Трэвис! Не смотри, закрой глаза!" Но он не мог не смотреть: бывают преступления, которым нельзя оставаться без свидетелей.

- Эй, взгляните, друзья, тут какая-то табличка к столбу приколочена, позвал Бельтан.

Они подогнали поближе нервничающих от запаха мертвечины коней. Текст на деревянной табличке был написан от руки крупными неровными печатными буквами - как будто писал ребенок или малограмотный:

СЕ ВЕДЬМА. ВОН ЕЙ ГЛАЗА ЗА ВЕДОВСТВО

- Бедняжка, - прошептала Мелия. - Вряд ли она когда-нибудь слыхала имя Сайи. Скорее всего обыкновенная деревенская знахарка или повитуха.

- Похоже, они расправляются со всеми, кто хоть как-то выделяется из общей массы, в том числе и с калеками, - заметил рыцарь, указывая на соседний кол, где висел мужской труп, чью колченогость не мог скрыть даже достигший последней стадии распад тканей.

Они поехали дальше сквозь зловещий частокол и вновь остановились: перед одним из кольев лежала груда полусгоревших книг. Фолкен вздохнул:

- Так, книгочейство они тоже объявили вне закона. Да что ж такое творится?

Частичный ответ на этот вопрос они нашли, добравшись до последнего кола. Привязанный к его вершине мертвец был так обезображен и изуродован, что в нем с трудом угадывались человеческие черты. К столбу была прибита табличка с надписью, исполненной в той же безграмотной манере:

ТАКО ДА СГИНУТ ВСЕ ЕРЕТИКИ И РУНОПЛЁТЫ

Трэвис недоуменно посмотрел на Фолкена.

- Я ничего не понимаю. Зачем они это делают? Ответила Мелия:

- Мне думается, мы только что выяснили весьма существенный аспект учения Ворона. Видимо, его последователи считают ересью буквально все: от магии и книгочейства до обычной хромоты.

Бельтан сжал ладонью рукоять меча.

- Одного не пойму, почему королева Эминда не положит конец этому безобразию?! Нескольких дюжин вооруженных рыцарей за глаза хватит, чтобы раз и навсегда уничтожить этот поганый культ!

- Политика и религия не всегда совместимы, мой пылкий друг, - заметил бард. - У Эминды могут быть свои причины для невмешательства. Общеизвестно, что кровь мучеников всегда заставляет фанатиков взяться за оружие. Думаю, королева Эминда прекрасно сознает, что ликвидация культа Ворона легко может привести к волнениям и даже открытому бунту. Рыцарь недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал.

- Предлагаю отныне огибать все населенные пункты, вплоть до самых маленьких деревушек, и вообще передвигаться с максимальной скрытностью, подвела итог леди Мелия.

На Трэвиса она при этом даже не взглянула, но тот понял, что на деле означали ее слова. Он машинально потер ладонь правой руки. Когда-то огнем горевшая на ней руна была сейчас не видна и давала о себе знать лишь легким покалыванием под кожей. Но что станется с ним, если она вспыхнет вновь в присутствии кого-то из последователей Ворона? Интересно, посадят его на кол живьем или прикончат на месте?

"Почему, Джек? Почему ты так со мной поступил? Неужели ты не знал, к чему все это приведет?"

- Пора ехать, - вывел его из раздумий голос Фолкена.

Они тронули лошадей, и те с ходу перешли на рысь, стремясь побыстрее убраться подальше от этого ужасного места. Спустя минуту Трэвис оглянулся через плечо. На крайнем колу темнела бесформенная масса. Он отвернулся и поехал дальше, тщетно пытаясь отделаться от ощущения, что зверски казненный рунный мастер смотрит ему в спину.

51

Уроки рунного мастерства возобновлялись при каждом удобном случае на протяжении всего пути маленького отряда, спешащего в Кейлавер, чтобы попасть туда до открытия Совета Королей По ночам на привале - будь то обнаруженный Бельтаном талатрин, сухая пещера или просто защищенный от ветра распадок - Фолкен и Трэвис усаживались в сторонке от остальных и подолгу беседовали, отвлекаясь только на ужин. Бард чертил на земле изображения различных известных ему рун, а затем называл их имена тщательно контролируя при этом ментальный всплеск, чтобы не разбудить дремлющие силы.

Довольно скоро Трэвис выучил наизусть более дюжины основных рун. Кронд позволял управлять огнем; руна Гельт давала власть надо льдом; Шарн контролировал воду, Тол - небо, а Лир - свет. Учеба давалась ему легко: незнакомые имена словно сами собой слетали у него с языка. Но Трэвис, помня наставления Фолкена, всегда произносил их чуть слышным шепотом и старался в этот момент ни о чем не думать, меньше всего желая повторения чего-нибудь наподобие случившегося в поместье Себариса.

Как-то раз, на закате ясного солнечного дня, удобно разместившись на берегу протекающего сквозь талатрин ручья, они начали очередное занятие. Неожиданно Фолкен протянул Трэвису заостренный прутик.

- Держи, настала твоя очередь.

Трэвис заколебался. Действительно ли он готов? Но бард не убирал руку. Сглотнув подкативший к горлу ком, Трэвис взял инструмент и выжидательно посмотрел на спутника.

- Изобрази мне руну огня, - приказал Фолкен. Он на мгновение задумался, а потом быстро, пока не угасла решимость, начертил на земле три сходящиеся линии.

- Очень хорошо.

Трэвис испустил вздох облегчения.

- Но есть и замечания: правую составляющую следует проводить под более острым углом, а осевую линию немного продлить вниз.

Трэвис поник и тяжело вздохнул.

- Так, теперь покажи мне небесную руну.

Тол. Слава Богу, задание не из сложных! Он провел горизонтальную черту и поставил под ней жирную точку. Бард неопределенно хмыкнул. Трэвис приободрился, посчитав это хорошим знаком. Быть может, он все же не совсем безнадежен?

- Ну что? Еще одну, пока Мелия не позвала к столу? - задумчиво произнес Фолкен. - Давай-ка нарисуй мне... нарисуй руну света.

С трудом сдерживая довольную ухмылку, Трэвис начертил прямую, подрисовал к ней отходящий под углом, как сук от ствола дерева, короткий отрезок и поставил между ними точку.

Мрак сгустился над талатрином. В лицо пахнуло ледяной стужей. У Трэвиса перехватило дыхание. На другой стороне круга кто-то болезненно застонал, и чей-то голос в тревоге воскликнул:

- Мелия!

Трэвис схватился за горло враз онемевшими пальцами. Вокруг становилось все темнее и темнее. Ночь будто саваном окутала его; тьма проникла в мозг, гася последние мысли и чувства. Еще немного - и он превратится в бесплотную тень.