Я вышел из дома. Задумчиво осмотрев двор, навес для машины, грубо срубленную баню, я остановил взгляд на Олеговом Митсубиси паджеро. “Чего я туплю-то? Найду сейчас ключи от машины, протараню забор, здесь мне уже ничего не пригодится, пусть мертвяки гуляют, остановлюсь рядом с воротами, с крыши машины перелезу через забор. Неплохо, Юра, неплохо”, – одобрил я себя. “Осталось дело за малым – найти ключ”.

Как ни удивительно, но ключ нашелся также быстро, как и фонарик. Он висел вместе с другими ключами в прихожей, справа от входной двери. “Какая архаика, много замков, много ключей, действительно зачем егерю умный дом? Хорошо, что по пьяни не бросил ключ где-нибудь”.

Машина завелась сразу. Оставив ее на всякий случай с открытой водительской дверью, я пошел посмотреть как проехать по участку и найти место для тарана. На мое счастье забор Олег сделал не на ленточном фундаменте, а бюджетненько так забетонировал отдельные столбы, что упрощало мою задачу на порядок. Через щель я попытался посмотреть наружу, но тут же с испугом отпрянул: на меня, беззвучно разевая рот, смотрел мертвый Виктор. “Одолели уже своим навязчивым вниманием, блин. Сейчас я вам устрою джаз Афоньки голодного”, – злорадно пообещал я и пошел к машине.

Не сказать, чтобы я привык к зомби за этот день, но эффект новизны определенно ушел. Я, наверное, стал привыкать к ходячим трупам. Конечно, это пока не превратилось в обыденность, но чувство страха чуть-чуть притупилось.

Паджерик с трудом выбил пролет. Две железные поперечные трубы, соединяющие снизу и сверху соседние столбы, на которых держались доски, нехотя лопнули в местах сварки. Верхняя труба разбила лобовое стекло и сильно помяла передние стойки. Резко затормозив, я остановил машину посередине проезда. Битые стекла засыпали машину. Я поднял голову и посмотрел по сторонам. В результате своего прорыва мне не удалось задавить не одного зомби, как я рассчитывал. Эти мерзкие твари вовремя ушли из под удара в стороны. Я еще больше укрепился во мнении, что они не такие безмозглые, как нам представляли различные кино-жутики. Осмотревшись и оценив свое положение, я нашел его удовлетворительным. Зомби, как бы выжидая, стояли метрах в десяти по обе стороны от машины, что давало время для завершения задуманного маневра. Я газанул и, резко повернув руль влево, вплотную подъехал к своему забору правой стороной. Только тогда, когда тщетно пробуя открыть заклинившую водительскую дверь, я понял, насколько может быть губительна простая невнимательность, как дорого может обойтись наша мелкая, казалось бы, глупость. Я дергал дверь, пытался выбить ее плечом, клял себя, но ничего не мог сделать: дверь намертво заклинило. Зомби одновременно пошли на меня, разевая черные рты и протягивая мертвые руки. Мне не оставалось ничего, кроме как давить их. Нажав на газ, я буквально кинул машину на опостылевшего уже Виктора. Удар и хруст костей известили меня об успокоении моего дорогого соседа. Дальше под колеса попали чуть поотставшая невестка и два ее сына трех и пяти лет. Переключив передачу на задний ход, я рванул назад, задавив парочку таджиков и старшего сына Виктора. Подрулив к своему забору, я заглушил мотор и, перебравшись на заднее сиденье, открыл левую пассажирскую дверь. Ступив ногой на землю, я скорее услышал, чем увидел в наступившей, слабо подсвеченной луной, темноте двигавшихся на меня младшего сына Виктора и самого младшего его внука Володеньку, которому было около восьми месяцев, насколько я помнил. Карабин, как нарочно, зацепился за что-то. Пока я выдергивал его, стали различимы два силуэта приближающихся мертвяков. Один большой, а второй чуть выше колена. В который раз за эти сутки холод ужаса пробежал у меня по спине, несмотря на телогрейку, которая уже буквально промокла от пота: я понял, что Володенька не только не умел ходить, а даже стоять еще толком не мог, но именно он сейчас шел ко мне с неотвратимостью механизма, целясь на мои незащищенные ноги. Выдернув наконец карабин, я вскинул его к плечу и выстрелил три раза в голову взрослого, до которого оставалось метра четыре. Он упал с каким-то шлепком на землю и перестал двигаться. Маленький шел на меня не останавливаясь. Он уже приблизился настолько, что стало видно его лицо, измазанное черным. Внутренний запрет, не дававший мне нажать на курок, исчез, и я выстрелил.

