Настроение было примерно такое же, как это низкое серое, какое-то разбухшее, небо. И ничто: ни мокрые жёлтые листья клёнов, ни отчаянное теньканье шустрых синичек, ни разноцветные зонты спешащих по своим делам людей – ничто не могло помочь девушке стряхнуть с себя эту липкую и тяжёлую меланхолию.

Она на минутку остановилась напротив памятника-бюста поэта, лет двести тому назад прославившего её родной город. Настроение стало ещё гаже – вот ведь тоже человек жил, страдал, творил, к чему-то стремился… И что – в итоге? Торчит его мраморная голова в городском парке, мокнет под дождём, пылится на ветру, вон на лбу белеет пятно птичьего помёта. И что с того, что его стихи дети до сих пор учат в школе?

А вот она, Раиса, увы, совсем из себя ничего не представляет. К своим двадцати годам, ну, совершенно ничем не может похвастаться. Ни внешностью, ни выдающимися способностями в учёбе, ни личной жизнью. И если по первым двум пунктам с грехом пополам можно было натянуть "троечку", то с последним – положение было просто катастрофичным.

Шёл четвёртый год её обучения на филфаке местного университета. И ехать по распределению в сельскую школу после окончания ей совсем не улыбалось. Спасти могло только замужество или – тьфу-тьфу – какая-нибудь беременность. Да, видно, не судьба…

– Девушка, пожалуйста, замрите! У вас такое одухотворённое лицо! Я просто обязан сделать ваше фото! – и молодой человек изобразил пальцами рук, будто снимает Раису фотоаппаратом.

При этом он так ей лучезарно улыбнулся! Выше её почти на голову, широкоплечий, в модных джинсах… Неужели свершилось? Неужели и с ней случилось это чудо! Как там в песне поётся, любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…

В висках стучали какие-то молоточки, в глазах стояла почему-то розовая пелена, воздух странным образом сгустился и с трудом наполнял лёгкие – не хватает только, чтоб она, как кисейная барышня, грохнулась в обморок от избытка "чуйств".

– Так что вы скажете? В кино или в кафе-мороженое?

Раиса не слышала и половины того, что говорил ей этот харизматичный паренёк. И, конечно же, как обычно бывало в моменты душевного смятения, она жутко покраснела, даже побагровела вся. Проклятые гормоны! Совсем щитовидка распоясалась! Раиса прижала беленький кружевной платочек к губам, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов – пусть он думает, что девушка не его стесняется, а просто ей слегка поплохело, мало ли почему. В прошлом веке вон барышни – чуть что – сразу в обморок – хлоп! Она-то чем хуже?

– Слушай, ну, извини, тебе в больницу, может, надо… Приятно было поболтать… – и потенциальный кавалер бочком-бочком, перепрыгивая лужицы, поспешил к выходу из парка.

Раиса вновь подняла глаза на бюст поэта. Почему-то в этот раз его печальное, задумчивое лицо показалось ей слегка насмешливым, да что там – просто ехидным! Кружевной платочек, выскользнув из её ладони, упал на мокрый асфальт. Не заметила. Побрела на троллейбусную остановку.

Слабое, чуть заметное свечение, нет – скорее – сияние или даже – мерцание. Бесформенное, безразмерное, а точнее – постоянно меняющая свою форму и размер субстанция. Однозначно – бесплотное, способное пропускать сквозь себя электромагнитные и световые волны. Не имеющее веса, в привычном понимании этого термина. Но обладающее приличным электромагнитным импульсом, позволяющим перемещаться с впечатляющей скоростью на расстояние в несколько сотен световых лет. Высокоинтеллектуальное, обладающее обширнейшей памятью, не знающее, что такое болезнь и усталость, ЭТО проявление космической эволюции с некоторых пор взяло за обычай наведываться на планету с дурацким названием Земля с довольно необычной целью. Необычной – для его приятеля – индекриента. Ну, вот не дано было тому бедолаге наслаждаться тонкими, острыми, с лёгкой кислинкой, а порой, если посчастливится, сладкими и дурманящими эманациями, которые были способны продуцировать примитивные аборигены этой невзрачной, казалось бы на вид, планеты на задворках одной из Галактик.

