Когда пересекаем отделение неотложной помощи, чтобы выйти из больницы, знакомое лицо останавливает меня на полпути. Женщина широко улыбается мне, пробираясь через переполненное отделение скорой помощи.

— Привет, Сильвер. Очень приятно видеть тебя на ногах. Скажи мне, что ты не исполняла никаких подъемов, — говорит она, глядя на мою униформу «Сирены». — Потому что это было бы неразумно.

— Нет, доктор Ромера. Я начинаю медленно. Держу ноги на земле до тех пор, пока не получу от вас полную ясность, ребята.

Позади нее подходит высокий парень в черной толстовке и черных джинсах, засовывая сотовый телефон в задний карман. Само воплощение запугивания, он выглядит так, как будто вот-вот схватит один из стульев в приемной и начнет громить все вокруг. На его лбу появляется глубокая недовольная складка. Я уже собираюсь предупредить доктора Ромеру, что опасный на вид татуированный психопат собирается линчевать ее, но тут парень обнимает ее за талию.

Ну черт возьми.

Насколько это иронично?

Я бросаю один взгляд на доктора Ромеру, потом на этого парня и решаю, что не существует такого мира или плана реальности, в котором они могли бы быть вместе. Именно так поступают другие люди, когда видят, как мы с Алексом идем по улице, держась за руки. Я выгляжу вполне пристойно, как и доктор Ромера. Наши мужчины оба выглядят так, словно их только что выплюнули из ада, потому что даже чертоги проклятых не могли вместить их.

Рядом со мной нервно пищит Холлидей, дергая меня за рукав.

— Я подожду тебя у машины. Мне нужно сделать телефонный звонок.

Я молю Бога, чтобы она не позвонила в 911.

— Все хорошо? — спрашивает здоровяк, одаривая доктора Ромеру улыбкой, граничащей с пугающей.

Улыбка, с которой доктор возвращается к нему, гораздо слаще.

— Просто поздоровалась с предыдущим пациентом. Сильвер, это Зет. Он мой... ну, он мой, — говорит она, неловко смеясь.

Парень, Зет, обращает свое внимание на меня, кивая только один раз, и я почти подражаю Холлидей и бегу к двери.

— Рад познакомиться, — говорит он мне глубоким, грубоватым баритоном.

— Также.

Он собственнически проводит рукой по волосам доктора Ромеры, приглаживая выбившуюся прядь.

— Мне нужно кое о чем позаботиться. Вернусь за тобой через час?

Доктор кивает, и мне приходится отвести от них взгляд, смущение пробегает вверх и вниз по моей спине. Выражение его лица настолько откровенно сексуально, что я чуть не сгораю от жара. Черт, неужели именно так чувствуют себя люди, оказавшись в ловушке рядом со мной и Алексом? Я всерьез надеюсь, что мы не настолько очевидны, черт возьми.

Я обдумываю, как лучше отойти от них незамеченной, когда вижу кого-то на другой стороне реанимации, отчего мой пульс скачет через гребаную крышу. Прищурившись, я свирепо смотрю на ублюдка, разговаривающего с медсестрой за столом со всей интенсивностью тысячи пылающих солнц.

— Лоуэлл.

— Что ты только что сказала? — Зет больше не смотрит на доктора Ромеру. Он смотрит на меня, и я действительно хочу, чтобы это было не так. Его глаза острее кинжалов и сверкают очень опасно. — Ты только что сказала «Лоуэлл»?

Глаза доктора Ромеры вот-вот вылезут из орбит. Она смотрит на Зета, потом снова на меня, крепче сжимая в руке белый лабораторный халат.

Я сказала что-то не так, и я понятия не имею, как это исправить.

— Да, хм... детектив из УБН.

Спина Зета выпрямляется.

— Здесь?

Нервничая, я указываю на детектива, не уверенная, правильно ли поступаю.

— Он расспрашивал меня о том, что произошло, когда на меня напали. Он намекнул, что я все это выдумала или что-то в этом роде. Я обвинила его в получении взятки от семьи Уивинг, и все стало немного некрасиво.

Жесткость в теле Зета ослабевает. Даже доктор Ромера, кажется, расслабляется. Однако темные глаза Зета впились в детектива, все еще такие же пронзительные, как и минуту назад.

— Никаких совпадений, — ворчит он. — Я пойду поговорю с ним.

