В тот миг я умер и возродился в ненависти.

Я был тебе не нужен.

Если всё, что я испытывал к тебе — любовь, то я не хочу так любить! Это больно, невыносимо больно.

Чёрное небо озарилось нервной, неровной вспышкой молнии.

Закрываю глаза и вижу твой жалостливый взгляд.

Открываю. Ты всё ещё его обнимаешь, но больше твои глаза не бездна.

Закрываю и вижу твою улыбку, стирающуюся из воспоминаний.

Открываю — ты смеёшься, но твоя улыбка больше не лекарство.

Закрываю глаза.

Все внутри умерло. Сдохло. Всё, что было, разъело радиацией, о которой я читал в маггловском журнале, когда хотел стать к тебе ближе. Я почувствовал его — предательство. Оно ощутимо коснулось моего сердца, яростно разрывая его на мелкие куски, заливая кровью пелену на глазах, сквозь которую я смотрел на тебя. И теперь твой образ — нежной и прекрасной нифмы, что трепетно грел мою черную душу, трансформировался в обычную, ничем не примечательную магглу. Ты словно выцвела в этом ярком спектре эмоций, который сама же и подарила. Все что ты значила, сорвалось в бездонную пропасть. Ты стала почти мне безразлична, почти… Все, что я чувствовал, сменилось злостью. Такая же, как и все…

Ты теперь — лишь её подобие. И я злился, потому что снова пришёл к началу.

Та, что некогда была моим спасением — снова стала моей погибелью.

Дыхание стало частым и рваным, я понимал, что перехожу на всхлип, в груди горело огнем, было так больно, что не продохнуть. В мгновение, когда кашель готов был разодрать глотку, раздался раскат грома.

Гром, как предзнаменование ярости.

Я возненавидел тебя снова… твоё «простила тебя», твои волосы, твои ладошки на моем лице.

========== Глава 2 ==========

Kai Engel - You are My Opium

Ты не появлялась в Министерстве неделю, ещё одна маленькая смерть. Это тянущееся время, подобно леске, разрезало плоть, но физическая боль — ничто, по сравнению с тем, что я чувствовал, когда рвал на себе волосы от неизвестности. Я жаждал узнать, кто это, жаждал посмотреть в твои глаза и понять, почему. Почему ты дарила мне эти улыбки, это кокетство, эту надежду. С того вечера я только и делал, что прокручивал в голове все воспоминания и ни в одном из них не мог даже предположить, что у тебя кто-то есть. Кто? Кто стал тем, кто отобрал моё право на счастье, кто забрал тебя у меня?

«Ежедневный Пророк» растоптал меня раньше, чем я тебя встретил: «Рональд Уизли сделал предложение Гермионе Грейнджер. Свадьба не заставит себя долго ждать».

Все мечты рухнули. Я снова разгромил свою комнату.

Проклятие.

Наше взаимодействие сократилось до нуля. Я старался избегать встречи, пытался сжечь мосты, пытался не думать о тебе, каждый раз яростно отгоняя твой образ, который видел буквально во всех. Любая ведьма с похожей фигурой или цветом волос вырисовывалась в тебя. Ты стала призраком, приходящим ко мне ночами, моим вещим сном, ночным кошмаром.

Не видеть тебя — нигде, никак, никогда. Боялся. Боялся, что не выдержу и выскажу всё. Боялся себя, твоей реакции. Не понимал. Не понимал тебя и твоего поведения со мной. Ты дала мне ложную надежду своими взглядами и румяными щеками, а теперь безжалостно вырвала её из моих рук, совершенно не заботясь о кровавых следах на моём сердце. Мысли беспощадно терзали голову. Я сходил с ума.

Мы встретились через три недели после твоего возвращения. Твой отпуск по случаю помолвки. Эта новость яростью разлилась по венам, принося новую порцию отвращения к твоему рыжему женишку и к тебе. Куда он тебя возил? В «Нору»? Знакомить с огородными червями, которых будешь укрощать, когда родишь ему детей и прекратишь свою карьеру? Ты превратишься в Молли Уизли, клушу с вечно галдящими и голодными отпрысками, которые обмотаны в обноски.

Я возвышал тебя, думал, что ты достойная, а оказалась обычной дешевкой, значит, тебе самое место в этой семье. Почему он? Почему Уизли, Грейнджер? Пусть хотя бы Поттер и то не настолько было бы больно.

Моё сердце пылало яростью.

Если бы знал, я бы не вошел в этот лифт. Ты мой яд, и от этого мне страшно.

