Джесс старалась обходить Камень стороной, хотя артефакт на нее реагировал вполне благосклонно – позволял увидеть, правильно ли она разгадала суть событий. Малграмм по отношению к Джесс был теплее и мягче ее отца, но она старалась лишний раз ему не докучать. Лишь однажды Джесс обратилась к Учителю с просьбой позаниматься с Рэном. В отличие от нее сын смог освоить куда больше в искусстве Интуиции. Потом пришлось отправиться к Малграмму, когда на период отстранилась от всех дел, и вот опять она летела к Учителю за помощью, которую мог дать только он.

Луноликая несла Джессику так, словно перевозила стеклянную вазу, и такая забота приятно грела душу. Работать с пространством оказалось невероятно тяжело. Обычно за три перехода Джесс долетала до Байенфалле – столицы магии Тер-Риима. В ее окрестностях как раз и жил Малграмм, но сейчас Джесс и Луна раздробили путь на пять переходов, и уже к четвертому всю нагрузку на себя взяла драконица.

Джессика обрадовалась Элтитюдам – самым высоким горам Тер-Риима, что окружали подковой Байенфалле, как родному дому. Путь давался очень тяжело – кружилась голова, перед глазами темнело, плыло, дрожали руки. Она с трудом удерживалась в седле, и драконица усилила защиты максимально. Они свернули на восход прямо над воротами Льда – через них шла дорога в королевство Светлых эльфов. Потом ушли в сторону ледников, и вскоре показалось озеро Душ – запретное место, дорогу в которое мог найти не каждый. И именно на его берегу жил Малграмм.

Джесс держалась в седле из последних сил, хотелось просто лечь и не подниматься с мощной спины драконицы. Джесс задремала, когда из сна ее выдернул осторожный оклик Луноликой: «Джесс! Озеро».

Джессика приподнялась. Лес разросся, сполз с гор в попытке поглотить дорогу, которая тонкой нитью вилась внизу – скоро верхом к Учителю не доберешься. Горы расступились, открыли небольшую долину, в центре которой в тисках леса переливалось на солнце озеро. Усиль Джесс магически зрение, она разглядела бы его дно, настолько прозрачным было озеро, но пить и купаться в нем запрещалось. Его воду брали целители и военные, для остальных путь сюда был закрыт.

Джесс бросила Поисковик – он бабочкой сорвался с пальцев, и ее тотчас скрутило. Держась за спину Луноликой, она с усилием дышала, мысленно давая указания: «Снижайся. Берег от нас по правую руку. Ориентируйся на самую большую ель. Жди меня там».

Луноликая возмутилась: «Ты с ума сошла? Ты еле держишься, как я тебя оставлю?»

Она плавно пошла на снижение, закладывая круг, и мягко опустилась рядом с елью. Из-за нее, отодвигая массивные лапы, вышел высокий чуть сгорбленный пожилой мужчина. Пушистая аккуратная борода седым полумесяцем обрамляла лицо, белые волосы короткой стрижки, напоминали снег на шапках Элтитюд, контрастируя с загоревшей кожей.

Джесс не почувствовала ни одного заклинания, но ее подхватил поток воздуха, бережно поднял и, к своему смущению, она оказалась на руках Малграмма. Джесс не знала, сколько периодов Учителю. Он походил на старого, но все еще крепкого воина, и охотничий костюм подчеркивал широкие плечи.

– Всевышний! Джесс! Я безумно рад тебя видеть, но что с тобой? – Джессика попыталась вежливо освободиться, но кустистые седые брови грозно сдвинулись, и Малграмм сурово произнес: – Не трепыхайся. Еще ненароком уроню.

Джесс замерла. Конечно, Малграмм шутил, она хорошо это понимала, но давно ее уже никто не носил на руках. Она смущенно пробормотала:

– Учитель, мне неловко. Ваш возраст… – Джесс осеклась под косым недовольным взглядом золотисто-зеленых глаз в окружении сеточки морщин.

Учитель нес ее без усилий. Он зашел за высокую сосну, и пространство тотчас подернулось пеленой, дрогнуло и открыло перед Джесс лесную поляну с ухоженным каменным домом. Маленький фруктовый сад с ягодником жался к его стенам. Слева от дома журчал ручеек и собирался в каменной чаше.

