– Всё это просто домыслы, – столь же жёстко возразила Анцилла. – Никто не может сейчас сказать, что будет дальше. История с прежним императором это хорошо показала. И мне наплевать на политику. Мне не нужна власть. Я не хочу быть регентшей. Мне нужен только мой сын.
– А его отцу власть не нужна? – глаза регента превратились в узкие щёлки, а в голосе прорезалась злость. – И я говорю сейчас не о себе, экселенса. Я имею в виду его настоящего отца.
Несколько долгих секунд они мерились взглядами, затем женщина опустила глаза и тихо проговорила:
– Нет. Его настоящему отцу власть не нужна. Его настоящий отец умер.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно. И чтобы вы совсем успокоились, – подняла голову герцогиня, – родственников у этого человека не было. Так что с его стороны претендовать на Талвия некому.
– Хотя бы одна приятная новость, – насмешливо бросил Дарий.
Глаза женщины вспыхнули, но она сумела сдержаться.
– Как долго вы собираетесь держать меня взаперти, экселенц?
Вопрос прозвучал совершенно бесстрастно.
Герцог даже поаплодировал её выдержке. Мысленно. Внешне же на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Я уже говорил, экселенса. Вам надо просто принять моё предложение.
– И тогда я увижусь с сыном?
– Вы будете видеться с ним регулярно. Но! – поднял палец мужчина. – Отныне опекать его буду я, а не вы. Только я. Как регент и официальный родитель. Вам это понятно?
– Да.
– Так вы принимаете предложение?
Губы женщины сжались в тонкую нитку.
– Нет, экселенц. Я ещё не решила.
– Сколько вам нужно времени?
– Две недели.
– Договорились.
Дарий забрал со стола документ и направился к выходу.
– Да, кстати, – обернулся он у самых дверей. – Эти две недели вы будете жить на Лакойе. Прессе мы сообщим: вам надо срочно поправить здоровье. Нервы и что-то по женской части, эскулапы подскажут. Лакойя, как всем известно, подходит для этого как нельзя лучше. Целебный климат, вышколенный персонал, охрана, и самое главное, никого лишнего, только Галья́. Никто вам не помешает принять правильное решение, экселенса, и, смею надеяться, вы его примете.
– Вы негодяй, Дарий, – сухо заметила женщина.
Герцог Галья́ снисходительно улыбнулся.
– Я политик, Анцилла. Просто политик…
Вернувшись в свой кабинет, он первым делом нажал на кнопку селектора:
– Гильермо, зайди.
Помощник появился через двадцать секунд.
– У тебя всё готово?
– Да, экселенц.
– Каналы связи проверены?
– Проверены, экселенц.
– Сегодня, в крайнем случае, завтра, экселенса Анцилла отправляется на Лакойю.
– Мне нужен точный маршрут.
– Тебе его сбросят не позже, чем через час.
– Я вас не подведу, экселенц, – поклонился Гильермо.
Герцог кивнул, давая понять, что разговор завершён.
Помощник приложил руку к груди и молча вышел из кабинета…
Глава 2
Взлёт с Флоры проходил штатно. После выключения антиэлектрических поясов питание шаттла полностью восстановилось и гравикомпенсаторы заработали в обычном режиме.
Пилот изображать из себя героя не пробовал. Вдумчивый энергичный допрос и обещание оставить в живых сделали его не только покладистым, но и весьма разговорчивым. Имя и звание командира «Алпаки», краткие характеристики на членов экипажа, полётная схема, задание, груз, пункт назначения, наличие на борту пассажиров… Всё это стало нашим достоянием ещё до старта с поверхности. План, как распорядиться этими сведениями, сформировался уже в полёте.
Как только челнок проскочил защитную дымку, я посмотрел на экраны и грустно вздохнул.
Паорэ оказалась права. Разрыв в защите исчез, рельеф с высоты не просматривался.
