Моя сила на уровень выше сил первых Драконов. Я уверен, что при битве с сожженными ты задавался вопросом, почему я им не подвластен.

Я сжигал только тех Драконов по одной простой причине — родитель всегда старается уберечь своих детей от беды и боли.

Дело в том, что не те Драконы были первыми.

Первым был я. И отныне ты — единственный равный мне.

Я уверен в том, что ты одолеешь Жестокого Топаза. Чтобы он ни говорил, знай — он не имеет над тобой никакой власти. Впереди тебя ждёт очень долгая жизнь. Проведи её так, чтобы тебя запомнили, как героя. Ты создан для этого, и наверняка сам это знаешь. Стань святым, который даже после смерти будет приглядывать за своими потомками и последователями.

Я не обязываю тебя. Но знай, что это — одна из открытых тебе дорог.

Эта шкатулка, стоящая перед тобой — мой прах и прах моих Драконов. Таких было несколько, но сейчас мы стали одним. Мы — олицетворение твоей силы и могущества. Когда тебе будет казаться, что ты стоишь на краю обрыва, помни — мы все глядим за тобой. Мы не дадим тебе упасть.

В том сне Тимофей ничего не делал. Он просто стоял с пергаментом в руках, перечитывая текст по несколько раз. Потом осторожно закопал его обратно и закрыл шкатулку.

А оставшееся время просто лежал в поле, закрыв глаза. Этот покой… Им надо было наслаждаться, пока Тимофей не ввязался в очередное приключение.

Первым делом он рассказал обо всем Димке. С тех пор Трофимов и кличет его «Его Величеством».

— Не называй меня так.

— Ни за что! Даже лимон позавидует твоей кислой мине!

Тимофей был рад и тому, что Димке хватало ума не называть его так на людях. Но говорить об этом Трофимову он не собирался — кто знает, чего тот удумает.

Учебный день пролетел незаметно. В «Пандемониуме» всем было известно, что Тимофей — Дракон, но теперь он скрывал не столько своё происхождение, сколько свою силу. О ней было известно только узкому кругу, включая Огненных волков, проживающих на территории академии. И Королевский Зодиак, конечно же.

К слову, Канто узнал о ней самым первым, и Тимофей до сих пор гадал, каким образом.

После уроков Тимофей переоделся и направился к особняку Зверевых. Дома пока никого не было — Егор уехал по делам, Лиза ещё работает в музее. Поэтому, когда Тимофей постучался в дверь, ему открыла горничная Вика. Женщина поприветствовала парня и пропустила его внутрь.

Тимофей заметил, что Вика была одета в уличную одежду, а возле неё уже стоял полный багаж.

— Вы уезжаете? — спросил он.

— В Санкт-Эринбург, — сообщила женщина. — К семье. Твой отец выделил мне денег и сказал, что я сполна отработала и он позвонит, когда вам снова потребуются мои услуги. Даже оплатил мне поезд, я так удивилась! Не знай я его, то решила бы, что он меня выпроваживает!

Тимофей с легкостью понял, что на самом деле Егор хотел спасти Вику на случай, если грядущая война заденет и особняк.

Они попрощались, и, как только Вика вышла и закрыла за собой дверь, Тимофей с хрустом потянулся и прошёл в гостиную.

Ангелина Зверева стояла у окна с кружкой чего-то горячего и разглядывала сына своими пронзительными зелёными глазами. Белоснежные волосы были уложены в неряшливый пучок с выбивающимися прядями.

Тимофей поджал губы.

— Мам?

— Привет, Тим, — неуверенно произнесла Ангелина. — У нас всё не было времени поговорить…

— Это точно. Да я и не знаю, о чём. Столько всего прошло…

Тимофей помнил, как первое время после встречи в Галерее он хотел найти мать и высказать ей всё, что думает. Рассказать о боли, которую он испытал, о том, как оплакивал Ангелину.

Но сейчас эти мысли вылетели из головы. Осталось только странное умиротворение. Тимофей не знал, как так вышло, но не забивал себе этим голову.

Затянулась тишина, и Ангелина опустила взгляд.

— Я знаю, что мой поступок трудно объяснить, но…

— Так было нужно, — со вздохом прервал её Тимофей. — Я знаю тебя, мам. Вытягивать из тебя ответы бессмысленно, — он подошёл к ней и посмотрел в окно. — Надеюсь только, когда-нибудь ты сама мне всё расскажешь.

— Хорошо, — с облегчением кивнула Ангелина и тоже повернулась, всматриваясь в тёмные улицы.

Некоторое время они простояли молча.

— Как там Платон Евсеевич? — наконец спросил Тимофей. — Он ведь последний, да?

— Верно. Его всячески охраняют и не подпускают никого подозрительного, — ответила мать. — Но сомневаюсь, что последователей Огненного Змея это удержит.

Тимофей невесело усмехнулся.

— Не забывай, что я и сам теперь Огненный Змей.

— Змей — мерзкий искуситель, готовый идти по головам ради своей цели. Он искушает других на вид сладким, но сгнившим изнутри яблоком. Змей переплетает чужие судьбы, связывает их в один клубок, где он, как умелый кукловод, дергает за нити в свою выгоду. Но ты, Тим, не такой. Дракон — гордое, величественное создание. Божество. Ты предупреждаешь людей об опасности, стараешься спасти их. Распутываешь клубки и разрезаешь нити. И это мужество, этот героизм — они отличают великого и прекрасного Дракона от мелкого извивающегося Змея.

— Возможно, и он раньше был кем-то великим, — произнёс Тимофей. — В конце концов, он был таким рождён.

— Запомни одно, Тим, — ласково сказала Ангелина. — Родиться Драконом и стать Драконом — две разные вещи. Рождённый летать не стремится опускаться и не глядит на землю. Он даже не думает о своём падении, но когда он падёт, его крылья сломаются и принесут столько боли, что больше он не станет пытаться разрезать небеса и превратится в вечно пресмыкающегося Змея. А рождённый на земле стремится к небу, но уже ведает о том, что может оступиться. Его шаги легки, в сердце таится отвага. Он падал, но все равно упрямо взлетал на сломанных крыльях, не смотря на боль. И наконец смог покорить небо.

Тимофей растерянно заморгал, и Ангелина улыбнулась. Только при сыне она позволяла себе проявлять такие эмоции.

Тимофей взял у неё из рук кружку и отпил. Горячий кофе приятно согревал.

— Его сдерживает только один обруч, — пробормотал Тимофей, глядя вдаль на заснеженные крыши.

— Да. Не за горами день, когда он выберется из гроба.

Тимофей улыбнулся.

— И когда он освободится, мы будем к этому готовы, — уверенно заявил он.

Ангелина с улыбкой прикрыла глаза.

— Что ты будешь делать с Огненными волками?

Тимофей задумался.

— Их нельзя распускать, — заключил он. — Я не думаю, что подхожу на должность вожака, но, — Зверев покачал головой и улыбнулся. — Кто-то ведь должен, верно? Если они последуют за мной, я их не оставлю.

В этот момент раздался звук открываемого замка. Зверевы встрепенулись, и Тимофей первым пошёл ко входу, с весельем в глазах повернувшись к Ангелине.

— Поужинаем всей семьей, — воскликнул он. — Заодно расскажешь, какого это.

Ангелина недоуменно нахмурилась и тоже направилась к прихожей.

— Каково что?

— Наблюдать со стороны за собственными похоронами.

— Тимофей Зверев!