— Свяжись со своим агентом. Есть ведь какой-то выход, — посоветовала я. Он так и сделал. Расплата мне пришла в виде сообщения о том, что никто разбираться с этим не будет, это потеря времени, поэтому ночным поездом он едет до Харбина, пока его не подали в розыск. А оттуда вылетает в Москву, откуда и полетит в Канаду. Последние три дня у меня просто украли.

— Пообещай, что не будешь меня провожать на вокзале, — попросил он, заключая меня в объятья.

— Почему?

— Потому что я не смогу тогда уехать, — от этих слов больно кольнуло внутри.

— И что ты предлагаешь? Проститься сейчас?

— Представь, что мы завтра ещё увидимся.

— Но мы…

— Жень, не усложняй.

А это было действительно сложно отпускать его. Тяжелее осознавать то, что целуешь его в последний раз, и обнимаешь тоже в последний раз.

— Не предвидел я тебя, когда подписывал контракт.

— И чего ты оправдываешься? Все! Езжай! А то так будет ещё хуже, — после этих слов он разжал объятья. Взгляд его был задумчивый, пока гипнотизировал меня своими глазенками.

— Я тебя… — вдруг выдохнул он негромко

— Тормози, Денис. Если это признание, то совсем не во время и не к месту, — боялась, что мое самообладание просто на просто треснет по швам. Он усмехнулся, крепко поцеловал, оставив на моих губах свой вкус и так же быстро, как и проделывал предыдущие манипуляции, скрылся в машине. Все. Теперь точно все.

Все остальное происходило как-то на автомате. Знаете, есть такие микроскопические животные тихоходки. Так вот, они способны переходить в стадию криптобиоза, когда условия для их выживания неподходящие. В этом состоянии покоя они свертываются в клубок, теряют почти всю свою воду и по существу мертвы. Это позволяет им выживать в экстремальных условиях, таких как засуха и большое количество радиации. Когда животные получают регидратацию, они просыпаются и продолжают свою жизнь. Вот как раз подобное происходило и со мной. Сначала была сессия, которая показала, что я могу быть не шибко умной. Не завалила, но трояк все же по одному из предметов получила. Нет, я все прекрасно осознавала, вроде мыслила здраво, но вот не могла ничего с собой сделать. Пустота разрасталась во мне огромной черной дырой, которая каждый день уносила с собой все больше и больше положительных эмоций. Это было для меня чуждо. Девочку-ураган, которая была способна снести все на своем пути просто потушили.

Угасать я начала в тот момент, когда связь с Бруком стала все реже и реже. Сначала пару раз в день. Затем мы согласовали один раз, но долгий. Затем, спустя неделю, он сократился почти в трое в виду с его занятостью. Затем видеосвязь была каждые два дня…Думаю, алгоритм понятен. Но к этому моменту я вся эмоционально выжатая возвращалась домой. А хуже всего, что это ощущалось не только на эмоциональном уровне, но ещё и на физическом.

Каждое утро начиналось с головокружений, а все запахи вызывали только отвращение. Я перестала нормально питаться и теперь все, что мне хотелось, это спать. Первой тревогу забила как раз Сашка.

— Ты здорова?

— Не знаю, — пожала я плечами.

— Не беременна ли ты, голубушка?

— Пф, — я одарила ее самым умным взглядом, дав понять, что она сморозила глупость, — дура что ли? — а в мозгу начали работать шестерёнки, обрабатывая информацию. Задержка на две недели, сонливость, постоянные перепады настроения, тошнота, хоть и без постоянных излияний в унитаз.

— Но к врачу мы все равно сходим, — пригрозила Шурочка.

— Не надо, — я сжала пальцы в кулаки, понимая, что лучше сейчас решить этот вопрос. Я привыкла все решать сама, но сейчас мне было реально страшно, поэтому мне нужен был соучастник.

— Делаем тест? — догадалась сестра. Мне оставалось лишь утвердительно кивнуть. Утро было ранним, до круглосуточной аптеки бежать было далеко, поэтому вариант был только один — Соня. У неё точно должны быть эти штучки, которые либо меня спасут, либо разрушат окончательно. И поддержка от ещё одной сестры мне не помешала бы.

