— Она написала тебе письмо, — Джинни проводит предплечьем по глазам, затем достает из кармана конверт. — Я не знаю, что там написано. Ей едва исполнилось шесть лет, но она очень смышленая.

Я киваю и беру сложенный конверт. Вскрываю и достаю синий лист писчей бумаги. Там изображен я, в моем костюме Лиама Стоуна, в черной коже и плаще. А рядом со мной девочка в плаще и маске, под ней надпись Бин.

Я смотрю на Джинни. Она отвернулась. Видимо, дает мне возможность прочитать, или сама хочет собраться с мыслями.

Я читаю письмо Бин. Оно написано карандашом. Не все слова написаны правильно, а некоторые буквы «Б» и «П» перепутаны.

Дорогой Лиам Стоун,

Все говорят, что вы не настоящий. Кроме моей мамы. Она верит в вас, и я тоже.

Я хочу научиться быть супергероем. Мой папа был герой. Он умер, спасая мою маму и меня. Я тоже хочу стать героем. Как мой папа и вы. Научите меня?

Бин.

Я держу письмо и смотрю на слова, пока они не расплываются. Рука дрожит, поэтому аккуратно складываю лист и кладу в карман.

Я не могу... Я не тот, кто нужен этой девочке. Я не настоящий герой. Я просто актер, непутевый, бывший актер, со сломанным телом и плохой репутацией. Я только сейчас решил, что выберусь из этой ямы, в которой нахожусь. Я не могу тащить на себе женщину и ее больную дочь.

— Я не... — делаю паузу, когда Джинни удивленно вздрагивает и вытирает глаза. Она сидит спиной ко мне. Через минуту она снова поворачивается. Ее глаза красные, но она спокойна.

— Что? — говорит она.

Опускаю глаза, вижу головки клевера и смахиваю их.

— Я не из тех благотворительных организаций, которые исполняют желания, — говорю я. Слова звучат грязно во рту. Но это правда, я не тот человек, который нужен для этого.

Лицо Джинни спокойно, но ее руки сжимаются.

— Ты отказываешься?

Я сглатываю привкус стыда.

— Отказываюсь.

Я не могу им помочь. Мне нечего дать.

— Пожалуйста, — она опускает глаза. — Я сделаю все, что угодно.

Вижу это в ее глазах. Она сделает. Все, что я попрошу, эта женщина сделает. Меня тошнит от стыда.

— Я не попрошу, — говорю, внезапно разозлившись. — Я не герой. Я не тот человек, который вам нужен. Ты посмотри на меня? Что я могу ей дать?

Она вздрагивает, затем рассматривает меня. Все еще влажная футболка, мои грязные руки и лицо. Мое потерявшее форму тело и измученное болью лицо. Наконец, Джинни кивает. Она понимает, я вижу это.

— Ты алкоголик? — спрашивает она. Ее голос спокойный и серьезный.

— Нет. То, что было вчера, — это редкость. Я не пью.

— Наркотики?

— Нет.

— Тогда это просто жалость к себе, — заявляет она.

Резко усмехнулся. Я познакомился с ее сумасшествием, и мне оно начинает нравиться. Она быстро наносит удары и не сдерживается. Честная и прямая.

Джинни рассматривает меня мгновение, затем говорит:

— Я тебя потренирую. — Она наклоняется ко мне и кивает. — Это прекрасно. Я тебя подготовлю.

— О чем ты? — я смотрю на верхнюю часть ее груди, неожиданно видную в прорехе майки.

— Я инструктор по фитнесу. Веду классы по спортивной медицине. Я могу заняться тобой, привести в лучшую форму в твоей жизни. Ты можешь работать с Бин. А я буду тренировать тебя. Что-то вроде академии супергероев. Все будут на высоте. Все победят. — Она останавливается, проглатывает все, что собиралась сказать, и тень проходит по ее лицу. — Когда ты закончишь здесь. Когда Бин... ты сможешь вернуться в Голливуд. Ты будешь в отличной форме.

Я ощущаю маленький шарик надежды, который формируется в моей груди. Она настоящая? Могу ли я доверять ей? Мне не понравилось чувство, которое возникло, когда она упомянула о том, что произойдет после того, как ее дочь... ну, умрет. Могу ли я действительно сделать это? Принять участие?

