– Где мы? – испуганно оглядываясь, спросила девочка.

– Мы на земле, это точно. И где-то в лесу. Точнее сказать не могу. Уверен в одном, из всех пассажиров приземлились мы первые. Пора отстёгивать ремни и вылезать из самолёта, ой нет, прости, из сугроба. Тебе помочь?

– Надо позвонить папе.

Вика сунула руку в карман своей куртки, предусмотрительно надетой ещё в салоне лайнера до падения. Айфон был разбит вдребезги. Еловые ветки, подарившие жизнь детям, получили свою дань за чудесное спасение.

– Дай свой! – приказным тоном потребовала девочка.

– Я свой в рюкзак сунул, он там и остался, – вздохнул Матвей. – Кажется, никто из пассажиров вслед его не бросил.

Несмотря на сложность положения он сохранил позитивный настрой, ведь не каждому улыбается удача выжить после падения из самолёта, да ещё и без единой царапины. Вика, как оказалось, не была готова разделить его жизнерадостное отношение к тому, что с ними произошло.

– Что же теперь с нами будет? – жалобно спросила она, выбираясь из рыхлого снежного холмика.

– Что тут скажешь? Во-первых, надо радоваться тому, что мы остались живы. А во-вторых, нас найдут. – Матвей послушал, как удаляется шум двигателя самолета, и после короткой паузы добавил: – Обязательно найдут. У нас же лучшие в мире спасатели.

Он старался говорить бодро и уверенно, ему в голову не приходило, что искать их здесь никто не будет. Он даже предположить не мог, что обоих детей сочтут утонувшими в реке после катастрофы.

– Как холодно, – Вика застегнула молнию пуховика, который так уютно согревал ее в Москве, но не здесь, в тайге, где температура воздуха была гораздо ниже, чем в ее родном городе.

– Да, реально холодновато. Предлагаю подвигаться, чтобы не замерзнуть.

Они бодро зашагали вокруг громадной ели, периодически топая ногами. В предрассветном холоде эти жалкие попытки согреться не принесли результата. Тогда Матвей предложил побегать, и дети принялись нарезать круги вокруг всё той же ели, постепенно расширяя их. Светало, из тумана проступали силуэты деревьев, становясь всё отчетливей. Вика, отбежав подальше, вдруг застыла на месте, уставившись в снежный покров.

– Матвей, смотри!

Уловив в ее голосе нервное возбуждение, мальчик подошел ближе.

– Ты видишь? Видишь?! Здесь какие-то следы!

Приглядевшись, Матвей сказал:

– Это от лыж! А вот рядом – собачьи!

Вдоль двух глубоких параллельных полос действительно тянулась цепочка круглых следов от лап.

– Так, тут был человек, и он шёл с собакой. – Матвей тут же принялся выстраивать логическую цепочку. – Если с собакой, точно охотник.

– Значит, где-то поблизости есть деревня, – обрадовалась девочка. – А где есть люди, есть и телефоны. Позвоним своим, скажем, мы живы, и с нами все в порядке, а то мой папа, наверно, сильно переживает. Он, может, думает, что я уже на небесах!

Надежда придала ей сил, и настроение заметно улучшилось.

– На котором из них по счёту? – решил поддержать Вику Матвей.

– На седьмом, конечно же. Прямо в раю.

– В раю нет такого собачьего холода.

Матвей снова был серьезен. Он понимал, что ответственность за них двоих теперь лежит на нем. Понимала это и Вика. Матвей был старше, к тому же принадлежал к мужскому полу, поэтому окончательное решение она оставила за ним.

– Пойдём по этим следам, – после короткого раздумья сказал Матвей. – Тут и замерзнуть недолго, пока нас найдут лучшие в мире работники эм-че-эс.

На том и порешили. Через несколько километров дети заметили, что круглых следов становится все больше и больше, и появляются они откуда-то из-за деревьев. Ничего не понимая, Матвей и Вика продолжали идти дальше. Ноги проваливались в хрусткий снег, тонули в его холодной белизне, и каждый шаг давался с трудом. Примерно через километр следы вывели на поляну. Представшая глазам картина заставила детей остановиться. Вика испуганно вцепилась в рукав Матвеевского пуховика. А сам Матвей, хоть и старался не подать виду, почувствовал, как гулко забилось в его грудной клетке сердце.

