- Опоздали, - сказал он, - в этом городе у же сорок минут восьмого!
ДЕТСКАЯ СКАЗКА
Гек и Кег жили на одном этаже, но окна их квартир выходили в разные стороны. Когда за окном у Гека была зима, у Кега за окном было лето, а когда у Гека наступала весна, у Кега случалась осень, и так далее. С двух остальных сторон дома вообще не было окон.
Подъезд также выходил на обе стороны, и это было весьма удобно: когда кому-нибудь из жильцов хотелось выбить ковер или поиграть в снежки, он одевался потеплее и выходил через зимнюю сторону, а если нужно было сходить на пляж или нарвать букетик ромашек, выходили туда, где со всех сторон было лето. Только весной и осенью погода была похожей, но это обычно тянулось недолго. Главное, походив по городу и сделав все свои дела, нужно было вернуться через тот же подъезд, из которого вышел иначе зима и лето менялись местами.
Однажды в февравгусте Гек и Кег одновременно вышли из дома: Кег - на летнюю сторону, Гек - на зимнюю; один пошел налево, другой направо. Но встретиться им не удалось ни по дороге, ни в подъезде, куда каждый зашел с другой стороны, обойдя дом - хотя они ждали друг друга минут десять; за это время Кег от скуки нарисовал на стене мелом козлиную морду, а Гек отколупал носком ботинка пару кафельных плиток с пола. Устав ждать, оба снова вышли: Гек - на летнюю, Кег - на зимнюю стороны, и, обойдя дом, Гек обнаружил в подъезде козлиную морду, а Кег споткнулся на выбитом кафеле, но друг друга они опять не нашли и на этот раз даже ждать не стали, потому что Гек вспотел, а Кег замерз, да и вообще все надоело ужасно. Придя домой, они созвонились по телефону и с тех пор решили больше не проводить всяких таких дурацких экспериментов. Вот так и живут...
РАСПАШКА
Костлявый пограничник, волоча грабли по пляжу, распахивал государственную границу. Когда граница была распахнута, повылезла различнейшая мерзость изо всех углов, что аж не продыхнуть - а солнце село уже за бугор - и истоптала всю распашку, так что граница оказалась обратно запахнутой и запахла. Наутро собачьи наряды повыловили всю мерзость, и на пляж были пущены местные отдыхающие. Отдышавшись, те ушли на свои места, не нарушая границу (это какой же кайф нарушать до двадцати трех ноль ноль?). Из-за горизонта вышел костлявый пограничник и, волоча грабли по пляжу, вернулся за горизонт. Как только стемнело, полезли нарушители. Они нарушили на распашку все, что только могло рухнуть, и под обломками вскоре не видно осталось ни капли, кроме таблички "Глубокоуважаемые сограждане! Во избежание расстрела настоятельно не рекомендуем заплывать за буй!", так что наутро пограничник не смог пахать, отдыхающие стали неуместны, а собачьи наряды, пробираясь в руинах, устали, остановились передохнуть и передохли на редкость быстро. Однако известно, что если границу не распахивать, то никакая мерзость не сможет в нее пройти, что и случилось. Граница перестала существовать. Вот ужас-то!
ХОЛМ
Однажды мне довелось бывать в X*-ских провинциях. Я выбрал дом на той стороне холма, которая упиралась в лесные болота и каменистые склоны Y**-ских нагорий. Солнце садилось прямо в зеленое месиво камней и редкого можжевельника на скалах; это было тем, что я искал.
Я покрасил стены и потолок в черный цвет, а пол уложил коврами, привезенными из Индии в 1***-м году. Здесь я должен был закончить рассказ о Й****-ских событиях.
Однажды вечером, когда в чавкающей тишине и комарином стоне разносились дикие волчьи симфонии (в этих местах луна восходит еще до заката), я услышал непривычный звук за дверями. Распахнутая дверь выходила на крыльцо - но за ним были болота, и дом приходилось обходить вокруг; поэтому я не видел источника. На столе горела свеча (я закрывал все окна даже днем), дорожка солнечного света касалась моих ног, но от этого светлее не было; по стенам были развешаны картины в багровых тонах - их рисовал художник специально для моего дома, и звук нарушал мое мрачное уединение. Это походило на шаги, только по мокрому хрустящему гравию, как бы по воде; болото звучит совершенно иначе, я привык к нему, и по нему пройти невозможно. Я отложил перо и выскочил за дверь, сжимая в руках двустволку нарезной работы фирмы Z***** и кинжал, изготовленный из бельгийской стали. На мне были охотничьи сапоги из австралийской кожи и короткая меховая куртка; в довершение всего черный колпак с мелкими зелеными звездочками по краям. За дверью ничего не было, кроме привычной картины; я обежал вокруг и оказался на вытоптанной колее дороги сзади дома - сюда не доходил старый забор за поломанными кустами, и дорогой давно никто не пользовался, потому что оползень снес ее участок внизу холма в мертвую топь; она мне досталась, как случайное наследство. Теперь дорога проходила в полутора милях отсюда, по другой стороне холма.
Мне пришлось взбираться по камням, соскальзывая в грязь и срывая кочки мха с черных выступающих глыб; я почти устал, но, несмотря на пологость склона и его незаметную шероховатость, никак не мог увидеть другую сторону...
...Наконец я поднял глаза в очередной раз, и перед взором моим расступились низкие кусты и туманная кочковатая равнина за ними; прямо передо мной, перед моими глазами, в каком-нибудь ярде или полутора (повествование наконец-то обрывается, и продолжения не предвидится совершенно!)
