© ООО «Издательство К. Тублина», 2021

© А. Веселов, 2021

Четырнадцатилетнюю учащуюся питерского лицея принудительно определяют в закрытую школу-интернат на юге России. Заведение расположено в живописном месте и носит звучное греческое название «Текос» (в переводе – «долина красоты»).

Юная воспитанница быстро замечает в укладе элитного образовательно-оздоровительного учреждения пугающие, неприятные странности, которые вскоре оборачиваются для питерской девочки-подростка кошмаром наяву. Там царит жесткая вертикальная иерархия, а примитивные практики управления поведением замешены на нездоровом культе руководителя, доморощенной эзотерике и псевдорусской духовности. Для свободолюбивой Маши школа будущего оказывается бесчеловечной машиной подавления личности. Читателю будет небезынтересно узнать, что описываемое в книге заведение имеет конкретный адрес и реквизиты: речь идет о широко известной в узких кругах адептов альтернативного «ньюэйджеровского» образования школе под руководством недавно почившего академика Щетинина. Читатель получает возможность краем глаза увидеть, что скрывалось в начале нулевых за стенами заведения, получившего в результате раскола после смерти педагога-новатора скандальную известность.

«Я рассказала, каково мне было в школе Щетинина, и я хочу, чтобы так не было ни у кого больше» – так определяет свою позицию автор Мария Панкевич.

Однако следует сказать, что Мария Панкевич – автор не документальной, а художественной книги. Что читателю предлагается автобиографическое литературное произведение, а не журналистское расследование. Эта книга не о пороках и злоупотреблениях в закрытых учреждениях авторитарного типа, а о свободе и ее подавлении. Перед нами в первую очередь роман воспитания. Его главным содержанием является отнюдь не уникальный опыт выживания подростка в спецусловиях. Интернат Щетинина лишь следствие, один из срезов проявления власти, манипулирования сознанием и психологического насилия. Примерно то же самое в миниатюре происходит в семье главной героини. Она учится в престижной школе, растет в полной и внешне благополучной семье, но при этом находится в предельно чуждой и травматичной среде, которая также является, в свою очередь, аппаратом насилия и подавления. Немудрено, что формирование личности человека под двойным давлением авторитарной и токсичной психопатологической среды происходит с деформациями, в результате которых неблаговидной и неприглядной становится именно желанная обретаемая свобода, связанная с опасными злоупотреблениями и рискованной близостью к криминалу.

Это роман прежде всего о трудном становлении и взрослении, об одиночестве и любви на фоне переходного слома конца девяностых – начала нулевых. Книга Марии Панкевич жестко нарушает стереотип, укоренившийся в сознании массовых читателей по поводу «доброго и светлого» позитивчика, который должен, по их мнению, иметь место, если речь идет о школе и тем паче о семье. Это роман о внутреннем опыте, который обретает подросток в заведомо чужеродном окружении, и о преодолении этого опыта. Многим в четырнадцать лет любая внешняя, а также внутренняя привычная семейная среда становится чуждой и враждебной. Единственное, за что может уцепиться трудный подросток, какой бы сильной и цельной натурой он ни был, – это любовь.

Такую книгу могла написать только плохая девочка, потому что хорошие девочки не пишут хороших книг.

Я уже полчаса пытаюсь застопить машину. Автомобили проносятся слишком быстро, но кто-то добрый все же сбрасывает газ и притормаживает. И вот я уже смотрю на серый серпантин через лобовое стекло, по которому стекают капельки дождя. Справа горы, слева горы. Печка в машине пашет на полную, как зимой. Негромко работает радио, водитель неразговорчив, что к лучшему. Мне есть о чем подумать по дороге домой.

Может, все эти приключения случились со мной потому, что в детстве я любила африканские сказки?

Мне было шесть лет, и я была дома одна. Толстую книгу я обнаружила случайно: искала спрятанный от нас, детей, разговорник Илоны Давыдовой, по которому неспешно познавала словарь плотской любви и плоских подкатов. А нашла сказки. Поморщилась от отталкивающего рисунка на лимонной обложке, открыла – и уже не смогла от нее оторваться.

Книга называлась «Путешествие в Город Мертвых, или Пальмовый Пьянарь и его Упокойный Винарь». Написал ее сказочник Амос Тутуола в далеком 1952 году. Вот это сокровище, откуда же оно появилось в нашем книжном шкафу? Родители не покупали, это точно – мама работала в библиотеке, где были все книги на свете, даже самые редкие и старинные, то есть бесценные. Но эта была особенной, она была моей новой тайной. Такие сказки не должны были нравиться, они были написаны для того, чтобы затягивать в неведомый жестокий мир колдунов и волшебных существ, подвигов и предательства. Это была древняя магия!

Загадка не давала покоя, но спрашивать взрослых было нельзя, они бы отобрали ее у меня только из-за названия, не говоря уже об оглавлении: «Мы боялись прикоснуться к существам в корзине», «Трудно приветствовать друг друга в корзине…», «Путешествовать по лесу очень опасно, но идти по дороге мертвых – опасней», «В животе у голодного существа»…

Вторая часть, «Симби и Сатир Темных джунглей», потрясла меня до глубины души. Девочка Симби выросла в богатой семье в большой деревне и не знала, что такое бедность и лишения, но была любопытной и упрямой. Украв у родителей черного петуха, она отнесла его старику-прорицателю, который пообещал помочь найти ответы на ее вопросы. На перекрестке трех дорог они со стариком совершили обряд жертвоприношения, и в тот же момент Симби получила сильный удар по голове. Похититель детей Дого засунул ее в мешок и утащил по пыльной каменистой дороге, чтобы продать в рабство. «Ты окунешься в лишения даже глубже, чем собиралась, потому что лишения от бедности бывают почти бездонные…» – философски пообещал он своей новой жертве.

Так начались злоключения Симби. Ей садились на голову толстые надзирательницы, чтобы немного передохнуть, ее новорожденных детей толкли в ступке, чтобы вызвать дождь, ветра приковывали несчастную к скале, но она убежала, преодолела все испытания и с помощью духов мертвых вернулась домой к семье, что казалось просто невероятным, учитывая ее испытания. Что-то похожее случилось и со мной в подростковом возрасте. Или я воспринимала это так?

…В этой странной школе я никогда не хотела учиться. Мама меня туда буквально затолкала. Кроме шуток – схватила за шкварник, втолкнула в приоткрытую дверь, и я оказалась на середине огромного кабинета.

Деревянный пол был разрисован яркими подсолнухами. В окно било июльское солнце. Седовласый директор, педагог Михаил Петрович Щетинин, сидел в центре комнаты с баяном на коленях. Вокруг него на стульчиках разместились дети, которые прошли большой конкурс при поступлении, пассионарии – новые ученики Школы Будущего.