На свободной от вековых деревьев прогалине валялись три растерзанных и обглоданных звериных трупа. Снег вокруг был окрашен в красно-бурый цвет. Там же на снегу лежали оброненные человеком рукавицы, меховая шапка и нож с широким лезвием, обагрённым кровью. Шапка тоже была залита кровью.

– Это волки? – с тревогой спросила Вика.

Она и сама уже догадалась об этом, и спрашивала больше для уверенности. Хотя скорей всего, ей хотелось, чтобы Матвей опроверг ее догадку, чтобы эта страшная картина перестала быть правдой.

Матвей мрачно кивнул. Следы рассказывали ему о драме, что развернулась на этом месте некоторое время назад. Матвей так ясно видел все предшествующие события, словно в тот момент стоял за соседним деревом. Охотника с собакой преследовали голодные волки, после непродолжительной погони настигли и напали на них. Одна собака, конечно, не смогла справиться с таким количеством волков. Верному охраннику удалось загрызть только одного хищника, как его растерзали. Двоих из напавших волков убил охотник и раненый ушел, не подобрав даже свою шапку. Волки не стали его преследовать, трупов убитых собратьев и собаки хватило для утоления звериного голода.

Дети спешно покинули место разыгравшейся этой ночью трагедии, справедливо опасаясь, что волки могут вернуться. Они вновь пошли по лыжным следам. Одинокая колея тянулась среди таёжных деревьев. Вдоль следов на снегу были видны капли крови. Человек, очевидно, иногда останавливался и ложился на снег возле стволов деревьев, здесь следы углублялись, вокруг вмятин на снегу становилось больше красно-бурых пятен. Даже неопытным детям становилось ясно, что человек ранен, и ранен серьезно. Он терял силы, ему всё чаще приходилось их восстанавливать, лежа на снегу. Возможно даже, что он просто падал на холодный белый покров, теряя сознание.

Лыжные следы привели детей к деревянной избушке, одиноко стоявшей на поляне. Так вот куда, оказывается, шел человек. Не в деревню, как они надеялись, а в охотничий домик, построенный очевидно промышлявшими в таёжной глуши охотниками. Даже они, истинные уроженцы мегаполиса, понимали, что такие жилища строятся вдали от людских поселений. Разочарование охватило обоих, и надежда, что заставляла их без устали двигаться вперёд, отодвинулась куда-то далеко-далеко. Матвей решил не поддаваться на провокацию надвигающегося чувства безысходности, и твердым шагом двинулся к дверям избушки. Вика поспешила за ним. Они постучали, но изнутри никто не отозвался. Было тихо, только где-то в таёжной дали перекликались птицы. Дети постучали сильнее, но мертвая тишина за дверью по-прежнему оставалась единственный ответом. Матвей толкнул дверь, но та оказалась запертой изнутри. Он навалился на неё, к нему присоединилась Вика. Дети изо всех сил толкали дверь вдвоем, но все их усилия казались напрасными. Запоры в этой избушке были сделаны охотниками на совесть крепко и прочно, и рассчитаны они были на звериную силу, а не хрупкие детские плечи.

Матвей понял, что можно отбить себе оба плеча, но так и не добиться результата. Надо было найти другой способ проникнуть внутрь. С правой от двери стороны виднелось маленькое окошко с закопченным стеклом. Вика постучала.

– Эй, есть кто-нибудь? Пустите нас, пожалуйста.

Из избушки по-прежнему не доносилось ни звука. Вика поднялась на носки, пытаясь рассмотреть, что там внутри, но сквозь грязное стекло ничего не было видно. Матвей толкнул окошко, раз, другой, третий. Толкнул сильнее. Успехом его усилия не увенчались. Окошко упорно не желало сдаваться и пропускать внутрь непрошенных гостей.

Вика нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, холод пробирал её до костей, а вместе с ним иррациональное чувство страха. Сибирский день, едва успев начаться, близился к концу, и что они будут делать, когда ночь войдёт в свои права? Остаться в ночном лесу, полном диких зверей, ужасно не хотелось. Девочка уже видела, чем заканчиваются встречи с ними. Только бы им поскорее открыли дверь.