И когда я этим двоим вытащила тест с двумя полосками, все внутренности ухнули вниз, потому что это был самый большой и пушистый писец из всех существующих в природе. И случился он со мной.

— Ну, — прищелкнула языком наша старшая, — кто будет говорить родителям?

Мы с мольбой уставились на нее. Она всегда разгребала наши косяки.

— Так, девочки, я в этом не участвую. Ибо ещё и я под раздачу попаду.

— Сонь, — в один голос.

— Вы меня и так в это впутали. Ладно, давайте так, — вздохнула она, домысливая свою идею, — мы пойдем все вместе. Если попадать, так скопом.

— Может, не сегодня? — с надеждой в голосе поинтересовалась я.

— Ты хочешь тянуть до того момента, когда будет виден живот и ты уже ничего не сможешь сделать? — уточнила Саша.

— Если ты сейчас намекаешь на аборт, то лучше заткнись, — прошипела Соня.

— А куда ей ребенка в девятнадцать лет? — привела первый неоспоримый довод моя двойняшка.

— Так, девочки, давайте я сначала с отцом этого ребенка поговорю, а потом уже будем решать, что делать дальше, — предложила я, оттягивая неизбежное. Да, родители нас всегда и во всем поддерживали, при этом детей они очень любили, и я не думаю, что они бы отказались от внуков, но мне только через месяц двадцать лет, я только что с окончила лишь второй курс и мечтаю о карьере на телевидении. При этом при всем, об этом я прожужжала мозг родителям, которые поверили мне и отпустили учиться на самый край страны, так как только там я смогла получить учебный грант. А теперь получается, что я их подвела. И идея стать мамой в столь юном возрасте меня совсем не прельщала.

Но поговорить с Бруком в ближайшую неделю, на которую мы отложили разговор с родителями, я так и не смогла. Почему? А все просто. Он был занят.

Он с командой отправлялся на какие-то сборы в глухую горную деревушку, где плохая связь. Мы и так редко сейчас с ним говорили, а тут вообще он предупреждал, что на некоторое время пропадет.

— Но как появится более ли менее приличная связь, я обязательно позвоню тебе. Твой разговор подождёт?

— Да, конечно! — соврала я. Хотя тянуть было некуда. Прошло уже чуть больше месяца, а это означало, что времени на принятие решения у меня все меньше.

Он ещё пару минут пораспрашивал меня о практике и попрощался со словами, что очень скучает. Блин, я и не заметила, что как только я узнала о беременности, стадия криптобиоза спала. Теперь я молилась каждый день о благополучном разрешении ситуации. И как раз в это время Соня заявила, что пора рассказать всем родителям.

Я помню этот момент до сих пор. Помню, как у меня тряслись все конечности, когда мы шли на завтрак в полной решительности поговорить. Помню лица мамы и папы, когда сминая в пальцах салфетку, я произнесла фразу «я беременна». Мама побледнела и осела на стул, папа наоборот стал носиться по кухне и кричать о том, что он сделает с этим гаденышем, который посмел коснуться его дочери.

— Не получится. Он уехал в Канаду, — попыталась я успокоить Михаила Андреевича.

— Ах, наделал дел и сбежал, — не правильно понял меня папа.

— Он хоккеист, пап. У него контракт. И когда мы с ним начали встречаться, я об этом знала.

— Неужели вы не знаете, как предохраняться? — выдала мама, слушавшая до этого десятиминутный монолог своего мужа, а потом и наш маленький диалог.

— Мам, это вышло случайно. Мой прокол.

— Теперь это так называется? — хмыкнула она.

— Я не надеялась, что вы меня поддержите. Накричите хоть что ли.

— А что кричать? Поздно, — заявил папа, немного сбавив пыл.

— Тебе сейчас нельзя нервничать, — поддержала его Татьяна Юрьевна.

— Что мне делать? — думала, конечно, что все будет хуже, от этого и, наверное, от скачущего гормонального фона, разревелась.

Успокаивали меня все вместе, перестав вдруг быть суровыми. Я тогда понимала, что это большое счастье иметь такую семью. Это большое счастье, что рядом есть те, кто тебя поддержит и поймет.