Олег улыбнулся и развил мысль в довольно интересном направлении:

— А вы представьте, что на что-то похожее намекнули бы наши сельские жители.

Я сразу не сообразил, а сообразив, заржал, как ненормальный. И в самом деле, в те годы подобные поползновения расценивались однозначно.

— Вам смешно. — Его глаза наполнились грустью. — А между тем на территории России огромное количество неизученных феноменов, наличие которых сознательно замалчивается властями.

Я многозначительно покивал и тут же был зачислен в единомышленники. Всё же поразительная беспечность для столь неглупого и прозорливого человека!

В отличие от разных подпольных личностей, уфологи не таились. Им не нужно подобно «голубым» или представительницам древнейшей профессии узнавать друг друга по неуловимым для глаза обычного человека признакам. Так вор видит вора, и отсидевший в тюрьме без труда узнает того, кто когда-то тоже находился в неволе.

Пожалуй, легче войти в контакт только с алкоголиками, соображающими на троих. Однако и пользы от общения с алкашами значительно меньше.

— Ну что, не передумал? — Он смотрит на меня выжидательно.

Я выдерживаю его изучающий взгляд и киваю. Ну еще бы мне не пойти. Я же не энтузиаст какой-нибудь, чьи намерения могут в последний момент измениться из-за множества обстоятельств. Я — на работе. Состою на службе в самой секретной из организаций, когда-либо существовавших на Земле. До Отдела Химер далеко разным НАСА, ФБР и ФСБ. И даже таинственное и страшное ГРУ, покинуть которое, по слухам, можно только мертвым, не идет ни в какое сравнение с обыкновенным с виду Санаторием, возглавляемым демонической сущностью, именующей себя Магистром.

— Что ж, тогда поехали за билетами?

Я снова киваю, и, допив пиво, мы прощаемся с завсегдатаями и направляемся к его потрепанной «семерке». Должен сказать, что затевать подобную «вылазку на природу» в преддверии зимы могут только сдвинутые экстремалы. Или такие вот увлеченные личности вроде моего нового знакомого. Но Олег мотивировал выбор времени отсутствием болотной мошкары и минимальным количеством любопытных. Ну и, конечно, тем, что отпуск в этом году у него в ноябре.

Короче, мы направлялись к таинственным Череповецким болотам. Бог весть, что он хотел там найти, и я мысленно обрадовался, что успел завязать знакомство до начала экспедиции. Уфолог, если можно так выразиться, сам лез в пекло. Мало того что в тех местах значительное количество суицидов, так еще можно просто пойти и не вернуться. Тем более что шли мы дикарями.

Хотя в наше цивилизованное время, когда почти у каждого есть мобильная связь, подобные мероприятия не так уж и страшны. Во всяком случае, пропасть без вести становится гораздо проблематичнее, чем лет десять назад. Как будто пропасть с вестью намного лучше…

Узнав о моем плане вступить в контакт с фигурантом, Старик ничего не сказал. И теперь, отправляясь за билетами, я не спешил поставить его в известность, считая, что действую правильно. Обсудили предстоящую поездку мы лишь с Майей. По моей просьбе она должна остаться в Москве.

Знаете, женщина на корабле, и всё такое…

— Просто будь всегда на связи. В резерве, так сказать.

— Ладно уж, Рэбмо. — Она улыбнулась. — Езжайте. Да и если честно, в городе мне уютнее.

Мы расположились в купе и, застелив постели, развернули пакеты со снедью. Я вяло жую, демонстрирую отсутствие аппетита. То есть что-нибудь съесть я конечно же не прочь. Вернее, кого-нибудь.

Не думайте, что мы с Майей какие-то особенные монстры. Всё в природе устроено целесообразно. И жестоко. Словно в подтверждение моих мыслей, на перроне стая голубей заклевывала пришлого чужака. И кому, скажите на милость, пришло в голову объявить этих вечно гадящих мусорщиков символом чистоты?