Ты выглядела счастливой и стоило мне увидеть твои ямочки на щеках, как злость тут же испарилась. На миг я замер, любуясь твоим лицом, улыбка прекрасно сочеталась с тёмно-сиреневым юбочным костюмом, он идеально сидел на твоей фигуре. Юбка-карандаш, блуза, туфли на каблуке, что подчеркивали красоту и стройность твоих ног. Всё это дополняла лента в волосах. Та самая, которой я касался, которая являлась нашей общей составляющей, которой я хотел стать. Стать лентой в твоих волосах, чувствовать их мягкость и запах, утопать в нежности, стать частью тебя.

Перламутром светились твои глаза, они были наполнены счастьем, и я готов был распасться на атомы, лишь бы ты смотрела на меня так всегда. Я обвел тебя взглядом, и красота сего момента разбилась, как волны о скалы, когда увидел, как всю эту девственную красоту омрачает и портит дешевый перстень на твоей левой руке, что больше походил на пуговицу. Безвкусный, убогий, обычный. Не такой, как ты.

Разве твой любимый и дорогой Рон не мог постараться, чтобы подарить тебе что-то поистине прекрасное? Магия момента исчезла, это гадкое кольцо высосало всё хорошее о тебе из моей памяти. Твоё предательство заполнило разум.

Помню недоуменный взгляд, когда на приветливое и воркующее «Здравствуй, Драко», я ответил:

— Называй меня Малфой. Моё имя из твоих уст звучит оскорбительно.

В твоих глазах плескались боль и обида, непонимание. Они наполнились чем-то вроде влаги, но я не собирался верить этому лживому трюку. С силой дернув чертову дверь лифта, я оставил тебя наедине с твоими драмами.

А затем уничтожал себя весь оставшийся день, ненавидел за свою злость, за то, что вылил все это на тебя. Я разрывался между тем, чтобы пойти и извиниться, и мыслью о том, что поступил правильно. Подобный спектр эмоций я испытывал лишь во время войны — страх, ненависть, боль, отчаянье. Я не хотел больше этих терзаний, я должен был поставить во всём точку. Разобраться.

Ноги снова привели меня к тебе. Я стоял возле твоего кабинета и боялся открыть дверь, но когда всё же решился и протянул руку к ручке двери, противный, визгливый голос твоей напарницы поставил точку за меня.

— А когда планируется церемония?

— Ровно через месяц.

Такой радостный голос, а я, кажется, не дышу. Затем шаги за дверью, ручка опустилась вниз, я спрятался за угол.

— Ты уже выбрала платье? Какой фасон?

— О, да! Оно прекрасно…

Я слушал счастливое щебетание о подготовке к свадьбе, и каждое новое слово было подобно «круциатусу», разрывающему всё живое, что ещё оставалось внутри меня. Я смотрел вслед моей удаляющейся любви, которая никогда об этом не узнает. Тебе определенно всё равно на существование Драко Малфоя, так пусть всё остаётся так, как есть.

Лента слетела с твоих волос, она стала единственным, что осталось у меня от тебя.

В тот день я смотрел тебе в спину, на твою свободную и легкую походку и решил больше не терзать себя. У меня был месяц, чтобы исчезнуть. Месяц, чтобы решить, как.

В день твоей свадьбы, когда ты стояла в прекрасном белом подвенечном платье, окруженная друзьями и близкими, которые точно никогда бы меня не приняли. Когда давала клятву Уизли, не подозревая о том, что к алтарю тебя провожал не только твой отец. В день, когда с твоих уст сорвалось «согласна» — счастливое для тебя, приговор для меня. В день, когда я впервые позавидовал Уизли, потому что именно его губы ощутили вкус твоих, вот тогда я и уехал во Францию. И возвращаться не собирался.

Три года жизни, как вспышка.

Белое пятно на глазу, ничего яркого и привлекательного. Я старался не думать о тебе часто, но ты присутствовала в моей жизни в качестве ленты, что хранилась в моем столе. В верхнем ящике, между двумя блокнотами в кожаном переплёте, на которых были выгравированы мои инициалы, в жёлтом конверте, который был плотно запечатан магией. Чтобы достать его, нужно было потянуть за верхний левый край, потому что он торчал между блокнотами для удобства. Не один раз я запускал руку в ящик стола и тёр уголок конверта, от чего он со временем стал потрепанным, но только лишь тёр, ни разу за три года он так и не был открыт. Я гордился этим. Со временем стал забывать его расположение.