Получив документы, Мишка вернулся домой. В военкомате ему учинили разнос, несопоставимый ни с одной из взбучек, которые он частенько получал от матери.

«Лучше бы побили, чем так унижать, – думал он, стоя перед офицером, сжавшись в комок от стыда.

– Нет, вы посмотрите на него! Обвёл военкомат вокруг пальца, съездил на море за счёт государства и вернулся без единой стыдинки в глазах! Сколько же наглости надо иметь при себе, чтобы сотворить такое! Ты, Кацапов, знай: я отправлю тебя служить в ад! Пойдёшь у меня на флот, на самую зачуханную дизельную лодку трюмным машинистом, чтобы три года не видел белого света! Ясно?!

Мишка молчал, как партизан.

– Ясно тебе?

– Ясно, – выдавил из себя Мишка.

…И вот теперь ему предстояло отправиться на флот на три года.      «Хорошо, хоть новый закон вышел, – подумалось Мишке. – На целый год скостили срок службы. Чёрт его знает, что за жизнь в этом адском трюме?»

Мишка остановил станок, сделал очередной замер. В этот момент к нему подошла контролёр смены. Звали её Галя. Смазливое лицо, тугие бедра, походка с подиума и разбитной характер сводили с ума многих мужиков, но она игнорировала всех ухажёров, и с неиссякаемым постоянством загадочно поглядывала на Мишку. Друзья подкалывали его за эти взгляды, провоцировали, отпускали сальные шутки, но всё было напрасно. Мишка не поддавался на уловки и провокации. Галя была старше его на целых шесть лет, у неё имелся четырёхлетний сын и этим всё было сказано.

– Привет, Кацапов, – игривым голосом произнесла она, поставила одну ногу на край деревянной решётки, выставив напоказ смуглую красивую коленку. – Зайди в конторку, как освободишься.

– Что стряслось? – спросил он, стараясь не встречаться взглядом со жгучими зелёными глазами Гали. Эти глаза будто воспламеняли его, лицо сразу заливалось густой краской и перехватывало в горле.

– Зайди, узнаешь.

– А сейчас сказать нельзя?

– Меня попросили передать тебе, я и передаю, – томным голосом отозвалась Галя.

– Считай, что передала. Прогоню чистовую стружку и зайду, – недовольно пробурчал Мишка и включил сцепление. Вал завращался, набирая обороты. Мишка стал подводить к нему кончик резца, давая понять всем своим видом, что разговор окончен.

Галя обиженно поджала губу, отошла от станка и двинулась дальше по пролёту, в конце которого работали фрезеровщики.

«Чего я им вдруг понадобился? – подумал Мишка. – Вроде журить меня не за что».

Через десять минут, убедившись, что поверхность вала готова по всем параметрам, он выключил станок и направился в конторку.

– А-а, Миша, – обрадовалась табельщица тётя Валя, когда он появился в дверях тесной конторки. – Присаживайся, подпись твоя требуется.

– Чего случилось-то, тёть Валь? – насторожённо спросил Мишка.      – Ничего особенного, повестку я должна тебе вручить под роспись.      – В армию? – радостно сорвалось у Мишки.

– В её родимую, – пожилая табельщица нацепила очки, взяла тоненькую стопочку повесток из военкомата, стала перебирать их, отыскивая взглядом его фамилию.

– Вот, твоя. Кацапов. Распишись.

Мишка взял ручку, расписался. Сердце забилось учащённо.

– А кого ещё призывают, тёть Валь? – поинтересовался он.

– Игоря Ледина, Владика Дубровского, Володю Котова, Сашу Атёсова…и, кажись, больше нет никого из механического. Остальные ребята из метизного отделения.

– Спасибо, тёть Валь! – поблагодарил Мишка табельщицу и выпорхнул из конторки.

День тянулся очень медленно. Мишка закончил изготовление вала, ещё раз выполнил контрольные замеры, и только после этого снял его со станка кран-балкой, погрузил на тележку.

Едва он успел отогнать кран-балку по монорельсу в сторону, как тут же, словно из-под земли, появилась Галка.

– Сдаёшь? – спросила она.

– Сдаю, принимай.

Галка извлекла из кармана штангенциркуль, присела у тележки на корточки, принялась делать контрольные измерения. Её юбка натянулась на бёдрах и поднялась на четверть выше колен, обнажив красивые ноги.

