Вкусы короля Эдмунда столь необычны, что даже Нарния не примет их никогда.

— Мне стало скучно на этом чертовом празднике. Знаю, ты не поймешь.

— Не пойму, — согласилась Мэйрин и села, начав расчесывать пальцами мокрые черные волосы, морскими змеями расползающиеся по камням вокруг серебряной чешуи. Она привыкла вскрывать крабьи панцири без ножа, одними лишь острыми ногтями, и гребень ей тоже не нужен. — Люди забавные, с ними трудно заскучать.

— Только не когда они часами говорят о налогах и торговых пошлинах или пытаются сосватать мне с полдюжины девиц раз. Клянусь Львом, если я сегодня еще хоть раз услышу про поставки зерна или чью-нибудь очаровательную дочь, то меня стошнит.

Что, конечно, совсем не по-королевски. Зато честно.

На лице вновь осели соленые брызги, и она засмеялась, наклоняясь вперед и упираясь обеими ладонями в скользкий камень. Обычно это она смотрела на мужчин снизу вверх, поднимаясь из морской глубины на слышимый ею одной зов.

А затем забавно наморщила нос.

— Да ты пьян.

— Может быть.

— Не может. Хочешь утонуть на пьяную голову?

— Не думаю. Это была бы самая неблагородная королевская смерть за всю историю мира. Но говорят, тот, кого поцелует морская сирена, никогда не утонет.

— Сказки, — хмыкнула Мэйрин в ответ, но наклонила еще ниже. Обхватила его руками за шею и не вздрогнула от холодного прикосновения к обнаженной спине. И дышала так прерывисто, что у него было куда больше шансов утонуть в ней, чем в море, каким бы глубоким оно ни оказалось. А затем содрогнулась всем телом и уткнулась лицом ему в плечо, душа короткий обрывистый стон. Хвост будто рассекло лунным светом пополам, и острая чешуя втянулась внутрь, вспарывая обнажившуюся кожу дюжинами серебряных лезвий. На один удар сердца показалось, что все ее ноги покрыты кровоточащими порезами, но те закрылись столь же стремительно, и остались лишь стекающие с бедер и лодыжек капли смешанной с морской водой крови.

И предательский блеск за полуопущенными ресницами. О сиренах с сотворения мира рассказывают сотни страшных сказок, но и тысячу лет спустя никто не знает, какую цену они платят за мужскую любовь.

— Не нужно было.

— Не тебе решать, — фыркнула Мэйрин и соскользнула с камней в воду.

***

Черные волосы лежали повсюду. Это было первое, за что зацепился взгляд, стоило нехотя разлепить склеившиеся от соли ресницы: буйство черных прядей, словно раскинутых морской колдуньей сетей, на смятой подушке, скомканных простынях и обнаженном плече.

— Мэйрин.

Она не вздрогнула, как бывает с человеком, услышавшим сквозь сон свое имя, но уж точно не спала, когда ее волосы соскользнули с шеи и спины. И сонно фыркнула в подушку без тени недовольства.

— У тебя губы ледяные.

— Они всегда такие. Это мое естественное состояние: занудный, угрюмый и насмерть замерзший король, вечно портящий послам их интриги.

О чем она, конечно же, знала лучше всех остальных. И мелодично рассмеялась, переворачиваясь на спину и убирая ему за ухо непослушную прядь волос. Тоже черную, и иногда они спутывались так, что понять, где чья, удавалось лишь по длине.

— Мне так не кажется, — ответила Мэйрин с простотой сирены, которой не было ровным счетом никакого дела до человеческих интриг. И протянула к его лицу руки с острыми ногтями. На фоне белых простыней и его собственных рук с проступившим синими венами ее кожа обретала едва заметный зеленоватый отлив. Но зеленые губы ничем неотличимы от человеческих. Он никогда и не искал отличий.

Если бы еще эта идиллия могла длиться вечно.

— Кхм-кхм, — донеслось от распахнутого окна в колышущихся на морском ветру шторах. По счастью, не в самый ответственный момент. — Мне крайне неловко прерывать Ваше Величество, но Верховный Король ждет вас в своем кабинете.

— Кто бы сомневался, — фыркнул Эдмунд и вновь услышал над ухом мелодичный смех. — Передайте Верховному Королю, что я скоро приду.

