Я делаю шаг вперед, мои губы подергиваются. О, мне есть что сказать. Одного его вида достаточно, чтобы привести меня в дикую ярость.

— Я никогда не делала ничего плохого тебе, Бэйн, — заявляю я. — Почему ты собирался убить меня? Изнасиловать меня?

— Ты мешала. Делала босса слепым к тому, кто ты на самом деле — просто очередная киска. Ты была не нужна.

— Хм. Ну, теперь кажется, что роли поменялись, не так ли? — улыбаюсь я.

Он морщится.

— Ты тупая, ничтожная сука. Пошла ты!

Я бросаюсь к нему, хватаю его отвратительные яйца в руку и крепко сжимаю их, пока он не кричит от боли, дергая руками и заставляя цепи греметь.

— Как думаешь, может быть, мне стоит разрубить тебя на куски и продать, вместо того, чтобы позволить ему убить тебя? — говорю я ему на ухо. — Разве не это ты хотел со мной сделать? Разорвать меня? Избавиться от меня? — Я сжимаю его яйца еще крепче, до такой степени, что они, вероятно, лопнут, если буду держать достаточно долго. — Но нет. Может быть, мы должны сначала избавиться от них. Пусть ты проживешь немного дольше, так что действительно сможешь увидеть, каково это жить без яиц. Чтобы ты видел, как они каждый день висят вокруг твоей шеи на нитке, пока не высохнут и не превратятся в пыль. Убить тебя было бы неплохо, но мучить тебя будет намного лучше, тебе так не кажется? — Я одариваю его улыбкой, все еще крепко держа яйца, выкручивая их, чтобы заставить его снова закричать.

Вены проступают у него на лбу, когда он напрягается в поисках облегчения, силы и слов.

— Ты… — выдыхает он, — гребаная, тупая дура. — Он хрипло смеется. — Я все еще могу убить тебя. Пошла ты. Ты оставишь меня здесь… достаточно надолго... и я найду гребаный выход. И когда сделаю это…Я сделаю гораздо хуже, чем то, что Пико сделал с тобой там. О, ты тупая сука, я бы трахал твою маленькую пизду до тех пор, пока даже твоя кровь больше не сможет ее намочить. И даже когда ты уже отключишься, я все равно буду продолжать, все время, пока буду душить тебя, а затем сломаю шею, которую он находит такой чертовски драгоценной! — Он снова смеется.

Его смех, который проникает мне под кожу, покалывает в каждом нерве.

Но то, что он делает дальше, это последняя капля.

Он плюет мне в лицо, продолжая ухмыляться.

Драко напрягается, сжимая кулаки, но не двигается. Он замирает, как будто чего-то ждет.

Мои ноздри раздуваются, когда я отдергиваю руку от его отвратительных яиц и смахиваю слюну с лица тыльной стороной ладони. Пламя вспыхивает в моих жилах. Я чувствую, как мое сердце колотится так сильно, как никогда раньше. Заглушая все звуки. Все мои моральные устои.

Этот ублюдок. Этот чертов ублюдок!

Я ощущаю дикую ярость.

Даже не ярость, нечто сильнее.

Перед моими глазами красная пелена.

Я вспоминаю, как меня швыряли в подвале.

Как Человек-топор забирал то, что ему никогда не принадлежало.

Вспоминаю, как застрелили Тони.

Как на меня смотрели и не уважали.

Как ощущала себя измученной и преследуемой.

Как надо мной смеялись и оскорбляли.

Я бросаюсь в сторону Драко и выхватываю его нож, затем спешу обратно к Бэйну и поднимаю острое лезвие в воздух.

— Джианна! — кричит Драко, но я не оглядываюсь. Я отказываюсь. — Будь разумной, — приказывает он. — Сделаешь это, и оно будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.

— Шлюха! — выплевывает Бэйн, а затем издает еще один хриплый смешок.

Потребность в мести прямо сейчас просачивается из моих пор. Я задыхаюсь с ножом в моих руках. Все, что я хочу сделать, это стереть глупую чертову ухмылку с его лица.

Прежде чем успеваю подумать об этом, я делаю то, что мне больше всего хотелось с первых минут пребывания здесь.

Я, черт возьми, мщу.

Подношу клинок вперед и делаю неровный надрез посередине горла Бэйна. Кровь хлещет, заливая мое белое платье, стекая по моим ногам, скапливаясь в моих туфлях.

