— Решил, что тебе лучше отдохнуть. Как себя чувствуешь?

— Хорошо! Можно я в душ? Десять минуточек.

— Иди, — заявил Сычев, поджав губы. Обиделся. А чего обижаться? Мы ничего ведь не решили, да и не обещали ничего друг другу. Уснули и все! Хотя не знаю как он, а я просто вырубилась. И сейчас так некстати были эти надутые губки. Этот мальчик может обижаться, как ребенок. Нет, а поговорить всё равно стоит. Главное, чтобы моя глупая голова не решила, что я хочу с ним отношений. Секса ведь я не хотела, а оно вон, как получилось.

Конечно, с десятью минутами я обманула. Время колебалось в районе получаса, а я все никак не могла решиться выйти и посмотреть ему в глаза. И все же, нужно было идти, потому что желудок уже требовал положенного завтрака.

Тащу за собой одеяло, а Матвея и след простыл. Проскальзываю в его комнату, а он тут. Меняет постельное белье. Ну, да, наследили мв немного.

— Я бы сама, — выдаю неуверенно.

— Не переломлюсь, — бурчит под нос, продолжая нехитрые манипуляции, отбирая у меня одеяло. А я стою и не знаю, что сказать. Неловкое напряжение накаляет воздух.

— Матвей, — выдыхаю, собираясь с мыслями.

— Вась, ты жалеешь? — он пытается впихнуть одеяло в пододеяльник, вымещая на нём свое хреновое настроение, но я перехватываю его руки.

— А должна?

— Я вообше не знаю как себя вести, — потер лоб, сел на краешек кровати. Что-то меня напрягает, как этот придурок парится. Не знаю, как на счёт отношений и всего подобного, но я бы с удовольствием попробовала снова.

И какое из желаний мною движет: успокоить Сычева, или проверить что особенного появляется после первого раза, но…

***

Она развязывает халат и он мягкими волнами спускается к ее длинным идеальным ногам. Господи, да он тоже после этой ночи оказался там. Изгибы ее идеального тела одетые в лучи восходящего южного солнца кажутся почти прозрачными, словно она какое-то мифическое существо. Они могли бы показать все ее изъяны, но их не было.

— Раздевайся, Сыч! — командует она.

— Вась, я только после пробежки, — он хлопает глазами и почему-то совершенно не по-детски тупит.

— Сыч, я могу передумать, ты меня знаешь.

Почему эта пикировка между ними была такой естественной? Дружба-то закончилась. И вообще, что сейчас происходит? Картина стара как мир: парень, девушка, поцелуй, объятья, ласки и снова этот крик, разрушающий размеренное течение весеннего утра. И сейчас они могли себе позволить не бояться причинить неудобство невинному девичьему телу. Сейчас они могли в полной мере ощутить то удовольствие, которое связывает двоих. Мужчину и женщину.

Она очерчивала длинным ноготком контур его губ, разглядывая такие привычные черты совершенно по-новому. Лёгкая улыбка бродила по ее личку, а в глазах плескалось море яркими бликами. Они молчали просто наслаждаясь моментом, когда могут держать друг друга в объятьях, не стесняясь наступившего дня. Словно это было так естественно…ну, вот! Снова все будто на своих местах. И Вася, по мнению Матвея, находилась именно на своем — в его постели, в его крепких объятьях.

— Что дальше, мелкая? — Сычев накручивает на палец осветленный кончик локона.

— Дальше нужно подыматься, потому что у меня сегодня запланирован загородный пикник с шашлыком, — спрашивал он, конечно, не про это, но нужно начинать с малого.

— А мне с тобой можно?

— Нет. Там будет Мила, и сдерживать себя как в клубе я уже не смогу, — хпризнание было честным и от того безумно приятным. — Или ты хочешь, чтобы я дралась из-за тебя?

— За меня ещё девушки никогда не дрались, — вздохнул Матвей наигранно.

— Трепло! А Вебер с Симонян? Они же тогда без волос друг друга оставили, — вспомнила Василиса одну школьную перепалку между девчонками.

— Меня тогда не было. И я не могу утверждать, что это было из-за меня, — Матвей пробежался подушечкой указательного пальца по нежной девичьей ключице.

— А моего слова тебе не достаточно?

— Ладно, верю! Тогда давай я тебя отвезу.