Вот только это похоже на ответ, который я ищу. В тот день, когда решаю, что возьму себя в руки, появляется Джинни и предлагает тренировать меня. И если я помогу им, возможно, мир снова увидит во мне героя.

Может быть, руководители студий начнут снова нанимать меня, а не бросать на нижний уровень актерского ада.

Я не могу подавить яростное желание, возникающее при этой мысли. Я смогу снова оказаться на вершине мира. Так и будет.

— Договорились, — говорю я.

— Правда? — Голос Джинни высокий и удивленный.

Я криво улыбаюсь и протягиваю руку.

— Это сделка. Я обучу твою дочь быть супергероем. А ты тренируешь меня.

Мы пожимаем друг другу руки, и наша сделка скреплена.

Глава 5

Джинни

— Он на меня мал, — Лиам с отвращением смотрит на себя.

Спандекс его черных брюк туго натянут, а кофта задралась выше живота.

— Хм... — Я осматриваю его. Он прав, одежда кажется на два размера меньше.

Он разминает ноги и руки. Ткань тянется, и он морщится. Мы находимся в его гостиной, здесь все прибрано с тех пор, как я видела ее вчера из-за двери. Лиам принял душ и переоделся в костюм своего альтер-эго.

Выглядит он не очень. На самом деле, как низкобюджетная имитация самого себя. Поставьте его рядом с постером фильма, и он будет более бледной, более старой, более смягченной версией Лиама Стоуна. Хотя, возможно, и немного более доступной, поскольку вид греческого бога не позволял простым смертным приблизиться к нему. И мы можем прояснить это прямо сейчас — я простая смертная.

Ну что ж.

Лиам взмахивает руками, а затем качает головой, когда кофта задирается выше.

— Костюм неплохо сидит, — говорю я.

Он вздыхает и опускает кофту.

— Нет причин его носить.

Ладно, я понимаю. Он смущен. В последний раз, когда он надевал этот наряд, Лиам выглядел как олимпийский атлет. Сейчас — ну, не очень. Но кому судить? Ему не нужно впечатлять меня своим внешним видом. Мне плевать на его внешность. Мне важно, чтобы он был милым. С моей дочерью.

— Есть все причины, — возражаю я. — Ты не Лиам Стоун, если на тебе нет костюма. Ты не можешь тренировать Бин, пока не станешь им.

— Я могу тренировать твою дочь в обычной одежде. Я носил нормальную одежду в своих фильмах.

Но когда он проявлял героизм, он надевал свой костюм.

— Не пойдет, — говорю я.

Он скрипит зубами и пытается жестикулировать.

— Это позор.

Я оглядываю трейлер. Освещение тусклое, но у меня хватило времени, чтобы все рассмотреть. Здесь нет ничего личного. Ничего, что напоминало бы о его прошлом. В комнате только потрепанный диван, старый деревянный кухонный стол, складной стул и телевизор на полу. Вот и все. Ни фотографий, ни безделушек, ни журналов, ни книг — ничего. Просто удивительно, что у него нашелся этот костюм, хотя Лиаму пришлось вытащить его из картонной коробки из глубины шкафа в спальне. Но здесь нет ничего, что могло бы связать его с прошлым, и нет ничего, что могло бы удержать его в настоящем. Он перестал жить.

Я прошла через то же самое. Когда это случилось со мной, всё выглядело иначе, но я узнала себя.

Делаю шаг вперед.

— Давай разберемся, — говорю я.

Он сужает глаза.

— Что?

Я придвигаюсь ближе, касаюсь ткани плаща, накинутого на его плечи.

— Мне плевать, как ты выглядишь.

— Что?

— Мне плевать, излучаешь ли ты сексуальную привлекательность или выглядишь как задница орангутанга.

— Боже. — Он смотрит на меня недоверчиво, но я продолжаю.

— Все это не имеет значения. То, как ты выглядишь, не имеет значения. Важно то, что ты делаешь.

Лиам качает головой. Либо он считает меня сумасшедшей, либо не верит мне.

— Повторяй за мной. Даже если я выгляжу как орангутанг...

— Ты шутишь?

Я тыкаю его в грудь, обтянутую спандексом.

— Нет. Повторяй.

Он вздыхает:

— Даже если я выгляжу как орангутанг.

— Это не имеет значения.

— Это не имеет значения, — говорит он.