Но он – другое дело. Он – гурман и эстет. Он – в отличие от такого скучного, такого пресного приятеля – квантора индекриента скорее мог называться квантор эмодекриент. И если его бесчувственный приятель-чурбан не способен испытывать наслаждение, поглощая психо-эмоциональный коктейль, так щедро выплёскиваемый вовне особями этой планеты, то это его проблема. Значит, надо было лучше учиться! Хотя нет, вот, например, приятель лучше разбирается в технических характеристиках астероидов. И всегда выигрывает в тотализатор, за что в последний раз, эти крутые ребята с Плеяд весьма прозрачно намекнули, что ему целесообразнее будет больше не появляться на гонках малых космических тел. А то вдруг с ним какая-нибудь дефигинация случиться.

Вот потому-то в этот раз и притащил его с собой в этот заповедный уголок Вселенной. Попытка не пытка. А вдруг рано или поздно его приятель оценит по достоинству его увлечение. А в компании оно ж, по любому, веселей.

– Недурственно, недурственно… У этой эмонатки – такой крепкий, бодрящий эмотит. И вкус, и аромат – выше всяческих похвал! Что скажешь?

– Да не пойму… А мне так у этого эмоната больше нравится – газированный.

– Фу, бурда бурдой! Потом ещё отрыжкой будешь мучиться. А у этой – такой купаж, такой деликатес! Пожалуй, её нужно будет взять на заметку.

– Ты, главное – торсивенторам в таком состоянии не попадись! Не ровен час, им покажется, что твоя ипостась представляет угрозу для Кванториума и баланса Космического благополучия.

– Успокойся, я в таком состоянии не шастаю по магистральным каналам, а если задворками…

– И всё равно, оно тебе надо? Ради каких-то сомнительных эмонатов рисковать попасть под дестубирацию!

– Да перестань, моё увлечение ничуть не хуже твоей страсти к гонкам астероидов. И ты думаешь, я не пробовал отказаться от этого занятия? Тяга просто непреодолимая! И такой раскардаш, такая разбалансировка всех моих квестоидов, если нет возможности "пообщаться" с этими эмонатами! Что в пору самому себя дестубирировать!

И потом, я же не поглощаю всё без разбора. Я очень серьёзно отношусь к выбору эмоната. И ты не поверишь, я научился доводить их до такого состояния, когда они начинают продуцировать эмотит, нужной именно мне кондиции. И это касается и вкуса, и крепости. Да это и не очень-то трудно делать. Замечаешь, при каких условиях у них получается наиболее вкусно, и моделируешь им эти жизненные ситуации.

У меня даже есть свои любимчики среди эмонатов и эмонаток. И, пожалуй, сегодняшнюю особь я тоже добавлю в свой список. Надо к ней присмотреться повнимательнее.

И всё-таки Раисе удалось выскочить замуж и даже забеременеть в самом начале пятого курса. Судьбоносная встреча произошла на демонстрации в честь 7 ноября. Традиционно всех студентов, наравне с трудящимися, посылали демонстрировать Миру поддержку и солидарность с политикой Партии и руководством Страны Советов. Вот в ожидании своей очереди промаршировать по Площади Ленина в студенческой колонне Раиса и познакомилась со своим будущим мужем. Правда, он никакого отношения к студенчеству не имел. Просто шёл с приятелем мимо, увидел такую толпу нарядных девушек – а филфак ведь недаром называют факультетом невест – и решил попытать удачу – с кем-нибудь познакомиться.

И ведь надо же, как Рае подфартило, именно она стояла с краю своей колонны! По случаю праздника даже накрасила глаза и губы. Правда вязаная шапка слегка портила картину, но, да тут уж ничего не поделаешь: в ноябре часто бывают заморозки.

Дима оказался настоящим балагуром, а ещё он знал так много анекдотов! Рая так смеялась, так смеялась.

Позже, правда, оказалось, что муж только анекдоты рассказывать умел так виртуозно. Всё же остальное, особенно работа, вызывало у него мало энтузиазма. А вдобавок парень оказался из числа, так сказать, «малопьющих» – то есть, сколько бы он ни выпил, ему всё казалось – мало!