— Мальчик, не влезал бы ты в бабьи склоки, — предостерегла его Зоя.

— Сама ты баба. И не просто баба, а бабище, Перова, — огрызнулась нахалка.

— Вот знаешь, ударить бы тебя или за борт выкинуть, но руки пачкать о такую дрянь не хочется, — пожала я плечами. И что эта дура ко мне вечно цепляется?

— Зависть — плохое чувство, девочка, — причмокнула Зоя, отгораживая нахалку от меня своей выдающейся грудью. Вот прям ангелы-хранители вокруг, так и пытаются уберечь меня от глупости. Спокойно, Васечка. Как учил тренер: «Концентрируемся на чем-то спокойном». Найти бы ещё предмет концентрации. Все в последнее время так и пытаются меня вывести из себя.

Не знаю, что Зоечка там наговорила Жарковой, но та меня оставила. Зато Ленечка снова предпринял попытку подката:

— И почему вы девушки такие злые?

— Я разве злая? По-моему, это ваши морамойки не могут никак угомонится.

— Вот о чем я и говорю. Пошли сегодня вечером куда-нибудь?

— Начинается, — закатила я глаза. — Лёнь, тебе не надоело, что я тебя все время отшиваю?

— Это вызывает ещё больший интерес.

— Значит, это все просто «спорт». Ну, думаю, ты с этим справишься. У меня на сегодня планы.

Да, именно планы были грандиозные. Во-первых, меня ждал прыжок с парашютом, при чем я надеялась на продолжение. То есть это была целая огромная порция адреналина. Да и настроение к концу учебной поездки было на высшем уровне, когда перваши, замёрзшие и перепачканные высаживались на берег. А Жаркова так вообще, на злобу дня — сломала каблук. Такой счастливой я себя давно не чувствовала. Даже нет, не счастливой, а удовлетворенной. Словно за меня отомстили силы природы. И поделом тебе, стерва!

И так, на аэродром мы прибыли уже после обеда, когда время близилось к вечеру. Конечно, не лучший момент, но все же.

Вроде в этом деле считалась уже опытной, и все же от присутствия рядом Ромахи и Сыча я бы не отказалась. И хотя нам были предложены услуги инструктора, которые в стоимость сертификата не входили, я благополучно отказаламь. Это будет мой второй самостоятельный прыжок, а вот Никита здесь был впервые.

Единственное о чем я переживала — это погода. Она штука коварная, как любая девушка.

И так, целый час нас мурыжили, как и всегда, инструктаж, потом пришлось, опять же как всегда, заполнять бумаги, которые говорили о том, что отвечали за свою жизнь мы сами. Весело, конечно, но опять же, достаточно привычно. И сегодня у меня, ТАДААААМ, юбилейный десятый прыжок.

Волновалась. Волновалась когда одевала спецодежду с этой дурацкой шапочкой, волновалась, когда входила в салон самолёта предпоследней. Это означало, что прыгать я буду второй.

— Какие люди и… — Сыч глянул на Катаева, — с охранной. Матвей, — протянул он мужчине ладонь, пока я не успела опомнится.

Самолёт начал взлетать, наполняя салон шумом моторов, но это не мешало мне обратиться к Сычеву, когда церемония знакомства прошла.

— Я же тебя просила, сволочь!

— Ну, прости. Я волновался о том, как ты будешь здесь сама.

— Нет, Сыч, ты специально. Я тебя гаденыша давно знаю.

— Я смотрю, у тебя с братом напряжённые отношения, — заявил Никита.

— С братом? — переспросил Матвей, я попыталась послать флюиды своими глазами. Да-да, дружба со мной подразумевает под собой умение импровизировать.

Гул самолёта заглушал наши голоса, поэтому я решила не встревать в разговор, который после сказанной Матвеем фразы прекратился. И почему-то мне очень не понравилось выражение лица Никиты. Что этот гад ему сказал? Это понятно, конечно, кто в этой ситуации выступал в роли гада.

