- Только не в снегу, - бормотала Аш, полная сострадания. - Он не выживет.

- Да и не такие странные дела происходили. Слава тебе Господи.

- Годфри?

- Тебя трудно отыскать!

Под тяжелой походкой Роберта Ансельма задрожали половицы возле ее головы, он протопал мимо нее к очагу, где стояло подогретое вино. Она с открытыми глазами откатилась подальше. И прошептала, укутанная в халат и меха-одеяла:

- Только когда я захочу. Может, ты демон. Так что скажи-ка мне то, что можешь знать только ты. Ну!

- В Милане, когда ты была учеником оружейника, ты спала под верстаком своего хозяина, не имея права ни входить в гостиницы, ни выйти замуж без его разрешения. Я бывал там у тебя. Ты говорила, что хотела бы. учредить бизнес по торговле оружием.

- Боже, ну да! Я теперь вспомнила...

- Тебе было одиннадцать, насколько мы могли вычислить. Ты мне сказала, что устала от необходимости разбивать головы мальчиков - учеников. По-моему, ты это делала метлой, с которой спала.

- Годфри, но ты же мертв. Я тебя видела. Я пальцы засовывала в твою рану.

- Да, я помню, как умирал.

- Ты где?

- Нигде. В муках. В чистилище.

- Годфри... кто ты?

"Пусть скажет душа", - подумала она. Ногти больно врезались в ладони. Перед ней промелькнула вся история ее отряда - она слышала голос Анжелотти, тут, в переполненной комнате; Томас Рочестер; Людмила Ростовая громко жаловалась на ожоги, перевязанные и намазанные толстым слоем гусиного жира. Тихо, заглушаемая шумом, она прошептала:

- А теперь ты кто?

- Посланец.

- Посланец?

- Здесь, во мраке, я могу молиться. И мне приходят ответы. Это ответы для тебя, дитя, Я старался поговорить с тобой; передать тебе эти послания. Но ты никогда не расслабляешься, только на грани сна.

У нее волосы зашевелились на затылке. Хотя она лежала ничком, все ее тело сжалось в предчувствии надвигающегося нападения.

В памяти Аш мгновенно промелькнул калейдоскоп сотен стычек, сотен битв, где она участвовала; и в голове у нее всегда звучал этот же голос: "Советую это, советую то, нападай, отступай". Каменный голем: военная машина. И сейчас она слышит этот же голос: но все же не такой, совсем изменившийся, освященный неким присутствием.

- Это ты, - подтвердила она. Глаза ее наполнились слезами, но она их не заметила. - Мне все равно, кто ты - демон или чудо, но я намерена впустить тебя назад, Годфри.

- Я не тот, кого ты знала.

- Мне все равно, что ты не святой или не дух. Ты вернулся домой, - Аш, лежа под своими одеялами и мехами, закрыла руками лицо. Теплым дыханием грела свою холодную кожу. - Знаешь, что ты говоришь со мной точно так же, как каменный голем? Годфри - ты его тоже слышишь?

- Со мной говорит некий голос, о войне. Я подумал, что раз уж я стал... этим... что такой голос - наверное, твоя военная машина. Я пытался говорить через него, обращался к людям Карфагена, но они посчитали мои слова какой-то ошибкой.

Аш отняла руки от лица. Хотя бы чтоб увидеть, что в комнате уже зажгли свечи, что она лежит в своей постели, вокруг люди ее отряда, а не в засыпанном снегом лесу, и не в камере в Карфагене. Перед ее глазами был желтый свет; ей стало жарко, потом холодно.

- А моя сестра? Она тоже говорит с тобой?

- Со мной - нет. Я пробовал. Но теперь она и с военной машиной не говорит.

- Не говорит?

"Не с тех пор ли, как я побывала у нее? С прошлой ночи? Дерьмо! Если это так..."

- Слезы Иисуса! - набожно произнесла Аш. - Если это так, значит, нападение на стену - не по совету...

- Стену?

Сильно встряхивая головой, Аш прошептала:..

- Роли не играет! Сейчас не до того! Дерьмо, если она сама так решила - стрелять по своим, - ну, это было довольно дерьмовое решение!

- Дитя, я не уловил смысла.

- Но ты слышишь все же? Если она обращается к нему... к тебе - ты это слышишь?

- Я слышу все.

- Все?

Этажом ниже трещали половицы и доносился шум - это пришла смена с дежурства: буйные, воинственные, громкоголосые новобранцы. Аш передернуло.

Она заговорила, едва шевеля губами:

- Годфри, я дала слово, что опять обращусь к каменному голему. Я его боюсь. Нет, не так - я боюсь того, кто говорит через него. Других машин.

- Они называют себя "Дикие Машины". Как будто твоя военная машина ручная и домашняя!

Ее охватили страх и изумление. Она подумала сначала:

"Но ведь он не должен знать о них, он погиб до того, как я обнаружила?" А потом: "Но это ведь Годфри. Он-то всегда знает".

- Откуда ты о них узнал?

- Со мной говорит не один голос. Дитя, я здесь среди множества голосов. Я пытался говорить с тобой, но ты отгородилась от меня стеной. И тогда я стал слушать их. Возможно, я на краю Ада, и я слышу разговор великих демонов между собой: это Дикие Машины.

- Что... что они говорят?

- Они говорят мне: "Мы тебя изучаем..."

Когда Годфри повторял эти слова, она услышала эхо тех голосов, которые привели ее некогда в смятение.

- Может быть, они хотят узнать людей, - сказала она и добавила с трудом, стараясь говорить с сарказмом: - Один Зеленый Христос знает, почему! Они двести лет слушали военные сообщения от обширной визиготской империи, они все должны знать о придворной политике и предательствах, что следует знать!

- Я слышу их, эти голоса во мраке. Они говорят: "Мы изучаем Милость Господню к человеку..." Они говорят: "Прошлым летом солнце зашло над землями Германии". Я слышу, как они говорят: "Это была еще проба нашей силы".

Все ее тело всколыхнулось от глубокого вздоха.

- Да, ты действительно слышишь их. Мне они тоже это говорили.

- Что послужило демонстрацией силы? Но это было сделано не для того, чтобы принести тьму в христианский мир. Это было сделано, только чтобы посмотреть, могут ли они проявить такую силу? Могут ли ею воспользоваться? Но они еще не полностью ее реализовали. Это все в перспективе.

- Они берут свою силу от энергии солнца. Я слышала, как они говорили, что взяли от солнца за это лето больше энергии, чем за предыдущие десять тысяч лет. - Аш облизнула пересохшие губы. - И когда это случится в следующий раз, то с той целью, чтобы при помощи Фарис совершить чудо. Я только вот чего не поняла: почему они не сделали этого раньше...