Ну, теперь я за него, и хочу нормально поесть, каша уже остыла. А в печке ещё один горшок со щами стоит.

Только я закончил дегустацию блюд от Василисы и развалился на лавке, как двери снова распахнулись, и в дом ввалилось несколько мужиков, а точнее, три. Один постарше с седой бородой, а двое, тоже с бородами, но помоложе.

Я вернул себе вертикальное положение, и приготовился узнать, чем обязан столь позднему визиту.

– Ванечка, сынок, – раскинув в стороны руки, направился ко мне тот, что постарше, – не уберегли мы Василисушку, утащил её проклятый Кощей. Ты держись, Ваня, только не раскисай, не время теперь долго слёзы лить. Погорюй пару дней, и в путь- дорогу.

– Это ещё что за надобность? – вырвалось у меня, – зима на дворе!

– Но как же, сынок, – старик обнял меня, – спасать её надо, своя ведь, не чужая. Да и чужому такого не пожелаю! Не переживай, и коня, и всё, что потребуется в дороге, всё дадим, чай казна не пустая.

– Так я ещё и царевич, – мысли понеслись в моей голове стремительным потоком, – а это, стало быть, царь и братья умные.

– Не хочу её спасать, батюшка, – вслух произнёс я, – обманула она меня.

– Так нельзя! – запричитал царь, – что люди-то скажут? Жена ведь она твоя законная! И твой долг вызволить её из плена злодейского.

– Да что вы все заладили жена, жена! Лягушка – моя жена. На лягушке я женился, и никаких Василис знать-не знаю.

– Понимаю тебя, сынок, – царь опять крепко обнял меня, аж захрустело что-то внутри, – утро вечера мудренее! Завтра поговорим, ты только глупостей не натвори.

С этими словами гости покинули мой дом, я остался один. Стащил с себя тулупчик и, свернув его, сунул под голову. Надо было обдумать сложившуюся ситуацию: во-первых, как я тут оказался? Во-вторых – почему от памяти Ивана ничего не осталось? Я абсолютно ничего не знал, да и никого не узнавал. Только знание самой сказки позволяло примерно представлять ход событий. От размышления меня отвлёк стук в дверь – не дом, а проходной двор!

– Кто там ещё?

В двери показалась голова бабульки.

– Ванечка, ты чего спать не идёшь? От горя никуда не денешься, но поспать надо.

– Да чего-то притомился, – я демонстративно потянулся и зевнул, – можно я тут полежу?

– Негоже царскому сыну на лавке спать, чай не в походе. Давай я тебя провожу.

А вот это дело. Только куда? Тулуп брать или не надо? Бабулька прошлёпала к столу, и бодренько подхватив меня под локоток, потащила моё тело к дверям. Я не стал сопротивляться, похоже, этот приёмчик у бабульки отработан, каждое движение отрепетировано неоднократно.

За дверью был небольшой коридорчик с двумя дверьми. Меня повели налево, там оказалась лестница, по которой мы поднялись на второй этаж, тут-то и оказалась спальня.

– Всё, всё, дальше я сам, – и я с трудом расцепил пальцы бабульки.

– Ну отдыхай, касатик, утро вечера мудренее, – проговорила моя провожатая уже снизу.

Я оглядел новое помещение: большая кровать с балдахином, стол, стулья и зеркало. В одно мгновение оказался перед ним – на меня глядел молодой парень, на лице редкая бородёнка, волосы кудрявые. А главное – рыжий, и конопушки присутствуют.

– Рыжий-рыжий-конопатый, убил дедушку лопатой! – пропел я, – как же тебя так угораздило-то? Красавец! Понятно теперь, что с такой внешностью только на лягушках жениться! Ну, что выросло, то выросло. Зато теперь, что хочу, то и наворочу, я тут кто? Дурак! А дурак – он и в Африке дурак! Всё, спать пора.

И я, не раздеваясь, рухнул на огромную кровать. Наверное, это прикольно осознавать, что ты спишь, и снится тебе, что ты спишь? Нет, всё, дурные мысли долой, а то и правда, дурнем стану. Лучше вспомнить, что там дальше по сюжету.

Утром меня разбудила все та же бабулька.

– Ванечка, вставай, гонец от царя! Тебя к себе зовёт батюшка наш.

– Ты что, моя сестра старшая? – ляпнул я спросонья, – это сколько же царю лет?