Четырнадцать с половиной стандартных месяцев. Восемьсот семьдесят дней и ночей, проведённые на этой странной планете. Кому-то они могли показаться вечностью, а для кого-то пролетели как один миг, вместив в себя целую жизнь. Друзья и враги, победы и поражения, женщина, которая стала моей, но которую так и не полюбил, ещё не родившаяся дочь, которую, возможно, никогда не увижу…
Правильно ли я поступил, что решил улететь? Бог весть. Дело сделано, и горевать о нём поздно. Осталось лишь обещание, данное Пао перед отлётом: разгадать тайну защищающего Флору барьера.
Хотя, нет. Осталось ещё кое-что. Земля, завоёванная в честном бою. Баронство, ставшее вотчиной. И титул, который Паорэ взяла на себя, но обязалась хранить до моего возвращения…
– Связь с кораблём! – приказал Гас пилоту.
– Да-да, господин. Сейчас сделаю, – вжал тот голову в плечи и протянул руку к нужному тумблеру. – База один, ответьте красному восемь. База один, ответьте красному во…
– Я база один. Слушаю, – отозвались в динамиках.
Мы специально включили приём на громкую связь, чтобы не мучиться с гарнитурой и не переспрашивать друг у друга, если вдруг что-нибудь не расслышим.
– База один, у нас проблемы.
– Вы отыскали источник?
– Да, отыскали, но взять не смогли. Десантная группа полностью уничтожена…
– Здесь коммодор Бри́скин. Что значит уничтожена? Доложите подробнее, – вмешался в разговор ещё один абонент.
Мы с Гасом переглянулись. Если верить пилоту, коммодор Брискин был командиром «Алпаки».
– Сэр. Это пилот красный восемь уоррент Дже́рбен. Посадка прошло успешно, но при подходе к объекту встретили сильное противодействие. Командир группы погиб, десантная группа погибла. Я принял решение на эвакуацию. Со мной оператор и техник, оба тяжело ранены. Прошу срочной стыковки по коду два.
– Стыковку по коду два разрешаю, – донеслось по трансляции секунд через пять.
Я показал Гасу большой палец. Напарник молча кивнул.
«Код два» означал, что шаттл примут в специальном шлюзе для экстренных случаев и все переборки на пути к медблоку будут открыты. Медблок же, как рассказал пленный, располагался прямо напротив центрального поста, и командир УБК находился сейчас именно там.
На подлёт к кораблю и выравнивание скоростей ушло пятнадцать минут, на шлюзование – ещё две.
А когда бортовые люки открылись, я просто щёлкнул переключателем на АЭП и, вытянув из-за пояса МСЛ, вышел из челнока. Гас, пристегнув пилота наручниками к очередной скобе, выбрался следом.
– Как видишь? Нормально? – поинтересовался я у него, оглядев лишённый напруги и погружённый в потёмки шлюзовой бокс.
– Как в поздних сумерках, – усмехнулся приятель, поигрывая «любимым» топориком.
– Тогда пошли. Я первый, ты подчищаешь. С оружием валим наглухо, прочих – по обстоятельствам.
– Замётано.
И мы пошли.
Встречающих нас охранников грохнули, не применяя «карамультуков», двух медиков – лишь обездвижили.
Дальше всё было просто. Чуваков с пушками – мочили без разговоров, без пушек – заталкивали в каюты и закрывали или выводили из строя лёгким «ударом по кумполу». Даже удивительно, насколько деморализующе отсутствие света и электричества действовало на технологически продвинутых граждан. Они превращались буквально в слепых котят, ничего не соображающих, растерянных, желающих лишь одного – чтобы их кто-нибудь спас. Ну, или просто сказал им, куда бежать и за что хвататься.
Бежать с космического корабля было некуда.
Но мне этот корабль нравился. А вот его хозяева – нет.
Обрез я использовал дважды. Первый раз – в узеньком коридорчике, где не получалось как следует размахнуться, второй – уже в рубке, когда отключил АЭП, для нейтрализации излишне ретивых и устрашения оптимистично настроенных.
– И чего с голыми пятками на шашку кидаться? А, коммодор? – посмотрел я на побледневшего командира «Алпаки», переламывая стволы и вставляя в каморы два новых патрона.
