Дор повернулся и вперил взор в рабочую одежду кентавра.
— Как его зовут? — спросил он у одежды.
— Его зовут Сердик, — ответила одежда. Кентавр услышал голос и вздрогнул от удивления.
— От чего Сердик страдает больше всего? — задал новый вопрос Дор.
— Он импотент, — ответила одежда.
— Эй ты... — угрожающе заворчал Сердик, но тайна уже вышла наружу.
Что такое импотент? Дор не совсем понял и решил выяснить. Выяснить просто необходимо.
— Что такое импотент? — вновь спросил он.
— Сердик.
— Нет, я хотел спросить, что значит слово «импотент»?
— Импотенцию.
— Не понимаю.
— Тогда ты неправильно спросил. Надо спросить: «Что такое импотенция?» — поправила Дора одежда.
— Хватит! — вне себя от волнения проревел кентавр. — Я запущу в действие катапульту! Сделаю все, что ты хочешь!
— Не обижайся, — успокоил его Дор. — Я. ведь не насмехаюсь над тобой, а пытаюсь помочь. Но сначала хочу выяснить, в чем суть твоей беды.
— Хорошенькая задачка! — хихикнула одежда.
— А ну перестань умничать! — прикрикнул на нее Дор. — Объясни, что значит импотенция.
— Конь лишается конской силы. Всякий раз, когда пытается...
— Молчать! — оборвал Сердик. — Командир, я же сказал, что согласен заняться катапультой, согласен на любую работу. И обзывать тебя больше не стану! Ну чего тебе еще надо?
Дор наконец что-то понял. Импотенция, наверное, похожа на чувство, которое он испытывал, когда запрещал телу обнимать Милли, когда отказывался бултыхнуться в озеро к нимфам.
— Мне от тебя ничего не надо, — сказал Дор. — Наоборот, я...
— Приведи ему, бедняжке, какую-нибудь девицу, — съехидничала одежда. — Увидишь, какая начнется потеха.
Багровый от ярости кентавр ухватился за одежду и с силой рванул ее.
— Ну перестань же, — остановил насмешницу Дор. — Я хочу, чтобы все было мирно. Сердик, никто не узнает от меня твой секрет. А ты, — обратился он к одежде, — хоть и пострадала, но говорить еще можешь. Продолжай рассказ.
— Но мне так больно, — простонала одежда.
— И Сердику не лучше. Стыдно смеяться над бедой ближнего. — Тут Дор припомнил, как над ним насмехались мальчишки постарше. Это было там, в его времени.
— Стыд и позор, — поддакнул кентавр.
— А кто виноват в беде Сердика?
— Заклинание, — угодливо ответила одежда.
— Какое заклинание?
— Бессильное, конечно, глупец!
— Брось так говорить с волшебником! — рассердился кентавр и дернул за одежду.
— Я хотел спросить, как оно действует?
— В один прекрасный миг желание как бы тормозит. Значит...
— Чем энергичнее желание, тем сильнее торможение, — закончил Дор. Он вспомнил, что пережил в антенном лесу. Это не заклинание, а просто подлость!
— И вот, значит, когда Сердик приближается к своей аппетитной, серой в яблоках подружке, наступает...
— Я сожгу эти тряпки! — прорычал Сердик. Но кентавр узнал и нечто приятное: он ведь думал, что причина слабости в нем самом, а теперь, как выяснилось, виновато постороннее его телу заклинание.
— А как можно уничтожить это заклинание? — спросил он.
— Кто его знает, — ответила одежда. — Мое дело маленькое, я ведь только для прикрытия тела служу, ну и наблюдаю, что на улице происходит.
— Как же ты узнала о заклинании?
— Этот простофиля захрапел, а его тем временем и околдовали. Я видела. Мне всегда не спится.
— А тебе и должно не спаться! — пробурчал кентавр. — Только живые спать умеют. Вы мне скажите, кто же мог со мной такое учинить?
Одежда промолчала.
— Может, Дикая Рожа, соперничек мой, постарался? Ну я ему накручу хвост!
— Кто заколдовал Сердика? — повторил Дор вопрос кентавра.
— Селестина, — небрежно бросила одежда.
— Девчонка! Я же с ней хожу! — воскликнул кентавр. — И чего она вдруг... — Кентавр замолк, явно что-то сообразив. — Вот бестия лошадиная! А я все думал, с чего она такая угодливая, так вокруг меня и вьется, утешает. Она, получается, на меня хворь и напустила...