Неторопливо, словно растягивая удовольствие, теряющего силы приблудного недотепу клевали в затылок. Тук-тук. Отвратительно и страшно. Выждав, наслаждаясь агонией, кто-нибудь из стаи снова подскакивает к обреченному и опять наносит удар. Ни беркут, ни шакал, ни пресмыкающиеся не убивают вот так, ради забавы. Пожалуй, только крысы… И люди…

Проводящие же досуг на перроне голуби именно развлекались… Умерщвляли своего собрата потехи ради. Очень медленно, растягивая удовольствие.

Во мне зашевелились первобытные инстинкты, а рука сама собой стала опускать раму.

— Жарко стало? — сочувственно произнес Олег, вернув меня к действительности.

Я перевел дух и опустился на полку. Еще чуть-чуть, и я бы молнией метнулся к вожделенной живой плоти. В вечернем сумраке глаза людей просто не успели бы что-нибудь заметить. Лишь стая пернатых, напуганная невесть чем, взлетит, оставив на грязном асфальте несколько истерзанных комков перьев и плоти.

Я невесело усмехнулся. Ведь побуждением, толкавшим меня на столь опрометчивый поступок, оказалась столь непозволительная роскошь, как жалость к слабому. Но, спасши его от неминуемой смерти, я не исправлю, не смогу изменить этот несовершенный мир ни на йоту. Ведь он — такой же убийца, как и те, кто терзает его сейчас. Природу не переиначишь, и инстинкты у них одни и те же. Звериные. Оклемавшись и придя в себя, он точно так же найдет кого-то послабее и, возможно, примется самоутверждаться, долбя клювом в затылок. В наиболее уязвимое место, как профессиональный палач, занимающийся кровавым ремеслом многие годы.

Поганые птицы голуби. Хотя, надо признать, они не более отвратительны, чем любое живое создание в этой Вселенной, жестокой и прагматичной.

И кто, скажите мне, избрал их вестниками мира? Лучше бы уж шакала, питающегося падалью, выбрали. Или удава. Тихую, мирную анаконду, убивающую только ради пропитания и залегающую, насытившись, в спячку. Не ищущую искусственных стимулов в издевательстве над себе подобными.

Добитый голубь раскинул крылья. Повисшая голова, окрашенная кровью, почти касалась асфальта, и от стаи отделилась крупная особь, чтобы нанести решающий удар…

Но приходится жевать вареное мясо, изображая нормального. Олег достает из сумки пиво, и я еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Эх, поохотиться бы сейчас… Он откупорил бутылки, и, отсалютовав, я сделал небольшой глоток. А Олег оседлал своего любимого конька.

— Майкл Браун, наш коллега из Соединенных Штатов, предоставил мне любопытнейшую информацию. В Атлантическом океане, чуть севернее экватора, уже многие годы наблюдается странный феномен. А именно — внезапно возникающее опреснение огромных масс воды. Совершенно непонятным образом насыщенный различными солями раствор, морская вода то есть, вдруг становится дистиллированной.

— Ну и что? — Я вяло пожал плечами. — Ледник какой-нибудь в Гренландии тает. И, будучи более холодным, течение проходит глубже. А добравшись до южных широт, постепенно всплывает. Вот и опреснение.

— Мы обсуждали такую возможность и пришли к выводу, что против нее имеется множество возражений.

— И что, по-твоему, происходит? Инопланетяне процеживают наши океаны на предмет добывания планктона? Скажи еще, что от этого случаются массовые самоубийства китов и вообще скоро грянет глобальная экологическая катастрофа.

— К твоему сведению, океан располагает несметным количеством минералов — от меди, цинка и олова до серебра, золота, платины и даже ценных фосфатов, из которых можно получать удобрения для сельского хозяйства. Рудодобывающие компании давно приглядываются к теплым водам Красного моря, которые содержат запасы вышеупомянутых цинка, серебра, меди, свинца и золота, стоимость которых примерно оценивается в три целых и четыре десятых миллиарда долларов.

Я невольно присвистнул, ибо сказанное впечатляло.

— Около ста компаний, — продолжал Олег, — включая крупнейшие в мире, готовятся к добыче со дна моря похожих на картофелины марганцевых конкреций. Эти минералы относятся к возобновляющимся ресурсам, они растут со скоростью от шести до десяти миллионов тонн в год в единственном хорошо разведанном поясе непосредственно к югу от Гавайских островов.