– И надо тебе оно? Не хватило головной боли на Новый год? – Ян галантно придерживает нам дверь кабинета английского. – И двадцать третье февраля. И восьмое марта. Это я молчу про школьную газету…

Ша! Школьная газета в формате соцблога – моя гордость. Я затеяла её ещё в восьмом классе, и идея была с воодушевлением принята руководством. Настолько, что она разрослась, расширилась и даже перешла на бумажный формат. В скромных тиражах, но всё же.

– Брось. Как будто этот бронепоезд можно остановить, – отмахивается Рита, отточенным движением перекидывая свои длиннющие каштановые волосы за спину.

Я такими похвастаться не могу, хотя вечно пытаюсь отрастить. Правда прошлым летом нехило их сожгла белой краской и пришлось откромсать сухие кончики. Сразу по плечи. За полгода косяк стал не так заметен, но краситься в блондинку я не перестала. Просто уже делаю это осторожнее. Не передерживая.

– В точку. Так что если не хотите пойти по стопам Анюты Карениной советую запрыгнуть в вагон, а не топтаться на рельсах, – плюхаюсь на своё место, скидывая на парту сумку. – Я вам как раз застолбила парочку страничек.

– Э, нет. Меня ты на это не подпишешь, – Ян усаживается впереди, взлохмачивая и без того взлохмаченный тёмный вихр на башке, который не помнил расчёски, судя по всему, с зимы.

– Поздно. А будете артачиться, заставлю танцевать вальс, – строго зыркаю на подругу, пристроившуюся рядом.

– У меня допы, – напомнила она. – А ещё йога, курсы игры на гитаре и вождение. Если не забыла, у тебя всё тоже самое.

Ясное дело, не забыла. Это ж я нас записала. На йогу и гитару. А вот автошкола была Риткиной идеей. Чтоб к совершеннолетию мы обе обзавелись правами. Не уверена, что мне с моей гиперактивностью стоит водить, но процесс-то клёвый. Осталось понять, как при этом никого не сбить. Папа периодически даёт мне порулить на пустырях и то, все кюветы мои. Один раз в забор вляпалась, когда педали перепутала.

– Отставить панику. Всё схвачено, – вытряхиваю из сумки содержимое в поисках жвачки. – Всего-то и нужно, что задержаться на час после уроков… Три раза в неделю.

– Класс. Я всегда знала, что мы с личным временем паршивая пара, – подруга первой находит то, что нужно и забрасывает в рот сразу три жевательные пластины.

– Последний год, ау. Он должен быть таким, чтобы было что вспомнить!

– Вытащи шило из зада. Хотя оно там, по ходу, слишком глубоко затерялось. Уже не достать, – советует Ян, на что я молча переваливаюсь через парту и натягиваю ему на взъерошенную макушку капюшон толстовки, сопровождая всё увесистым щелбаном. Маленькие привилегии многолетней дружбы, в которой нет нужды церемониться.

– Ты старый ворчливый дед.

– От бабки слышу.

– Я старше тебя всего на месяц.

– На полтора. Старуха.

– Вы ещё за вставную челюсть подеритесь, – хихикает Рита, выуживает из-под смятой стопки сценариев библиотечного Булгакова. Я за ним ещё на прошлом перерыве сгоняла. – “Собачье сердце”? Зафига? Мы ж его давно прошли. Классе в девятом эдак.

– Хочу перечитать. Леонидовна сказала, что он часто попадается в тесте.

– А интернет на что?

– Не люблю. Я с электронками засыпаю. Так надёжней. И интересней.

– Ну не знаю. Кому-то точно было скучно, – мне притягивают раскрытую ближе к концу книгу. Там, где в конце главы частенько остаётся много свободного места. И где черной ручкой сейчас была нарисована табличка исписанного в диагональной плоскости алфавита. А под ней полный бред единой строкой:

Е П Б Э У В

Кхм… Не, это точно не "Собачье сердце".

– Ты хоть сколько-то поспала? – Рита поглядывает на меня с сочувствием, я же свечусь как натёртый ураном самовар.

– Нет, но сейчас не об этом. Ты оказалась права!

– Когда?

– Когда сказала: "прикинь, а если это секретное послание?"

– Я вообще-то пошутила.

