знаю – он полагается на ее суждения, и Эшаре уже восемнадцать, она не смешливая маленькая девочка…

– Элия, – раздраженно сказал мальчишка. – Отец никогда…

– Он может, – возразила она. – И если ты просто позволишь мне спросить…

– Он будет уважать меня еще меньше, если ты сделаешь это для меня, – сорвался Джейме, раздраженно уставившись в пол. – Кроме того, я все еще оруженосец.

Это она приняла, и предупредив его не ходить к обеим девочкам, велела ему идти к лорду Кракехолу, пока его не выпороли за то, что он пренебрегает своими обязанностями. Потом она нашла служанку, чтобы ты приготовила ей ванну.

========== Часть 8 ==========

Рождение Эйгона было легче, чем Висении. Робарра не переживала – она не только пережила тяжелые роды ее первенца, но и быстро оправилась и пребывала в добром здравии, чего не многие женщины могли о себе рассказать, и с Эйгоном она волновалась только, будет ли это сын. Она бормотала его имя себе под нос между стонами и криками боли, и она визжала это имя, когда появилась его головка, пусть мейстер видел только светлые волосики.

– Эйгон, – выдохнула она, когда он наконец-то, наконец-то родился, и если Висения сразу издала вопли и крики, с сыном долгое время висела тяжелая тицина, прежде чем наконец раздался тихий плач.

– Принц Таргариен, – куковала повитуха, стирая полотенцем кровь с головы ребенка. – Ах, какие волосы!

Робарра затуманенным взором смотрела туда, где ребенка укутывали, мейстер перерезал пуповину, и тогда заметила, что хотя у мальчика были темные волосы, как у его сестры, словно шрам, их прорезала серебристая прядь, и с каждым днем она становилась все заметнее. Глаза Эйгона были такого же цвета, как у его сестры, может быть чуть бледнее, но Робарра про себя думала, что лицо у него было широкое, как у Баратеонов, и был он больше похож на Ренли, когда тот был ребенком.

А еще был Рейгар. Ей пришлось трижды позвать его по имени, прежде чем он оглянулся на нее, прижимая к себе спящего Эйгона. Висения, которой было чуть больше года, спала рядом с матерью, свернувшись, как котенок, ее темные кудри смешались в беспорядке. Барра с любопытством перебирала ее волосы, поглядывая на серебряную прядь Эйгона, проблеск серебра Таргариенов сквозь черноту Баратеонов.

– Никогда такого не видела, – Рейгар, запоздало поняла она, едва слушал ее. – Муж, – раздраженно прикрикнула она, устало дернув его за рукав. Только тогда он вырвался из своей молчаливой задумчивости и положил новорожденного в колыбель.

– Он все, на что я только мог надеяться, – честно признался Рейгар с одной из своих нежных улыбок, и Барра устало улыбнулась ему в ответ, когда он коротко поцеловал ее в бровь.

– И как только другие дети дотянутся до первых двух? – Шутливо спросила она, но Рейгар только улыбнулся, потянувшись к Висении.

– Тебе надо отдохнуть.

– Оставь ее, она мне не обуза, – Робарра зевнула. – Ложись и сам в постель. Еще совсем рано.

Еще только занимался рассвет, и мягкий снег падал за окном башни. Она чуть подвинулась, и ее муж медленно опустился в постель с другой стороны от их дочери, и взяла Висению за ладонь.

Обычно она не была настолько сентиментальна или щедра в проявлении привязанности, но последняя беременность сделала ее ненормально слезливой. Разве так уж плохо было хотеть быть рядом с отцом своих детей? Пусть у них с Рейгаром не было какой-то любви из песен, но она любила Висению больше, чем считала возможным, и знала, что полюбит своего сына также. Они были даром небес, и она не хотела плохо относиться к мужчине, который дал их ей, пусть даже они редко соглашались друг с другом.

Но… Пусть Эйгон не был рожден из сумасшедшей страсти, из которой была рождена Висения, нужды прикасаться и жажды прикосновений, жажды обладания друг другом, она думала, он был плодом чего-то более нежного, более мягкого, и может быть, их будущие дети будут рождены в подлинной любви. На это еще было время.

Король все еще жаловался, что дети «едва похожи на Таргариенов», и что «он думал бы, что Рейгару их подкинули, кабы не глаза». Робарра придерживала язык, но ее ногти впивались в ладони, оставляя следы кровавых полумесяцев, а двор неуклюже посмеивался над так называемой шуткой.

Рейла опускала нежную руку ей на плечо, и она сдерживалась, чтобы ее не стряхнуть. Не легко было Штормовой Принцессе, как называл ее двор, отмечая ее приступы гнева, не легко ей было сидеть смирно, пока ее свекр унижал ее и ее мужа.

Но Рейгар не казался обеспокоенным; разве что он был еще более расслаблен чем раньше, поговаривая о турнире, который готовился в Харренхоле. Робарра не могла на нем присутствовать – Эйгону едва исполнилось полтора месяца, и он был еще слишком мал для путешествий, даже если бы король им позволил, и даже тогда она не оставила бы его и Висению в Королевской Гавани. Рейгар же намеревался присутствовать, и она не знала, почему.

Ее свекровь просветила ее, вскорости после отъезда королевской свиты, оставив Тайвина Ланнистера сидеть на Железном Троне в роли десницы, а королеву – наслаждаться отдыхом от компании мужа. Красный Замок был куда тише в отсутствие большинства придворных, и Барре легче дышалось без угрожающих теней Эйриса и Королевской Гвардии.

Такой большой компании понадобилось бы несколько недель, чтобы достичь Харренхола, а потом, сколько бы не продлился турнир, понадобится пара месяцев, прежде чем Эйрис и Рейгар вернутся, вместе с юным Визерисом, которого Рейла умоляла оставить с ней, и за свою наглость получила растянутое запястье. Робарра упросила своих дам принять участие вместо нее, и Эшара Дейн отправилась на турнир вместе с Серсеей Ланнистер, в сопровождении Элии Ланнистер и двух сыновей Тайвина, но вот Джейн Свонн, ставшая недавно Баратеон, выйдя теперь замуж за Станниса, навещала Королевскую Гавань в отсутствие короля. Она еще не была в тягости, но они были женаты всего полгода, и Барра заверяла ее, что у нее еще полно времени, чтобы подарить наследника Штормовому Пределу. Кассана Баратеон приехала вместе с сыном и невесткой, сюрпризом для Барры, которая не сдержала крика удивления при виде матери, и сама не заметила, как спрятала лицо в волосах матери, словно она снова была девочкой, а не женщиной восемнадцати лет, с двумя детьми.

Они перекусывали в комнатах королевы, на одном из балконов, выходящих во двор. Погода была необычно теплой, в отличие от морозного дня, когда родился Эйгон, и пусть белый ворон еще не прилетел из Цитадели, сообщая о конце весны, казалось, что весна уже близко. Трудно было быть в дурном настроении, когда распогодилось настолько, что можно было носить легкие, воздушные платья, вместо тяжелых юбок, и Барра пошевелилась, прижимая к себе Эйгона, сидя между матерью и невесткой.

– Думаю, Рейгар надеется поговорить с лордами на турнире, – мягко, невинно и многозначительно сказала Рейла, деликатная, словно игла для вышивания. – Чтобы они получше узнали своего будущего короля…Его величество мой муж сначала не собирался участвовать.