— Боги Кай, почему ты такой… — Нео уткнулся лицом в ладони. — Накричи на меня, ударь… Я чувствую себя таким виноватым…

— Глупый. Ты моё сокровище, Нео, — Кай только крепче обнял его.

— Я больше никогда не допущу ничего подобного, клянусь. Если я замечу хоть какие-то поползновения в свою сторону, как с Каспием, я пресеку их. Если их заметишь ты, скажи мне сразу же. Не таи в себе и не терпи. Я вовсе не хочу чтобы ты ревновал меня. Кай, я твой. Твой!

— Я знаю, — парень улыбнулся. — Нео просто больше никаких недомолвок, ладно? Я ненавижу когда ты что-то скрываешь, это причиняет боль нам обоим, а ты и вовсе изводишь себя.

— Я себя тоже за это ненавижу. Ненавижу таить что-то от тебя. Мне от этого так мерзко.

— Ну что ты опять плачешь, хороший мой, — Кай потянулся к его лицу, покрывая глаза и щёки лёгкими поцелуями.

— Я хотел бы никогда, ни на секунду не отходить от тебя. Кай, ты самое лучшее, что случилось в моей жизни, — Нео попытался поймать губы парня, но Кай сам завладел его губами.

Юноша открылся не задумываясь, отдавая всего себя, вкладывая все свои чувства, любовь и просьбу о прощении. Только один единственный человек смеет его целовать. И впредь он никому более не позволит прикоснуться к тому, что принадлежит Каю. Всё в нем – каждая клеточка, принадлежит Каю.

Глава 11 Встаньте и боритесь.

Гнес распахнул глаза и облизал пересохшие губы. Чтобы прийти в себя понадобилось несколько минут, и только тогда он осознал всё произошедшее: ему снился Нео… Нет, не снился! То есть, конечно, это был сон, но не обычный: Гнес видел, чувствовал настоящего, живого Нео! Его брат стоял прямо перед ним в том неприглядном тёмном шатре. И впервые за долгое время нормально с ним разговаривал: без криков, без ненависти, без обвинений; во всяком случае так было поначалу. Гнес обнимал Нео этими самыми руками! Парень поднял к лицу свои ладони – они ещё чувствовали тепло другого тела. Огляделся: Эйн лежал справа от него, а Коэн – слева. Всё как обычно.

Гнес осторожно выбрался из объятий своих любовников, накинул халат, вышел на широкий балкон и прикрыл глаза. Он целовал Нео… Гнес приглушенно застонал, вспоминая, как касался нежных сладких губ. Боги, как бы он хотел большего! Он сотни раз целовал Нео в своих мечтах, но реальность, даже такая – не совсем настоящая, оказалась куда ошеломительнее. Ах, если бы Нео ответил… Но этого не случилось. Его брат остался холоден и неприступен, и больше никогда не позволит прикоснуться к себе – Гнес отчетливо это понимал.

Молодой король открыл глаза и посмотрел на город, расстилающийся перед ним. Абрас – столица Перии. Он захватил её, как и большую часть страны. Как и Агрею. Да практически весь материк теперь принадлежал ему. И где же радость от того, что он получил желаемое? Её не было. Чем больше он получал, тем меньше чувств в нём оставалось. Это Тьма выжигала его изнутри, лишая последних человеческих эмоций? Асмун когда-то упоминал, что тёмная магия и кинжал тьмы оставляют свой непоправимый след. Сколько раз он пользовался кинжалом? Гнес не вспомнил бы: слишком часто, слишком жадно прибегал к его помощи. Да и были ли эти последствия, он не знал. Всё равно. В последнее время ему многое стало безразлично.

Пожалуй, только Коэн с Эйном всё ещё будили в нём отголоски чувств и желаний. Настоящую бурю эмоций вызывало одно имя – Нео. Нео, Нео, НЕО! Его наваждение, его страсть, его любовь и боль – его брат! Нео был для него всем: важнее Осирии, важнее трона. Он слишком поздно понял, что без проклятого эльфёнка его жизнь с каждым днём всё больше теряет смысл. Когда Эйн и Лизи принесли весть о том, что к перийским войскам присоединились эльфы, в душе он возликовал - Нео вернулся. После того, как брат каким-то чудом исчез из Нисвета, и ни одна тварь не смогла его почувствовать, Гнес решил, что тот сбежал от него навсегда. Весть об эльфах сказала об обратном: Нео решил бороться, а это значит – они встретятся вновь.