— Эй, не надо, — умоляет доктор Ромера. — Давай. Иди по своим делам. Я прослежу, чтобы этот парень не создавал здесь никаких проблем. Все хорошо. Серьезно. Пожалуйста.

Я бы никогда не подумала, что грузовой поезд может остановить этого парня, как только ему придет в голову какая-нибудь идея, но одно слово доктора Ромеры — пожалуйста — заставило его резко нажать на тормоза.

— Ладно. Окей. Дай мне знать, если я тебе понадоблюсь. — Он снова кивает мне, слегка улыбаясь. Сунув руку в карман, он вытаскивает бумажник и достает оттуда простую карточку. — Если этот ублюдок доставит тебе еще больше неприятностей, позвони по этому номеру.

Я беру у него карточку, отмечая, что на ней нет имени. Нет адреса. Никакой деловой информации. Просто номер Сиэтла, напечатанный на лицевой стороне карточки четкими, непритязательными буквами.

— Эм... спасибо? — Я очень устала от общения с Зен, и это странное взаимодействие официально поджарило мне мозги.

Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери. Попрощаться с доктором и с её… кем бы он ни был, было бы вежливым поступком, но я слишком устала, чтобы подобрать нужные слова. Я торопливо выхожу из больницы, не обращая внимания на холодный ветер, который бьет мне прямо в лицо, когда я направляюсь к стоянке, и не останавливаюсь, пока не добираюсь до машины Холлидей.

— Что все это значит? — спрашивает Хэл, когда я бросаюсь на пассажирское сиденье.

— Понятия не имею. И действительно не хочу этого знать. Поехали. Давай выбираться отсюда. С меня хватит этого места на всю мою чертову жизнь.

Холлидей поворачивает ключ в замке зажигания, приводя машину в движение. Она ставит машину задним ходом... только не выполняет маневр. Когда я смотрю на нее, по ее щекам текут толстые, несчастные слезы.

— Иисус. В чем дело, Хэл?

Она фыркает, агрессивно потирая нос тыльной стороной ладони, как будто злится на саму себя.

— Я не должна этого говорить. — Ее голос хриплый и переполнен эмоциями. — Но ты же меня знаешь, — говорит она, прерывисто улыбаясь сквозь слезы. — Я не очень хорошо держусь под давлением. Зен... все гораздо сложнее, чем кажется. Она беременна.

В моих жилах стынет кровь. В то же самое время голос Сэма Хоторна шепчет мне из могилы: «Если ты вдруг забеременеешь, это будет очень плохо, тебе не кажется? Тебе придется объяснить, что ты трахалась не с одним, а с тремя парнями…»

Детектив Лоуэлл предположил, что я слишком логично мыслю, когда пошла в аптеку после вечеринки Леона Уикмена и проглотила противозачаточную таблетку. Однако Сэм посеял это семя в моей голове. Он нарисовал картину, и я хотела избежать этого ужасного исхода любой ценой.

Не похоже, чтобы у него был такой же небольшой разговор с Зен.

Глава 17.

Неделя проходит за неделей, и все превращается в странную, беспорядочную рутину. Я заезжаю за Сильвер на своем «Камаро» и жду на подъездной дорожке, когда она вылетит из дома с футляром от гитары, зажатым под мышкой, а ее волосы будут развеваться на ветру.

По дороге в школу я собираюсь обсудить то, что происходит у меня в голове, несмотря на то, что там темно и все испорчено, и я не хочу этого делать. Я не умею говорить о своих гребаных чувствах, как маленькая сучка на терапии, но делиться вещами с Сильвер — это совсем другое. Она не осуждает меня за то, что я думаю. Я не чувствую себя меньше Алексом, неудержимым, непобедимым бунтарем из Роли Хай, за то, что открываю ей уязвимые, грубые части себя. Во всяком случае, я чувствую, что начинаю лучше понимать себя, глядя внутрь, вместо того чтобы хоронить все и игнорировать это, как обычно.

Джакомо сохраняет дистанцию. Я балансирую на грани того, чтобы забыть, что он даже здесь, отравляя воздух Роли своей токсичностью, но мне не совсем удается справиться с этим. Какая-то часть меня может чувствовать, что этот ублюдок прячется в моем окружении, просто ожидая еще одной возможности напасть и снова перевернуть мое дерьмо вверх дном. Но я клянусь себе, что не позволю его присутствию повлиять на меня. По большей части это работает.