Деревянная беседка стояла на границе сада и леса, словно соединяя два мира, вся увитая плющом и лозами пропиуса – вечнозелеными стеблями с алыми цветами и кистями продолговатых ягод. Именно в нее Учитель занес Джесс и посадил на деревянную скамью. Круглый каменный стол тотчас начал наполняться блюдами и напитками. На жалкую попытку Джесс отказаться, Малграмм лишь нахмурился, и она сдалась.

Он поставил перед ней высокий бокал с водой и попросил:

– Выпей, а потом поешь. Неизвестно, в чем душа держится.

Вода оказалась холодной и очень вкусной, пахла сушеными полевыми травами и медом. Джесс не надеялась съесть даже кусочек, но после первого же глотка тошнота и слабость отступили, и она смогла поесть.

Малграмм хмуро наблюдал за ней, потягивая золотистый напиток из любимой деревянной кружки. Он всегда пил из нее, сколько бы Джесс ни бывала здесь, хотя сервировке его стола мог позавидовать любой королевский дом.

Едва Джесс откинулась на подушки, Малграмм хмуро спросил:

– А теперь по порядку. Что тебя довело до такого состояния? И я сейчас не о беременности.

Джесс вздохнула и развела руками.

– Я не знаю. Вчера мы с мужем, – она запнулась, подбирая слова, – поговорили. Я вернулась домой и утром встала в таком состоянии.

– Ничего себе поговорили. – Малграмм покачал головой и потребовал: – А теперь все как на духу рассказывай. Раньше я тебя ни о чем не спрашивал, сейчас же хочу услышать все и с самого начала. Хватит играть в скромницу. Не в твоем положении.

Она устало вздохнула. Впервые за долгие периоды Джесс рассказывала кому-то о своей жизни, не скрывая ничего. Молчать она больше не могла. Малграмм слушал внимательно, не перебивая, только седые брови сдвигались в одну ниточку, и время от времени он выбивал жесткую короткую дробь пальцами по столу. Когда Джесс замолчала, он покачал головой.

– М-да. Говорить очевидное не имеет смысла. Натан – твой выбор. Был он таким изначально, стал он таким – не имеет значения. Ты любила его – и точка. Сейчас важнее иное. Во-первых, скажу о Клятве. Рэну о ней не пытайся сообщить. У тебя, правда, это все равно не выйдет.

Джесс вздохнула.

– Я это уже поняла. Не поняла только причины, почему Вечные одобрили эту Клятву.

Малграмм хмыкнул, посмотрел на Джесс устало и пояснил:

– Джессика, жителям этого мира дана свобода воли. Свобода, Джесс. Это значит – нет ни судьи, ни заботливого отца, который бросится на помощь своим детям. Всевышний поможет, но вредить помощью не будет. Станислав с Натаном сильно отличаются от обывателей. Их поступки влекут за собой более серьезные последствия, и каждый из них сам делает свой выбор. Будет помогать им Лантр или не будет – последнее слово за ними. От их решения зависит выбор мира, и ответственность за него полностью на их плечах. Они оба сделали его, и раз все складывается так, значит, есть то, чего оба не учли.

– Это они не учли! Но при чем здесь Рэн?

– У него есть отец, Джесс. Рэн еще не самостоятелен, чтобы отвечать за себя. За защитой надо идти к его отцу, и Стан прекрасно справляется с этим. Ты и сама это знаешь. Не переживай. Но сейчас я вижу проблему посерьезнее, дорогая. Дело не в Рэне. – Малграмм встал, налил в бокал Джесс еще воды и кивнул. – Пей. Надо залатать твой кокон и усилить защиты.

Джессика взяла бокал, пригубила и ощутила, что вкус воды изменился. Сейчас она была чуть сладковатой и походила на лимонад из спелого пампа. Каждый глоток сопровождался приятной волной, словно по венам бежала не кровь, а игристое вино, наполняя тело силой. Джесс сделала еще глоток и задумчиво спросила:

– Кто тянет из меня силы? Ребенок? Но он настолько мал, что это просто невозможно.

Малграмм внимательно посмотрел на нее, а потом покачал головой.

– Нет, не ребенок. Натан. Хотя малыш – это отдельный разговор, Джесс. Раньше, когда я смотрел твою судьбу, детей от Натана у тебя больше не было. Сейчас же все круто поменялось, и я не вижу из-за чего. Туман Времени плотной пеленой закрыл судьбу твою и малыша. – Малграмм замолчал, что-то серьезно обдумывая, а потом продолжил: – Пол, способности, потенциал – все закрыто, лишь в формирующемся коконе мечутся две силы: Тьмы и Света. Могу сказать только одно – выбор малыша станет ключевым для мира.