Пока она пыталась придумать, что сказать дальше, попугай перелетел на ветку и проговорил:

– Ар-р-риэль. Ар-р-риэль.

– Когда он так научился? – удивилась она.

Джеймс пожал плечами.

– Только что, полагаю. Своенравное существо. Однажды я часами безуспешно пытался научить его выражению "Боже, храни Королеву". А он запомнил фразу "Чёрт возьми!", которую я раздражённо произнёс, в конце концов, признав поражение.

– Чёрт возьми! Чёрт возьми! – услужливо закричала птица.

Ариэль рассмеялась.

– Вы уверены, что "чёрт возьми" он выучил именно в тот день?

Муж присоединился к её смеху.

– Похоже, вы меня уличили в сквернословии. Приношу свои извинения.

– Джеймс... – Не зная, как сказать, чего желает, Ариэль сделала несколько шагов к мужу.

К её разочарованию, он отодвинулся.

– Видели такого попугайчика вблизи? – Он положил руку на ветку, и на неё запрыгнула птица. – Милые маленькие создания. – Джеймс сделал это так ловко, как будто отступил не намеренно, а словно увидел что-то, что привлекло его внимание.

Ариэль почувствовала, как на глаза навернулись слёзы. Паттерсон ошибался. Если бы Джеймс как-то по-особенному к ней относился, он бы не сбегал при каждом её приближении. Когда синегрудый попугайчик внезапно вскочил на руку мужа и исчез в складках обернутого вокруг шеи капюшона, Ариэль изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

Для неё это стало последней каплей. Даже этой глупой маленькой птичке, которую Трёхножка проглотила бы за один присест, позволено приближаться к Джеймсу. Ариэль заполонили одиночество и тоска, а глаза наполнились слезами. Униженная, она повернулась, намереваясь выйти из вольера прежде, чем заметит муж.

Но он замечал всё.

– Ариэль, что случилось?

Она покачала головой и стала возиться с жёсткой защёлкой двери. Муж подошёл к Ариэль и нерешительно коснулся её локтя.

– С вами пытался связаться сэр Эдвин и расстроил вас?

Она повернулась к Джеймсу, он заключил её в объятия, и это показалось совершенно естественным. Ариэль плакала так сильно, как никогда в жизни, даже в день смерти матери. Но, боже милостивый, как чудесно прильнуть к груди мужа! Он был таким сильным, таким тёплым, таким безопасным.

И высоким. Макушкой Ариэль едва доставала ему до подбородка, и его плечо находилось на удобной высоте. Пытаясь сдержать рыдания, она судорожно перевела дыхание и уткнулась лицом в гладкую тёмную шерсть его сюртука.

– Ариэль, моя дорогая! – проговорил он, слегка покачивая её. – Могу ли я что-то сделать? Или... или вы плачете из-за того, что вышли за меня замуж?

– Нет, нет, дело не в этом. – Она обхватила его за талию, желая быть как можно ближе. – Просто... мне здесь так одиноко. Можем ли мы больше времени проводить вместе? Возможно, вечером после ужина? Я не стану вас беспокоить, если вы пожелаете работать или читать, но я бы хотела находиться рядом.

Она практически отдала своё сердце ему в руки. Джеймс долго не отвечал, так долго, что она боялась задохнуться, потому что не могла спокойно дышать. Одной рукой он медленно гладил её по спине, как будто успокаивая лошадь.

– Конечно, можем, если таково ваше желание, – наконец, сказал он.

– А вы не против? – спросила она. Ей было необходимо знать, действительно ли он этого хочет или просто уступает её желанию.

Она почувствовала лёгкое прикосновение его руки или, возможно, губ к волосам.

– Я не против, – тихо проговорил он. – С удовольствием буду проводить с вами время.

У Ариэль от счастья снова потекли слёзы - достаточно хорошее оправдание, чтобы продолжать прижиматься к его груди.

Она никогда не устанет от его объятий, в которых чувствовала себя так, словно вернулась домой. Помимо счастья, Ариэль ощущала какое-то непонятное волнение. Оно немного её пугало, но в то же время она хотела в нём разобраться, ведь оно имело непосредственное отношение к Джеймсу.

Ариэль вдруг поняла, как сильно напряжён её муж. Она неохотно отступила, ей не хотелось ему надоедать.