Мишка смотрел на них и чувствовал, как кровь приливает к лицу. Он тут же отвернулся, чтобы не выдать своего смущения.

– Молодец, не запорол ни одного размера, – одобрила работу Галка, выпрямляясь. – Можешь отвозить на склад.

– Угу, – буркнул Мишка.

– Ты со всеми так разговариваешь? – неожиданно спросила Галка.

– Как? – вырвалось у Мишки. Он повернулся к женщине и тут же встретился с её призывно горящими зелёными глазами.

– Недоброжелательно.

– Тебе показалось.

– Вовсе нет. Уже год мы вместе работаем, но я ни разу не слышала от тебя добрых слов. Всё только бур-бур, да бур-бур, будто я баба-яга какая-то.

– Ты сейчас к чему это клонишь? – Мишка в упор посмотрел на Галку. – Чего добиваешься?

– Ничего не добиваюсь, – спокойно ответила Галка. – Просто ты хороший парень и нравишься мне, мы могли бы дружить, а не собачиться.

– У тебя, кроме меня, дружильщиков пруд пруди, я уже лишний, – дерзко высказался Мишка.

– Наслушался небылиц обо мне и поверил? – улыбнулась Галка. – Теперь понятно, почему ты избегаешь меня и грубишь.

Мишке вдруг стало стыдно за свои слова, и он смягчился:

– Поздно уже дружбу заводить, в армию меня забирают.

– Дружить никогда не поздно. Когда твоя отправка?

– Двадцать седьмого.

– Ещё целых две недели, – с растяжкой произнесла Галка. – За это время можно горы свернуть.

Мишка начал смутно понимать, на что намекает эта красивая женщина и почувствовал, как в голову ударила горячая кровь. Он верил и не верил своей догадке. На его лице явно отразилось замешательство, и Галка не могла его не заметить.

– Ты уже взрослый мужчина и всё понимаешь, – продолжила она с ласковой улыбкой на лице. – Приглашаю тебя в гости. Этот визит можно назвать проводами.

Кровь ещё сильнее застучала в висках. Мишка, растерявшись вконец, молчал. Мысли с лихорадочной быстротой носились в голове.

«Что, если она действительно говорит правду и у неё после мужа никого не было? Может, она влюбилась в меня, а я как последний идиот грублю ей, презираю».

– Я подумаю, – с трудом выдавил он. В горле пересохло, голос стал неузнаваем: был хриплый и предательски дрожал.

– Подумай, Мишечка, – улыбнулась Галка и направилась к конторке, соблазнительно покачивая бёдрами.

Мишка с опаской огляделся по сторонам. Вдруг кто-нибудь оказался поблизости и стал нечаянным свидетелем их с Галкой разговором? К счастью, никого рядом не было, разговор останется в тайне.

С гулко стучащим сердцем Мишка направился в душевую и через полчаса уже стоял на автобусной остановке.

Автобус в посёлок ходил два раза в час, очень часто случались срывы графика. В часы «пик», когда заканчивалась рабочая смена на заводе, на остановке скапливалось большое количество людей. Не всем было суждено попасть в автобус. После ожесточённого штурма часть поселковых жителей оставалась на остановке. Кто-то, кляня всех чертей, отходил в сторону и ждал следующего рейса, кто-то, смачно сплюнув, матерясь, отправлялся пешком в шестикилометровое путешествие по убитой дороге без тротуаров, а кто-то выходил на проезжую часть и ловил попутный транспорт.

Мишка был тёртым калачом. Не было ещё ни одного случая, чтобы он не попал в салон. У него была отработана своя система штурма. Он отходил от остановки на пятьдесят метров в ту сторону, откуда приходил автобус и стоял на стрёме. В этом месте дорога имела крутой изгиб, автобус затормаживал, приближаясь к остановке. Мишка улавливал этот момент, приближался к дверям вплотную и шагал так до самой остановки. Когда автобус останавливался и раскрывалась задняя дверь, он оказывался в числе первых, кто поднимался на подножку.

Система не подвела его и на этот раз. Мишке удалось даже устроиться на заднем сиденье. Обогнув металлическую стойку у дверей, он плюхнулся в углу рядом с другом детства. Димка Арефьев был старше Мишки на один год и учился уже на втором курсе института.