– Тьфу на тебя, скажешь тоже! Царь-батюшка – нам всем, как отец родной. Вставай лучше, негоже царя ждать заставлять.

Делать нечего, пришлось слезать с мягкой перины. Хорошо хоть одетым спал, одеваться не надо.

Бабулька полила мне из кувшина. Умывшись, я спустился в комнату с печкой и, забрав тулуп, вышел на мороз. Оказался я в большом дворе: рядом стоят такие же дома, как тот, из которого я только что вышел. Наверное, братьев моих. А вот чуть подальше – прямо дворец, деревянный только. Но украшен знатно: тут тебе и резьба, и фигурки разные – красиво, в общем. Я направился к высокому крыльцу, охрана из двух молодцов с саблями на боку меня задерживать не стала, а услужливо открыла двери. Ну, я и вошёл.

Не успели глаза привыкнуть после солнца к полумраку, как меня опять сжали в объятиях. До чего же местный самодержец обниматься любит! Хорошо хоть, целоваться не лезет, а то был тут на моей памяти один Генсек.

– Проходи, Ванюша, к столу, – закончив с обниманиями, предложил царь и мой отец по сюжету, – поедим, да обсудим, как дальше быть. Вижу, тебе полегче сегодня. Правду народ говорит, что с бедой надо ночь переспать.

Я уселся на предложенный стул и стал осматриваться, не каждый день с царём за одним столом сидеть приходится. Это настоящий Иван тут вырос, а мне так всё в диковинку. Кстати, а как тут принято себя за столом вести? Есть какой-нибудь этикет? А то облажаюсь, и заподозрят аборигены неладное. Ещё голову отрубят или на кол посадят.

Царь тем временем уселся за стол напротив меня и, не церемонясь, оторвал от жареной птицы ножку.

Всё понятно, «встреча без галстуков». Я тоже подтянул к себе другую птичку, и оторвал кусок побольше.

Минут десять мы молча набивали животы. Наконец, царь откинулся на стуле и соизволил заговорить:

– Что надумал делать, сынок? Как супружницу вызволять будешь?

Я аж поперхнулся кислым напитком, который замечательно пошёл после жирного мяса.

Где они в сказках слова такие находят? У них что, в школе спецкурс такой преподают? Надо же – супружница! Но вслух, конечно, я этого не сказал.

– Да вот, даже и не знаю, как быть, а главное, кого искать? Лягушку на болоте, или змею под корягой? В каком она теперь виде находится?

– Да, сынок, это проблема, – царь почесал затылок, – наверное, тебе надо для начала к Бабе-Яге наведаться, она всё про всех знает. Глядишь, что и подскажет.

– А кто это? – невольно вырвалось у меня, – наша родственница?

Царь внимательно посмотрел на меня – не придуриваюсь ли?

– Слышать-то я слышал про неё, а вот видеть ни разу не довелось, – добавил я.

Царь облегчённо выдохнул:

– А я уж неладное подумал. Конечно, ты её не видел. Ты как родился, так она из лесу своего ни разу не показывалась! Нам она и вправду родня, только дальняя, «седьмая вода на киселе». Но в помощи никогда не отказывала, хотя слушок об её аморальных похождениях был, не скрою. Но тебе-то её прошлое ни к чему – пришёл, спросил, пошёл дальше.

– Куда?

– А это уж куда пошлёт, туда и пойдёшь. Ладно, Ванюша, ещё день отдохни, и в путь-дорогу! – царь встал из-за стола и направился куда-то вглубь зала.

Я тоже встал и пошёл к себе. Значит, ехать придётся: это сначала всё хиханьки да хаханьки были, а сейчас твердое указание поступило. Вот только как ехать-то? Я же к лошадям не приучен: ни запрячь, ни накормить не умею, да и не ездил я верхом никогда! Может, санки какие с кучером попросить? Где ты, память Ванюшина, запропастилась? Очень ты мне нужна!

– Что загрустил, Ванюша? – оторвал меня от размышлений чей-то голос.

Я посмотрел на говорившего, точнее, на говорившую – та же бабулька сидела напротив. Когда успела войти?

– Предчувствия у меня нехорошие, – неожиданно для себя начал я, – что-то с памятью моей стало. Не помню, как с лошадью управляться. Да и так не всё помню. Я нигде головой не ударялся?

– Да вроде нет, – немного подумав, ответила моя собеседница, – а память мы тебе наладим, ещё и добавим немного!

– Это как – добавим?