— За мной Зоя с Женькой заедут, — садиться она на кровати. Матвей не упускает возможности прикоснуться к ее спине. Сначала ладонью, а потом, подвинувшись ближе, целует ямочки на ее пояснице.

— Ты меня таким образом пытаешься удержать дома? — прищуривает глазки, улыбаясь лениво, интересуется Василиса.

— А у меня получается?

— Ладно, можешь потом приехать за мной, — разрешает Королева и дарит ему лёгкий поцелуй.

Входная дверь хлопает и по дому разносится голос Натальи Матвеевны:

— Дети, мы вернулись!

— Вот, чёрт! — шипение в один голос и приходится срываться с кровати, судорожно натягивая на себя вещи. Благо их было не много.

— А что вы такие растрёпанные? — в дверях комнаты появились три пары любопытных глаз. В этот момент Матвей как раз успел поправить футболку и запнуть под кровать использованный презерватив.

— Била я вашего сына! Ускакал с утра на пробежку без меня, — совершенно серьезно заявила Василиса, так, что даже он поверил. Для пущей убедительности Матвей продемонстрировал плечо, которое пострадало в порыве страсти от ее зубов.

— И когда вы вырастите? — вздохнула тяжело мама-Таня.

— А мы вас только к обеду ждали, — заявила Вася, покидая место преступления. Пока не видели свидетели, Матвей легонько ушипнул девушку за попку. Та лишь чуть пискнула, но виду не подала.

***

Я вляпалась! Однозначно вляпалась. Было такое ощущение, словно в губы я вколола ботекс. А это всего лишь поцелуи Сычева. Хм! Конечно…всего лишь!

Пикник вчера прошел без происшествий. Мой верный «властелин колец» на своей Ауди забрал меня домой, удостоив Милу лишь лёгкого кивка, от чего подруга моя воспылала обидой. Она тут…а он…В общем, негодяй этот Сычев и ещё тот идиот, раз не замечает ТАКОЙ красоты.

Эту тирраду я выслушивала уже в понедельник с утра, когда мы направлялись в лекционный зал. Если честно, больше всего мне сейчас хотелось вернуться домой, в объятья Матвея. Да, блин, хотябы в его машину. А он там по-хозяйски держит руку на моем колене и сосредоточенно бдит за дорогой, а у меня аж все внутренности переворачиваются. Я любуюсь его профилем, он такой красивый…

— Васек, ты вообще с нами? — окликает меня голос Леночки.

— А где же ещё?

— Жаркова вон идёт! — кивает Милочка на проплывающую мимо нас девушку.

— Да пусть идёт, она, видимо, всю ночь работала, раз такая помятая. Снова Леонову минет делала? — выдаю гомко.

— Ты что-то пикнула? — останавливается потаскушка. И мысль о том, что Сычев с ней спал меня начинает жрать изнутри.

— Девки смотрите, — достаю смартфон и включаю видео с другом Матвея. Делаю звук специально погромче. Это привлекает много внимания. — А это в тот же вечер! — переключаю на видео с Сычевым, где он снимает спящую обнаженную Жаркову.

Я не знаю, выдержала бы я такого унижения, и как бы реагировала на ее месте, но виновницу данной истории было, практически, не узнать. Сорвавшись с места она сначала кинулась ко мне, в попытке отобрать телефон. Но я одним движением увернулась, ещё и успела сделать выпад так, что Жаркова растянулась на полу. Послышался общий хохот.

— И я ведь тебе ничего не сделала, идиотка, для того, чтобы ты начала меня ненавидеть, — присела я перед ней на корточки. — Но ты сама начала. А я не буду этого терпеть. И за Матвея я тебя со свету сживу. А попытаешься что-то предпринять, заявляю при свидетелях, это и другие доказательства твоего, скажем так, не очень лицеприятного поведения, я выставлю на всеобщее обозрение.

Конечно, где-то глубоко в душе мне ее было жаль. Но ведь меня она не жалела. А я — Богатырёва! И за себя постоять — этот навык передался нам с молоком матери.

— Так значит, я на порно сайты не попаду? — уточнил Матвей, когда по пути домой я рассказывала ему о случившемся сегодня в универе.

— А ты расстроен? Хотя порнушник, должна заметить, из тебя фиговенький.

— Вот это обидно, мелкая!

— Я в том смысле, что там все было безобидно. Ни стонов тебе, ни самого процесса.