- Но как же книги, ваша светлость? - спросил он.

Я бросил ему тяжелый мешочек с золотыми монетами.

- Это только малая часть твоей награды. Завтра я вернусь с остальным. Твой старый сундук стал собственностью лорда Страда. Если тебе дорога твоя жизнь, береги его, как зеницу ока.

Он не пропустил мои слова мимо ушей. Я понял это по тому, с каким беспокойством он посмотрел на мою покупку.

Прежде, чем повернуться к двери, я, избегая Улрича и Грегора, взглянул на Татьяну.

"Жди меня", - мысленно приказал я ей.

* * *

Улрич со своей скупостью установил правило: всем рано ложиться спать, возможно для того, чтобы сэкономить на свечах. Вскоре после моего ухода брат Грегор уполз в какую бы там ни было нору, где он жил, и в доме стало темно и тихо, как в гробу. Я не случайно выбрал такое сравнение, ибо это место действительно было угрюмым и безжизненным, словно могила. И мысль о том, что Татьяна вынуждена прозябать в этой дыре, просто выводила меня из себя.

Я с легкостью опять проник вовнутрь и, крадучись, пошел разыскивать

Татьяну. Улрич отвел себе огромную спальню, старый слуга спал в кладовке, а она - в маленькой комнатке рядом. Я тихо постучал в дверь; превратись я в дым, это только испугало бы ее.

Но она все равно дрожала от страха, или, по крайней мере, так мне показалось, когда она спросила, кто там.

- Это я, - прошептал я. - Впусти меня, Татьяна.

Щелкнула задвижка и она появилась на пороге. Она затаила дыхание и сердце ее билось в такт с моим; я слышал его удары.

Запертые двери не были для меня новостью, но внутри одного дома замки и засовы как-то ни к чему. Именно об этом я ее и спросил, очутившись в комнате и дождавшись, когда звякнет щеколда.

Она смутилась.

- Вилли сделал это для меня. Он думал...

- Что это может тебе пригодиться?

Она кивнула.

- Против папы Лазло?

Она потупилась.

- Вилли считает, что я не должна здесь находиться без няньки.

- Тогда Вилли мудрее брата Грегора.

- Но папа Лазло был по-своему добр ко мне. Он сказал... сказал, что если брат Грегор одобрит его, он отменит удочерение и... и...

- Женится на тебе?

Не поднимая глаз, она опять кивнула.

- Как великодушно с его стороны, - сказал я сухо.

Она почувствовала мое презрение и посмотрела на меня с такой печалью, что ее взгляд мог бы растопить камень.

- Мое место не здесь, да?

- Нет. Вольному соколу не место в клетке.

- Расскажите мне обо мне. Я не перестаю повторять мое имя, но оно мне незнакомо. Я пытаюсь вспомнить зомок, о котором вы говорили, но у меня не получается.

- Ты все вспомнишь.

- Как? Пожалуйста, помогите мне.

Обстановка комнаты была скромной и убогой. В углу стояла узкая кровать и, кроме нее и колченогого стула, присесть больше было не на что. Ну тогда к черту все приличия.

- Иди сюда, - сказал я и усадил ее на кровать. По ее лицу я увидел, что она вдруг застыдилась своей бедности. Я придвинул к ней стул, очень, очень осторожно, чтобы не дотронуться до нее. Как бы мне ни хотелось этого, подходящий момент еще не настал.

- Татьяна, когда-то давным-давно ты была помолвлена с могущественным правителем Баровии. Он любил тебя, боготворил тебя и в этой жизни желал одного: твоего счастья. Но при его дворе нашлись предатели, которые позарились на его богатство и власть. Они встали между правителем и тобой и уничтожили и разграбили все хорошее. Ты попала... в ловушку черного зла той ночи. Произошло много ужасных вещей и я думаю, именно поэтому ты и потеряла память. Я думаю, боги хотят, чтобы ты не помнила зла...

- Но должна ли я забыть и хорошее тоже?

- Я здесь, чтобы вернуть тебе память о нем.

- Кто этот правитель?

- Страд, хозяин замка Равенлофт, - произнес я, ища в ее лице какие-нибудь признаки страха.

- Страд? - Она долго сидела совершенно неподвижно, напряженно размышляя. Наконец она встряхнула головой. - Не может быть. Он - правитель Баровии, а я... я - ничтожество.

- В этом мире для него нет ничего дороже, ничего важнее тебя.

- Тогда почему я не могу вспомнить его? - От разочарования она повысила голос.

Я приложил палец к губам.

- Это придет со временем, если ты доверишься мне.

- По-моему, я уже поверила вам, - усмехнувшись, сказала она, имея в виду тоо, что ыпустила меня к себе в комнату.

Я улыбнулся, но она не ответила на мою улыбку и я понял, что она не видела меня в темноте. Через единственное маленькое окошко просачивался серенький свет ночного неба, но он не мог побороть мрак этого дома. Я был для нее не более, чем говорящая тень. Нащупав на шершавом столе огарок свечи, я достал из кармана свою трутницу. Скоро я выбил первую слабую искру и поджег фитилек.

От золотого язычка пламени лицо ее потеплело и если не на нее, так на меня нахлынули беспорядочные душераздирающие воспоминания. Я снова видел ее в сумерках моего сада, смеющуюся от восторга рядом с розовыми кустами, застывшую в нерешительности на краю смотровой площадки, когда она впервые взглянула на долину сверху.

- Что с вами? - спросила она.

Я сощурился, возвращаясь в грустное настоящее, в эту холодную, с покрытым плесенью потолком комнату с ее нищенским убранством и несчастной обитательницей.

- Посмотри на меня, Татьяна. Следи за мной и ты вспомнишь те радости, которых лишилась.

- Как...

- Просто смотри.

Она насторожилась, но упустить своего шанса не захотела. Ее глаза встретились с моими и широко распахнулись.

И подернулись дымкой. Одно мое нежное слово и они закрылись.

- Ты вспомнишь... - говорил я. - Ты вспомнишь белоснежные стены под ярким солнцем, и розы, краснее крови, и рев зимнего ветра, дующего со склонов гор, и алое пламя в камине, и музыку, и песни, которые я пел для тебя в огромном зале, и красивые бальные платья, и свой смех, и мой смех... ты вспомнишь... Наморщив лоб, она затрясла головой, но я ласково провел кончиками пальцев по ее вискам. Она открыла глаза и в них блеснуло что-то, похожее на смутное воспоминание.

- Я вижу все, о чем ты мне рассказываешь. Пожалуйста... Старейший?

- Страд, - поправил я.

- Страд?

- Да. Вспомни хрустальные люстры, отражающие золотистый свет свечей, и галантных кавалеров, и прекрасных дам, которые кружились вокруг тебя, танцевали в твою честь. Вспомни наши молитвы в церкви и сладкий запах ладана, когда мы просили богов о здоровье и богатстве, и долгие дни, когда мы бродили по лесу; и тот день, когда мы вспугнули молодого оленя и его возлюбленную подругу жизни; и ту ночь, когда кометы падали в долину, как драгоценные камни, оставляя в небе огненные следы.