Но дальше все не важно. Когда инструктор открыл дверь в самолёте и дал команду, мое сердце стало биться чаще от предвкушения восторга. Через несколько секунд мы встретимся с Матвеем на земле и тогда я уже скажу ему все, а сейчас мое время. А самое незабываемое, что случается с тобой, когда ты ныряешь из самолёта — это свободный полет. Да, всего четыре-пять секунд, но они незабываемые. Ради этого ошущения стоит отдавать свои деньги. Когда весь мир под тобой, а ты паришь, словно свободная птица. И почему люди не умеют летать? Да, может эта фраза и не нова, но каждый раз я нахожу в ней какой-то приговор, потому что крылья у меня никогда не вырастут, и я смогу наслаждаться только этими мгновениями. Дёргаю за кольцо, возвращаясь в реальность, и меня снова подбрасывает ваерх от порыва воздуха. Через двадцать секунд земля. Умело управляю стропами парашюта, чтобы посадка получилась как можно более мягче. Ну, вот и все!

— Это невероятно! Точно нужно повторить, — восторженно восклицает Никита, который прыгнул раньше. Приземлился он в метрах пятидесяти от меня и уже спешил помочь отстегнуть парашют, хотя я справлялась сама.

— Знаю! — согласно замахал головой, стягивая с себя дурацкую шапочку. Ладно в небе, а на земле уродиной как-то быть не хотелось перед Катаевым.

— Ухуууу! — восторженный крик и Сычев приземляется, оглашая своим голосом всю округу. Далеко, но слышно его прямо здесь.

— По-моему, Матвей того же мнения, что и я.

— Этому только дай сигануть откуда-нибудь. Что он тебе сказал в самолёте?

— Это так важно?

— Нет, — отрицательно качаю головой. — А знаешь, я голодная!

— Ну, тогда нужно где-нибудь поесть, как вернёмся в город.

— Слушай, — вдруг приходит на ум безумная идея, — а поехали ко мне. Я угощу тебя вкусным и полезным ужином.

— Это удобно?

— Да, мы с Матвеем живём двоем. Не думаю, что он будет против гостей.

— Какие планы на вечер? — вспомни, вот и ОНО! И почему я была так зла на него? Ах, да! Он мне не сказал про то, что эта стерва ночевала у него и…я увидела лучшего друга голым.

— Тебя в них точно нет, — заявила, состроив ехидненькую рожу.

— Василиса предложила приготовить ужин, — поделился Никита.

— Здорово! — в лице Сычев изменился. Видимо, от этой идеи он был не в восторге, но говорить об этом он мне не спешил.

— А ты до Ксюши поедешь?

— Конечно! Не буду вам мешать.

И почему было тяжело смотреть вслед его удаляющейся спине? Почему так хотелось вывернуться наизнанку, чтобы выпотрошить из себя это чувство дискомфорта и дисбаланса. Так не должно быть. И я в которой раз за день вернулась в тот ночной сон, понимая, что с утра стала воспринимать друга как-то иначе.

Ужин у нас с Катаевым прошел на удивление скромно. Оказавшись в квартире Сычева этот большой и суровый на вид мужчина вдруг стал каким-то зажатым. Морозова, конечно, говорила, что у него хорошее воспитание, но я не думала, что оно проявлялось ещё и в скромности, если это можно так назвать.

В конце концов за те недолгие полтора часа, что мы провели в одном пространстве, я услышала от него лишь несколько комплиментов по поводу моих кулинарных способностях, все остальное мне пришлось из него вытаскивать клешнями. Да и не очень-то хотелось, но разговор поддерживать было нужно. В итоге просто распрощались и он уехал. Поели, называется. Через несколько минут сообщение:

Сыч: Что-то Никита быстро свалил.

Я: Ты под окнами что ли дежуришь?

Сыч: Нет! У меня просто очень хорошие соседи.

Я решила не отвечать. Нашла в шкафу бутылку вина, так как утопить настроение нужно было в чем-то, завалилась на диван в гостиной, включила фильм, опять же, под настроение. А какое оно у меня было? Естественно плохое…и заморочилась я на том, что Сычев меня предал. Он никогда ведь ничего не скрывал, а тут тайком впустил в свою комнату эту…даже слов подобрать на могу. А потом не сказал. Или не в этом дело? Ладно, хрен с этим со всем. У меня ХОРОШИЙ ФИЛЬМ! В такие гадкие моменты у меня было только одно лекарство «Москва слезам не верит»! Классика советского кино никому ещё не вредила.

***

Катаев ушел рано. И почему это так его обрадовало? Матвей поблагодарил бдительного соседа дядю Борю. Недавно мужчину отправили на пенсию и он теперь совал нос во все окружающие дела, которые совсем его не касались.