Я скинул мокрую телогрейку, она только мешала двигаться, взял рюкзак с боеприпасами, забрался на крышу автомобиля, и перелез через забор. Обернувшись назад, я окинул быстрым взглядом покидаемое поле боя. Небо уже начало светлеть, да и луна, наконец, стряхнув с себя облака, будто с удивлением смотрела на место боя. На дороге вперемежку со сломанными досками валились трупы. Искореженное тело Виктора, как сломанная заводная кукла, повторяло какое-то движение, окончательно опровергая любой здравый смысл. Остальные зомби лежали неподвижно. Уже собираясь спрыгнуть вниз, я вдруг увидел двух мертвяков, спокойно стоящих метрах в двадцати от машины, и спокойно, как мне показалось, рассматривающих меня. Они беззвучно открывали свои черные рты, и это выглядело так, как будто они зевают. И меня опять прошиб холодный пот, когда я понял, что у них, похоже, действительно остался интеллект, и что они могут попробовать добраться до нас каким-нибудь способом отличным от бесполезного царапанья ворот.

После моего возвращения Надиному счастью не было предела. Она уже раза три как меня похоронила, столько же сама померла со страху и воскресла.

– Не пущу, никуда больше не пущу! – кричала она и махала руками.

– Наденька, но смотри, я же принес оружие, теперь мы сможем убивать этих зомби, будь они неладны, – и в доказательство я показывал ей карабин и помповое ружье.

– Вот сиди себе на заборе и стреляй в них, а на улицу не ногой.

Это мне напомнило разговоры с сыном, когда ему стукнуло пятнадцать, и он повадился допоздна шляться на улице, пока не получил две двойки в четверти, и нам пришлось его буквально запереть дома, чтобы он опять начал учиться.

Я прекрасно знал свою жену: через полчаса она остынет, и я смогу нормально с ней разговаривать. Тем более прошедший день и половина сумасшедшей ночи не располагали к спокойному восприятию действительности.

– Ты меня кормить будешь?! – чуть прикрикнул я на нее.

Надя сразу умолкла и убежала на кухню, где начала суетиться, собирая на стол. Мы молча поели в еще ночных сумерках. Собаки, видимо обессилев, уже давно перестали лаять и скулить. Пели птицы, стрекотали сверчки. Обитатели естественной среды явно чувствовали себя гораздо лучше нас и, видимо, значительно лучше зомби.

Неожиданно в дверь постучали. Я с сожалением посмотрел на карабин, который стоял в прихожей. Помповое ружье и патроны я оставил в спальне. Надя вышла из кухни и застыла с испуганным выражением лица. Поднявшись, я тихо пошел к карабину. Ручка двери стала опускаться. “Не успею! Какой же я дурак, дверь не запер”, – мысленно ругая себя, я рванулся в прихожую. Дверь стала медленно открываться. Сзади закричала Надя. Я инстинктивно обернулся на ее крик и налетел на застывшего человека, который оказался довольно дальним соседом по поселку. Он испуганно смотрел на Надю, а мы с женой на него. Он медленно поднял руки вверх. В правой руке он держал травматический пистолет с четырьмя стволами. Я усмехнулся, увидев такое смешное оружие. Мужчина, поняв мою усмешку, улыбнулся в ответ, пожал плечами и произнес:

– Другого всё равно нет. Понятно, что против ходячих это ерунда, но так спокойнее. Хотя бы можно глаза выбить.

Прозвучало это забавно.

– Да ладно, у меня и этого не было, – примирительно ответил я.

Повисла неловкая пауза, которую нарушила Надя.

– Вы не с нашей улицы, правильно?

– С соседней, – кивнул мужчина.

– Я, кажется, вас видела недавно на озере, вы на водном мотоцикле с детьми катались.

– Верно, люблю я детишек своих покатать.

– Как вы сейчас к нам прорвались? – повернул я тему в конструктивное русло.