– Умоляй! – уже буквально рычу в твои слезящиеся глаза, на несколько секунд остановившись и едва не теряя остатки здравого разума от сумасшедших ощущений. От пульсирующей внутри твоих вагинальных тисков головки и твоих ответных мышечных судорог.

– Прошу… Крис… Пожалуйста! Дай мне кончить!.. Я хочу кончить на твоём члене.

Да тут у кого хочешь сорвёт крышу, ещё и от такого голоска, почти уже скулящего, задыхающегося от возбуждения и одержимого желания получить своё. Желания кончить на моём члене во что бы то ни стало.

– Какая же ты всё-таки лицемерная сучка, Марго!

Не знаю, как я удержался от столь безумного соблазна, сжать на твоём горле пальцы и душить до тех пор, пока буду в тебя вбиваться и кончать. Но я лишь вытащил едва не полностью из тебя член, с садистским наслаждением наблюдая, как тебя корёжит, и как ты пытаешься снова насесть на него, чтобы получить своё.

– Обещаю, милая… Скоро ты будешь умолять меня об этом едва не каждый божий день!

Я опять тебя именно ударил изнутри резким, нещадным проникновением, после чего усилил и ускорил фрикции до жёстких, едва не до насилующих толчков. Наблюдая со звериным довольством, как же тебе, бедненькой, приходится себя сдерживать, чтобы не закричать. Наблюдая, как перекашивает твоё личико от всего того, что я с тобой вытворяю, от каждого моего вбивающегося удара и разрастающейся до нереальных пределов нашей обоюдной эйфории.

Я действительно это почувствовал и прочувствовал. То как тебя передёрнуло, и как напряглись твои вагинальные мышцы при первых судорогах бурного оргазма. А после и вовсе накрыло ментальной волной твоего сумасшедшего экстаза. Что даже у самого помутнело в голове и глазах. А затем и вовсе резануло по самое немогу собственной разрядкой, выплёскиваясь токсичными струями застоявшейся спермы в твоё изнемогающее лоно.

Не помню, как и с какого хера, где-то на середине эякуляции, я вытащил из тебя член и направил последние порции горячего семени прямо на ткань задранного над твоим животом подола юбки. А потом ещё и обтёр о неё головку, после того, как выдавил последнюю каплю. При всём при том, что в висках шумело так, что в самую пору потерять сознание или в конец ослепнуть.

– Какая неприятность, – говорить, вернее, хрипеть, тоже выходило пока ещё с большим трудом. Но я даже умудрился цинично усмехнуться и с «сожалением» прицокнуть языком. – Теперь с этими пятнами ничего не сделаешь и ничем их уже не выведешь. Останется только выкинуть…

Похоже, ты вообще не поняла, о чём я говорю, пока не взглянула туда, куда смотрел я и где продолжал размазывать членом по ткани спущенные капли спермы.

– Зачем… Крис… Зачем ты это делаешь?

– А зачем ты меня об этом спрашиваешь, меньше, чем через минуту после того, как кончила, да и до сих продолжая плавать в этом угаре? Только не говори, что это я тебя заставил…

Нет, я ещё не до конца спустился на землю, но в голову уже долбануло. Буквально навылет. Плеснуло по глазам багряной кислотой, а по заведённому до бешеной скорости сердцу отравленным клинком никуда не девшейся ярости.

– Почему ты не можешь просто… просто оставить нас в покое?

Бл*дь! Лучше бы ты промолчала и уж тем более не смотрела на меня очумевшими глазищами, в которых смешалось пережитое наслаждение и вновь проснувшаяся боль. Падшая грешница и святая мученица – два в одном, способная обмануть и разжалобить любого безмозглого дрочера, вроде моего младшего братика. Но только не меня. Со мной подобные фокусы у тебя никогда не проходили.

Кажется, ты и стояла у стеночки, а не сползла по ней спиной на пол только потому, что я продолжал тебя удерживать. Если отпущу и сделаю шаг назад, точно сразу же осядешь на резко подкосившихся ногах.

– Потому что это не твоё место, Марго! И выходить за муж за Кэвина только для того, чтобы быть поближе ко мне – это самое омерзительное преступление против себя и человеческих принципов, на которое способен пойти лишь безумец! Я предлагал тебе уехать и не дразнить меня своими выходками. Но ни ты, ни Кэвин не послушались.