– Становится поздно. – Она внезапно вспомнила о своих растрёпанных волосах и пятнах на одежде для рисования. – Пора переодеться к ужину.

– Сегодня вечером, если желаете, можем посидеть в библиотеке, – нерешительно проговорил Джеймс. – Мне нужно написать несколько писем. Только если вы не заскучаете...

– Не заскучаю. – Ей даже стало неловко от того, как радостно прозвучал её голос. – Увидимся за ужином. – Этот вечер станет первым шагом, со временем будут и другие. Она не знала точно, куда приведёт этот путь, но не сомневалась, что должна по нему идти.

Эта трапеза оказалась самой непринуждённой из всех. Фальконер подумал, что, возможно, жена хочет провести совместный вечер так же сильно, как и он, но потом решил, что это невозможно. И всё же ему никогда не доводилось видеть её такой счастливой.

Лишь теперь, когда разница стала очевидной, он осознал, в какую тихоню она превратилась, а свойственное ей сияние померкло. Джеймс напомнил себе, что даже замкнутые молодые женщины, которые наслаждаются одиночеством, нуждаются в некотором общении. Для Ариэль он был единственным доступным собеседником. Он не принял слишком близко к сердцу её желание видеться с ним чаще, но это вовсе не означало, что он не рад.

Они удалились в библиотеку выпить кофе, продолжая беседу. Между ними возникла практически осязаемая теплота. Фальконер старался не натягивать и без того хрупкую паутину чувств, желая, чтобы она окрепла.

Ариэль опустилась на стул и грациозно налила кофе из серебряного кофейника. В голубом шёлковом платье, оттеняющем прекрасный цвет её лица, она выглядела особенно прелестно.

– Сегодня я получила письмо от своей бывшей гувернантки Анны, – протягивая Джеймсу чашку, сказала она. – Я о ней рассказывала?

Он ответил отрицательно.

– После отъезда из Гардсли она устроилась учительницей для двух дочерей вдовца в Хэмпстеде, к северу от Лондона.

Фальконер размешал молоко в своём кофе.

– Этот человек - интеллектуал или художник, как многие из тех, кто живет в Хэмпстеде?

– Действительно, мистер Тэлбот весьма успешно проектирует ткани и мебель для промышленного производства. И ему хватило ума по достоинству оценить Анну. Собственно говоря, они поженились в тот же день, что и мы. Они недавно вернулись из Италии, где провели медовый месяц. Анна извинилась за отсутствие вестей и пояснила, что была так занята и счастлива, поэтому не заметила, как пролетело время. Она приглашает нас навестить её в Хэмпстеде. Анна пишет, что дом очень большой. – Ариэль застенчиво посмотрела поверх своей чашки с кофе. – Вы бы согласились как-нибудь их навестить? Вам понравится Анна, и мистер Тэлбот - по всей видимости, замечательный человек.

Фальконер нахмурился, но ему не хотелось портить вечер.

– Возможно, когда-нибудь.

Задумчиво посмотрев на него, Ариэль сменила тему. Они многое обсудили, пока не допили кофе. Затем она поднялась. Фальконер забеспокоился, что она передумала и сейчас уйдёт наверх.

– Я почитаю, пока вы будете заниматься письмами. – Она одарила его яркой, но немного нервной улыбкой. – Не хочу отвлекать вас от работы.

Когда она находилась так близко, трудно было думать о письмах, но он покорно подошёл к своему столу и принялся писать. Джеймс вёл обширную и разнообразную переписку. Отличный способ общаться с людьми, не встречаясь с ними лично.

Цербер, приятно удивлённый присутствием обоих в комнате, бродил взад-вперёд. Сначала посидел рядом с Фальконером, а затем неторопливо подошёл к креслу, где Ариэль читала книгу. В отличие от неугомонного Цербера Трёхножка просто свернулась калачиком на столе на стопке почтовой бумаги. Фальконер не мог припомнить себя таким счастливым. Библиотека с обитой кожей тёмной мебелью всегда была его любимым местом, но в присутствии Ариэль даже райские кущи показались бы убогими.

И тут вечер стал ещё лучше. Услышав рядом с собой какой-то звук, он рассеянно опустил левую руку, чтобы потрепать собаку за уши, но коснулся шелковистых волос. Взглянув вниз, Джеймс увидел свою жену, свернувшуюся калачиком у его стула.