— Лечения я, увы, предложить не могу, — сказал Дор.
— Все нормально, волшебник, — бодро успокоил его кентавр. — Это, как ты сказал, магия? А среди кентавров магию не уважают. Стало быть, чертовка заняла чары у какой-нибудь ведьмы людского рода. Я так сделаю: пойду к стряпчему колдуну, который разные снадобья злые стряпает, и куплю у него лекарство на мою слабость. Но Селестине не скажу, — улыбнулся Сердик, явно что-то предвкушая. — Нет, не скажу. Будет она вокруг меня виться, насмешки строить, я же... поднесу ей подарочек! Очень она этому подарочку удивится.
Сердик и Дор вернулись к остальным.
— Ну что, разобрался с паучьим дружком? Все в порядке? — спросил один из кентавров.
— У меня все в порядке, — смерил его Сердик ледяным взглядом. — И у волшебника, — подчеркнул он, — тоже. Теперь будем слушаться его беспрекословно и все приказы исполнять.
Сердик произнес эти слова прямо-таки железным тоном.
Прочие кентавры явно были недовольны, но Дор сделал вид, что не замечает. Теперь уж они будут слушаться.
— Куда стрелять, чтобы гарпии заметили? — спросил Дор.
— Туда вон, — кивком указал на север кентавр, стоявший у перил.
— Туда, господин, — поправил невежду Сердик, слегка ткнув его кулаком в бок. — Знай, как обращаться к командиру.
— Давайте без церемоний. Называйте меня просто Дор, — предложил Дор. Теперь, когда с дисциплиной все в порядке, он решил вести себя запросто.
— Гарпии летят от Провала, господин Дор, — любезно объяснил кентавр, стоявший у перил.
— А можно направить ядро к юго-западу от них?
— Я могу сбить их предводительницу, уважаемый Дор! — заявил Сердик. — Попасть прямо ей в глотку.
— Отлично, но надо на юго-запад.
— Пушку готовь! — скомандовал Сердик.
Кентавры столпились вокруг катапульты, повернули механизм, подняли тяжелое ядро и вставили в пращу. Потом нацелили катапульту и настроили.
— Теперь я скажу тебе слова, — обратился Дор к ядру, — ты будешь повторять их, пока не упадешь. Гарпии — дурацкие вонючки! Ну, повтори.
— Гарпии — дурацкие вонючки] — радостно повторил камень.
— Огонь, — скомандовал Дор. Сердик произвел выстрел. Пружина распрямилась. Ядро сделало дугу над лесом.
— Гарпии — ду-у-у... — послышалось сверху. Дальнейшее заглушило расстояние.
— Теперь надо послать ядро к юго-востоку от первого, — распорядился Дор. — Ядра будем посылать до тех пор, пока не образуется цепь, ведущая гарпий на восток, поближе к антенному лесу.
— Понимаю, волшебник, — сказал Сердик. — А потом что?
— Там, у леса, гарпии встретятся с гоблинами.
— И расколошматят друг дружку! — радостно продолжил Сердик.
Дор тоже на это надеялся. Если гарпий прилетит слишком мало, гоблины не испугаются и займутся зомби. Но если гарпий прилетит слишком много, тогда уж они кинутся на несчастных. И ход с обзывающими ядрами может пройти впустую. Уже множились вести, что неисчислимые орды гоблинов движутся с юга, а затмевающие собой солнце стаи гарпий летят с севера. Проклятие волшебника Мэрфи все еще действует, превращая замок Ругна в средоточие военных действий.
— Волшебник, — прозвучал сладкий голос. Дор оглянулся. Перед ним стояла какая-то женщина зрелых лет. Она сказала:
— Я Ведна, подколдунья. Пришла помочь. Чем могу быть полезна?
— Подколдунья? — переспросил Дор, дерзко обнаруживая, что ничего не понял. Мэрфи упоминал, кажется, о какой-то волшебнице, о том, что она помогает королю, но подробности Дор начисто забыл.
— Я зовусь подколдунъей, потому что в настоящие волшебницы, как говорят, не гожусь, — насмешливо пояснила она.
— А какой у тебя талант? — спросил Дор и сразу понял, что опять позволил себе излишнюю прямолинейность. Ну не привык он еще к взрослой учтивости.
— Я тополог, — сообщила дама.
— Кто?
— Тополог. Формоизменитель.
— А, ты можешь изменять форму? Вроде оборотня?
— Не собственную форму. Других могу изменять.