Но мне плевать.

Перед моими глазами все еще красная пелена. Так много красного. Я чувствую, как что-то горячее ударяет меня в лицо, но не отступаю. Я хочу, чтобы мое лицо было последним, что он увидит, пока его сердцебиение медленно угасает и для него все померкнет.

Его кровь принадлежит мне. Его жизнь принадлежит мне. Он думал, что унизил меня? Он был неправ. Так чертовски неправ. Я убью тысячу раз, прежде чем позволю этому случиться снова.

Думаю, я готова к тому грязному красному дьяволу, который приветствует меня в Аду с распростертыми объятиями, потому что он победил. Черт, я сяду прямо рядом с ним, буду королевой его пылающего ада.

Вот как я себя чувствую, делая это, избавляясь от этого больного ублюдка.

Я хотела, чтобы Драко выстрелил ему в череп. Быстро и просто. Но этот ублюдок не заслуживает быстрой смерти.

Он пробудил во мне зловещую сторону, ту часть меня, о существовании которой я даже не подозревала. Они сделали это — он и Человек-топор.

Так странно. Я не уверена, должна ли поблагодарить их за то, что они дали мне понять, что такое сила? Или проклинать их имена за то, что из-за одного неправильного движения ножом я потеряла остатки человечности.

— Ублюдок, — выплевываю я, когда он опускается на землю, падая на колени. Чертов ублюдок.

Я слышу, как Франческа приглушенно вскрикивает из своего угла.

— Джианна, — снова зовет Драко, но я не смотрю в его сторону. Я продолжаю смотреть на Бэйна, пока он не падает на колени. Он не может схватиться за свое горло, чтобы остановить кровотечение, не может сделать что-либо, чтобы заблокировать боль.

Хорошо.

Когда его веки трепещут, я опускаюсь на корточки, наклоняюсь вперед и шепчу ему в ухо:

— Кого ты продашь теперь, козел?

Секундой позже чья-то рука хватает мою, и Драко поднимает меня. Я все еще не смотрю на него, пока глаза Бэйна не будут полностью закрыты, и я не узнаю, что он мертв.

Наконец, с трепещущим сердцебиением, я смотрю на Драко — его зубы сжаты, взгляд твердый, как сталь. Я смотрю на Франческу, и она в панике, дергает за цепи, умоляет освободить ее, по ее подбородку течет кровь. Она похожа на дикое животное.

— Пожалуйста, — умоляет она сквозь слезы.

Я медленно моргаю и начинаю идти к ней, но не успеваю. Драко тянет меня назад, его ноздри раздуваются, когда он выхватывает у меня нож и вытирает его о штаны. Он убирает его, а затем проходит мимо меня, поднимая пистолет и становясь перед Франческой.

Она все еще молит о пощаде, даже когда он поднимает пистолет и целится стволом ей в центр лба. Все еще сжав челюсти, он без колебаний нажимает на спусковой крючок, и выстрел громким эхом отражается от стен. Цепи гремят, кровь брызжет на стену позади нее, комковатая и густая, и ее тело мгновенно падает, как мертвый груз.

В клетке наступает тишина. Слышится только мое тяжелое дыхание. Драко поворачивается ко мне лицом, хватает мою руку и изучает мои глаза.

— Домой. Сейчас же, — это все, что он говорит, а затем тащит меня за собой.

Я оглядываюсь на их тела, какие они сейчас безжизненные. Свисающие на цепях, руки все еще подняты. Связанные. Такой же была я, когда впервые оказалась здесь.

Кровь. Так много крови повсюду, и по какой-то причине это не доставляет мне большого удовлетворения. Не такого сильного, как я надеялась. Кажется, у них получилось легко уйти.

Драко вытаскивает меня из клетки, не говоря ни слова. Он идет двери сарая, все еще волоча меня за собой, и как только мы выходим, я вижу, как глаза всех его людей округляются — не от ужаса, а от полного неверия.

Они не думали, что я это сделаю.

Что ж, доказательства здесь. Все на мне.

— Приберитесь. Убедитесь, что от них ничего не останется, — говорит Драко, проходя мимо них, все еще сжимая мою руку.

Они все кивают, но когда я прохожу мимо каждой пары пристально смотрящих глаз, одна заставляет меня остановиться.

Патанса.

Ее глаза полны недоверия, полного восхищения. Она рада, что я сделала это?