– Ты пошутила, а я заморочилась.

И всю ночь ковырялась над внешне кажущейся бессмысленной табличкой. Перерыла инет в поисках похожего, нашла схожую систему кодирования в шифре Виженера. А дальше уже, понятное дело, тронувшийся составчик было не остановить. Азарт распалился, отрезая всякий намёк на сон. Осталось дело за малым – угадать ключевое слово, от которого можно плясать.

Ключевое, блин, слово. Которое может быть любым. Вообще любым! Хоть яблоко, хоть унитаз. Одна надежда на логику: раз код нарисован именно в этой книге, то и ключ, вероятно, тоже спрятан в ней. Правда сколько я не листала, ничего нового не нашла: разве что какие-то рандомные чёрточки на полях возле иллюстрации, но как их можно задействовать я так и не поняла.

Пришлось работать по методу исключения и перетасовывать возможные варианты. Имя героя. Имя автора. Фраза. Название самой повести. Было перебрано всё, что только можно, все персонажи, но без толку. Вусмерть исчеркав любимый блокнот и сгрызя на психах два карандаша, попутно подавившись ластиками, часам к пяти утра уже почти созрело желание психануть, но, чисто прикола ради, я напоследок попробовала самое банальное. Кличку пса из этой повести.

Кличка, блин, пса!!!

Шарик. Просто ШАРИК! И вот тогда пазл, наконец, сложился. Нелепое "Е П Б Э У В" путём подставления превратилось в…

– "Морфий"? – тихонько хихикает подружка, чтоб не привлечь внимание учителя географии. Потому что как бы урок в разгаре. – Это призыв к действию? Да здравствует опиумная вечеринка?

– Ты разочаруешься, но "Морфий" – рассказ Булгакова, который не был включён ни в "Записки юного врача", ни в школьную литературу… Эй, ты чего? – смахиваю её ладонь со своего лба.

– Ты как? Тебя никакой ботан не покусал? На сырое мясо не тянет? Зрачки на свет нормально реагируют?

Ха. Ха. И ещё раз ха. Животики надорвёшь.

– В шесть утра случаются озарения. И не знаю, в курсе ли ты, но есть такая клёвая штука: гугл называется.

– Так… окей. Морфий так морфий. И что дальше?

– Вот мы это сейчас и узнаем, – многозначительно достаю из сумки ещё одну библиотечную книгу.

– Когда успела-то?! – офигевает Ритка, забываясь и повышая голос.

– Долгорукая, Бойко! – рыкает географ. – Мы вам не мешаем?

– Не очень. Простите, – по отточенной годами привычке виновато вжимаем голову в плечи и натягиваем на лица смиренный облик скромных отличниц. Какими никогда не являлись.

– Сгонцала как пришла, пока Ваше Величество в карете своей гарцевало в родные пенаты, – шёпотом отвечаю, когда внимание от нас переключается на долговязого одноклассника.

"Карета" – это я ласково. Никаких камней в огород. Просто Рита последние пару лет живёт в частном коттеджном посёлке в получасе езды отсюда и до школы теперь её исключительно подвозят. Либо родители, либо такси. Перемены, к которым мы долго привыкали.

Все трое: Арина Бойко, то бишь я, Рита Долгорукая и Ян Миронов жили на одной улице, вечно зависали во дворе после занятий и часто с ночёвкой оставались друг у дружки. Я могла в любую минуту без предупреждения прибежать к обоим в гости. Прям в домашнем, максимум тапочки переодеть. Собственно, из-за удобной геолокации мы и сдружились, превратившись в “неразделимое трио” как про нас шутят.

Сейчас же стало сложнее. Милые девичьи посиделки уже приходится планировать и подстраиваться не только под расписание маршруток, но и под наши собственные графики. И если прежде я почти всегда зависала у Ритки, то теперь роли поменялись. После школы проще было всем забежать ко мне. Или к Яну. Хотя в последнее время выбор падает чаще на нейтральную территорию типа пиццерии. Детки выросли и не хотят куковать в четырёх станах.

– И что? Есть что-нибудь?

– Смотри сама, – открываю книгу ближе к середине, куда небрежно был запихнут криво скомканный тетрадный лист на манер закладки и тыкаю пальцем в очередной набор букв, нацарапанных по вертикали.