– Почему ты всё сводишь лишь к себе одному! Почему не допускаешь даже мысли, что ты тут ни причём? Что не всё в этом мире крутится только вокруг тебя!

Грёбаная ведьма! С этим треклятым взглядом порочной святоши, от которого даже у мёртвого закипит в жилах кровь…

Я еле-еле сдержался, чтобы не накрыть твои глаза ладонью или не совершить что похуже. Как будто пару минут назад я тебя и не трахал, и не сходил с ума от желания довести нас обоих до края…

– Потому что я вижу тебя насквозь, Марго!

Нет, я так и не дотронулся до твоего лица, прохрипев в него буквально в упор и прижав изгибы локтей к стене с двух сторон у твоей головы, чтобы, не дай бог, не сорваться и не сомкнуть зудящие ладони на твоей лебединой шейке уже по-настоящему. Заглядывая в сапфировую бездну твоих «честных» глазок, будто безжалостный судья или палач перед вынесением смертного приговора.

– И потому что, бл*дь, я уже устал повторять тебе об этом снова и снова! Что я должен такого сделать, чтобы до вас наконец-то дошло? Вы уже малость заигрались, деточки. И ваши игры меня давно не вставляют. Я ведь предупреждал вас, пока ещё по-хорошему. Но, видимо, вы так и не поняли. Не поняли, что я не шутил и никогда не шучу! Или проверяешь на прочность моё терпение, милая? А может до сих пор наивно полагаешь, что я блефую?

Уж это ты точно никак не могла не увидеть и не прочувствовать. То, как меня крыло от твоей чёртовой близости, от того, что я снова тебя попробовал, и у меня снова от тебя снесло крышу. Потому что, мать его в жопу, мне этого оказалось мало! ДИКО МАЛО!

Мои руки не просто зудели, эта грёбаная тяга расползалась в моей коже по нервам подобно сильнодействующему яду, который выжигал на своём пути всё подряд, отравлял кровь и пропитывал своими токсинами все мои внутренности, включая мозги и полумёртвую душонку. Я хотел тебя, твою мать! ДО СИХ ПОР! И НИЧЕГО НЕ МОГ С ЭТИМ СДЕЛАТЬ!

– Пожалуйста… Крис…

Лучше бы ты ничего не говорила, как и не смотрела на меня умоляющим взглядом в быстро наполнившихся слезами ангельских глазах.

Если я сейчас что-нибудь не сделаю, этот ненормальный зуд в ладонях меня попросту сведёт с ума.

– Даю тебе несколько дней, Марго… Либо ты отсюда уезжаешь в неизвестном для всех направлении, либо…

Я не стал сжимать пальцы или царапать ими по стенке, будто загнанный в клетку зверь. Просто соскользнул ими по красивым оливковым шпалерам к твоей шее, потом обхватил трапецию, прочертив большими пальцами по выпирающим ключицам к яремной впадинке… Задержался там совсем ненадолго и провёл ложной лаской по нежному декольте, вынуждая дышать тебя ещё чаще и глубже. Вбирая твой бешеный стук сердца, будто последний отчёт перед собственным фатальным прыжком.

– Либо я за себя не ручаюсь. И то, что я сделаю потом…

После чего подцепил край лифа пальцами так и не коснувшись твоей груди ожидаемой тобою лаской. Безжалостно стянул дорогую ткань в кулаки и…

– Ты будешь бояться вспоминать куда сильнее, чем это…

Ты не сразу сообразила, что же я надумал вытворить. Опомнилась только тогда, когда по слуху резануло парализующим треском рвущейся ткани. А мои ладони наконец-то взвыли от острой боли из-за впившегося в них тугого полотна. Но я не останавливался, и даже не обращал внимания на беспощадную резь в коже и фалангах. Тем более, когда плотная материя поддалась после самого сложного перехода на начальном этапе и через несколько мгновений просто начала расходиться на разрыве в разные стороны, как по маслу, пока не достигла границы между корсажем и юбкой. Только мне и этого оказалось мало, изуродовав его практически до основания и тем самым оголив тебя по пояс.

Даже не знаю, от чего меня пробрало очередной убойной дозой звериного ликования, которое ни с чем не сравнить, ни с одним существующим в мире наркотиком, – то ли от вида твоего до смерти шокированного личика, то ли от представшей глазам всей цельной картины. От того, во что превратилось на тебе навсегда испорченное мною платье, и насколько ты теперь выглядела в его обвисших тряпках жалкой, беспомощной и полностью униженной.