И сегодня, наконец-то, молодой король увидел брата там, где вовсе не ожидал. Нео сказал, что ответил на зов. Но как именно он смог позвать? Если бы знал, понял, то проделывал бы подобное постоянно. Возможно Нео не выдержал бы и, рано или поздно, ответил вновь? Гнес слегка улыбнулся, вызывая воспоминания о поцелуе снова и снова. Думать о том, что произошло дальше, не хотелось, но навязчивые мысли лезли в голову. Кай… Гнес мечтал разорвать его на части, одно только имя вызывало злость. Ярость кипела в крови, когда он вспоминал с какой нежностью Нео смотрел на Кая там – в брошенной деревне, посреди леса… И, ко всему прочему, похоже, этот парень сильно повлиял на Нео, на то, каким он стал теперь. И дело не во внешности – характер поменялся. Гнес не помнил его таким, хотя, возможно, сыграло свою роль и его предательство. Он убьет Кая самой долгой и мучительной смертью. Гнес уже начал представлять, что будет делать с любовником брата, как станет отрезать от него по кусочку… А если Нео говорил правду? Что если без этого человека его маленькое солнце угаснет? Пожалуй, он подумает об этом позже.

— Ирит, — позвал Гнес негромко.

Тёмная тварь появилась в его жизни недавно, но Гнес дал ей имя и доверял не меньше, чем Коэну и Эйну. В тот день, когда Гнес упустил из Нисвета Нео и людишек, она вышла неподалеку от границы старых эльфийских земель. Оказывается, не весь лес принадлежал тёмным: за эту границу они зайти не могли — древняя магия не позволяла. Гнес нашел бы способ её разрушить, но это было ни к чему — людей там уже не было. Из-за деревьев вышел очень лохматый, неухоженный мужчина лет тридцати, одетый в какие-то лохмотья. В нём трудно было заподозрить тёмное существо, но первое впечатление, как говорится, обманчиво. Это был очень старый роккир – шестилапый, огромный, наделённый магией волк, оборачивающийся человеком. Гнес читал о таких в древних книгах, описывающих ещё времена Эранора: роккиры были наделены и магически, и физически — в своём истинном облике; отлично играли с разумом людей и существ слабее их. Ириту же оказалось более семи тысяч лет, и за такой срок он давно научился притворяться человеком, более слабым существам этого не дано, сколько бы лет ни прошло. Он сам попросил дать ему имя, и заявил, что хочет послужить колдуну, который освободил его от многовекового плена эльфов. Гнес не стал спорить — сильный союзник ему не помешает. Так у него появился Ирит.

На балкон тихо запрыгнула быстрая, неприметная тень, испугавшая бы любого другого. Но за эти несколько месяцев Гнес привык к резким, порывистым движениям роккира.

— Звали, господин? — раздался голос в темноте, и только сияние ярко жёлтых глаз выдавало местоположение существа.

— Да. Созови всех тварей. Каждого: от самых маленьких и слабых, до самых сильных и опасных. Пусть прибудут в Санпур.

— Вы же запретили им пересекать границу Агреи.

— А теперь разрешаю.

— Хорошо, я немедленно кину клич.

— Подожди, ты ведь чувствуешь эльфов на материке. Сколько их? — спросил Гнес.

— Не знаю, господин, — Ирит шагнул из тени в лунный свет. Теперь он сильно отличался от заросшего одичавшего человека, каким пришёл к Гнесу — настоящий дворянин: ухоженный, хорошо и со вкусом одетый, длинные тёмные волосы заплетены в сложную косу. — Я лишь ощущаю их присутствие на юге Перии и Агреи. Хотя в Агрее они уже не на юге — двигаются в сторону столицы, как я уже и говорил вам. Сосчитать их я не могу — слишком далеко, да и вблизи вряд ли. Их много, их силы будут перебивать друг друга. Будь эльфов не более десяти, я легко бы справился.

— Основные силы по прежнему в Агрее?

— Да, господин.

— Хорошо, ступай. Завтра утром двинемся в Санпур. Ты отвезешь меня.

— Только вдвоем? — ответом Ириту стал кивок. — Как скажете, господин, но за один день все существа не успеют туда добраться.

— Ничего, подождём.

_

— Нет! Ты не можешь поехать один! — сказал, точнее прокричал Коэн, узнав о планах Гнеса.