— Я подожду, — сказала Мэйрин, нехотя закладывая руки за голову. — Если хочешь.

— Хочу, но тогда тебе придется ждать весь день.

— Я подожду, — повторила она и села на постели, обняв колени в хлопке простыней. Прекрасно знала, что он не высидит и десяти минут даже в обществе старшего брата, зная, что она здесь.

Брат, впрочем, был настроен на монолог в добрых два часа, судя по тому, с каким видом он повернулся на звук открывающейся двери. И первым делом проворчал шутливым тоном.

— Я посылал за тобой еще час назад.

— Впервые слышу.

— В таком случае стесняюсь спросить, сколько ты вчера выпил.

— Как видишь, достаточно, чтобы никто не мог разбудить меня раньше, чем я сам того захочу. Это всё или…?

Надежда, как известно, умирает последней. В мучениях.

— Сью в бешенстве, — добил эту надежду Питер. — Мало того, что вчера ты сбежал, не сказав и пары слов той арченландской леди, так с утра нашей дражайшей сестре уже донесли, что ночью ты вернулся не один. Я всё понимаю, но если ты приводишь ее сюда, то помни о…

— Не в меру глазастых стенах? — фыркнул в ответ Эдмунд. — Я не вчера родился, Твое Величество. И прошел потайными ходами. Так что нас могли видеть лишь в том случае, если кто-то караулил под окнами моих покоев. А вернее, прямо на подоконнике. Ты не хочешь объяснить Сью, что мне уже не десять лет, а немного больше, и ее манера контролировать каждый мой чих несколько раздражает? Раз уж меня она не слушает. И мне, признаться, уже надоело придумывать истории о том, как я всю ночь напролет читал кому-нибудь стихи, чтобы не смущать Их Целомудренные Величества суровой правдой жизни.

Слава Льву, что не писал сам. Этот его талант не оценила бы даже Мэйрин.

— Ты же знаешь, как Сью неймется тебя женить.

— У меня есть жена. Она ждет в спальне.

— Послать кого-нибудь за подходящим платьем? — деловито уточнил у вновь открывшейся двери голос Верховной Королевы. Аланна остановилась на пороге, склонила голову в пышных каштановых кудрях к плечу и улыбнулась краем рта. Не ждала гостей и не успела надеть золотую маску, скрывающую рваные шрамы на щеке. Впрочем, от него она никогда не пряталась. — Я буду счастлива позавтракать в обществе леди Мэйрин.

Которая отнюдь не леди, но попробовал бы кто-нибудь сказать это ее любовнику-королю.

— В ее обществе, но без моего, — согласился Эдмунд, — поскольку я в это время буду выслушивать очередную нотацию на ровном месте. Предлагаю вам со Сью кинуть жребий, кто будет распекать меня сегодня. Или она успела раньше и уже повесила эту неприятную обязанность на тебя?

— Ты мне не помогаешь, — парировал Питер.

— Я люблю тебя, дорогой брат, — рассмеялась одновременно с ним Аланна, от которой нотации Сьюзен отлетали, как стрелы от стального щита. — Даже несмотря на то, что ты…

— Саркастичная сволочь?

— Я не это хотела сказать. Хотя не буду отрицать, что слово «саркастичный» там было.

А как же иначе? Без сарказма в этом замке и дня не протянешь.

— К сожалению, — немедленно испортил всё веселье Верховный Король, умевший занудствовать лучше их всех вместе взятых. — Нотации Сью — это не единственная наша трудность. У меня для вас пренеприятнейшее известие. К нам едет калорменский принц.

— Который из? — педантично уточнил Эдмунд, уже готовясь к худшему.

— Старший.

— Тьфу ты, — по-солдатски ответила Аланна и уперла руку в скрытое красным шелком бедро. — И что будем делать?

— Подопрем ворота изнутри и пусть хоть головой их таранит.

— Эд!

— Что? У тебя есть идея получше?

Питер ответил таким взглядом, что Эдмунд мгновенно пожалел о своем красноречии. Теперь встречать этого принца однозначно отправят именно его.

При таком раскладе имело смысл нанести превентивный удар и выбить еще пару послаблений для одного короля и его морской возлюбленной.