– Вал сказала, что вы согласились погостить у нас, – голос мягкий, соответствующий внешней оболочке.
– Не совсем так. Валерия и вы оказали мне большое доверие и дали возможность почувствовать, как это – жить не по режиму, ощущать тепло и поддержку. Я не согласилась погостить, я с огромной радостью и благодарностью приняла предложение вашей дочери, – я изучала Александра, пытаясь понять, правильную ли тактику выбрала.
Он посмотрел на Валерию, присевшую на подлокотник дивана.
– В нашем доме сейчас не много тепла, к сожалению. Да, дорогая? – он протянул девушке руку.
– Может быть, теперь будет больше, – Лера пожала его руку и сразу же отпустила.
– Девчонки, а давайте зажжем камин, тогда точно будет теплее! Я уже отвык от холода. Видишь, Диана, приехал дурак в шортах, забыл, что тут осень, – Александр стремительно подошел к камину и начал строить вигвам из поленьев.
Лера улыбалась мне открыто и искренне, похоже, я сдала экзамен.
***
Александр был неугомонным мальчишкой в теле взрослого мужчины. Теперь я понимала, на кого похож Тим. Мы быстро выработали распорядок дня в нашем доме. Утром Лера уезжала с отчимом на работу, а я занималась подготовкой сада к зиме, ездила с водителем на рынок, составляла меню на ужин, контролировала прислугу.
Прислуга в этом доме была уникальна. Поначалу мне казалось, что они все подбирались по трем принципам: немые, невидимые и частично глухие. Когда я поделилась своим наблюдением с Лерой, она долго смеялась, но отметила, что в чем-то я действительно права. Найти хороший персонал – дело не простое. Человек, вписавшийся в уклад дома, ценился очень высоко. Работники не должны были попадаться на глаза жителям дома, при этом всегда находясь рядом, а выходя за пределы дома, они забывали все увиденное и услышанное в стенах. Лера говорила, что штат подбирался долго, но на сегодняшний день в каждом она была уверена. Я пыталась разговорить водителя, когда мы ездили на рынок или по магазинам, но безуспешно. Он мог обсудить политическую обстановку в стране, последний матч, новый сорт пива, высказаться по поводу очередной пластики какой-нибудь старлетки, но едва я пыталась плавно перевести разговор на жителей дома, он замолкал. Как будто срабатывало стоп-слово.
Большую часть времени до вечера я посвящала фотографиям. В первый день знакомства Александр устроил нам презентацию своих приключений на острове. Он вел фотодневник, но не выкладывал его на обозрение всем в соцсети, как это было модно, а сохранял для семьи. Я никогда не видела фотографий, а если и видела, то забыла. Жизнь, замершая по воле человека. Меня поразила эта возможность останавливать мгновение и показывать его спустя время другим. Заметив мой интерес, Александр подарил фотоаппарат, которым пользовался на отдыхе, моему восторгу не было предела. Просто нажимать на кнопочку мне не нравилось.
Бывали дни, когда я не делала ни одного кадра, но это не значит, что я не думала о съемке. В век, когда информация накрывала человека потоком цунами, мы просто не успевали оценить и понять, как дорог каждый миг. Я видела это на примере Александра и Леры. Едва они открывали глаза, все разговоры, все мысли были заняты тем, что надо сегодня сделать, с кем встретиться, что обсудить. Они начинали работать задолго до приезда в офис, еще за завтраком, а заканчивали – уснув. Они не могли остановиться и увидеть, как меняется природа на пороге зимы, какие причудливые рисунки творит огонь на горящих в камине дровах, что за историю капли дождя пишут на стеклах. Если тебе дана возможность запечатлеть мгновение, то бессмысленное нажатие на кнопочку – это преступление. Я старалась подвергать снимок минимальной обработке, добиваясь естественности, поэтому редко фотографировала, но долго искала нужный кадр.
Часто, оставаясь дома одна, я искала. Мои перемещения напоминали квест, только подсказок не было. Начальным пунктом всегда была дверь в комнату Тима. Однажды я поинтересовалась у Леры, почему дверь заперта. Она удивилась, заверив, что дверь не закрывали. Мы вместе отправились проверить мои слова. Дверь действительно легко поддалась, что показалось мне очень странным, ведь я не первый раз пыталась попасть вовнутрь. Комната была все также пуста, даже более пуста, чем в мой первый визит: все картины пропали.
– А куда перенесли рисунки Тима? – не сводя взгляда со стены, спросила я.
– Какие рисунки? – Лера осталась стоять на пороге, прислонившись боком к дверному косяку.
– Здесь висели его рисунки, – указала я на стену. – В прошлый раз висели точно, я помню.
– Не знаю, – Лера нахмурилась, – я не помню, чтобы Тим рисовал.
– Этого не может быть, – я села на край матраса-кровати. – Там был мой портрет, еще рисунок того места… – я замолчала. Лера тоже молчала, ожидая продолжения от меня. – Того места, где его… – еле выдавливала я из себя по слову.
– Где ты убила его? – абсолютно спокойно продолжила она.
– Нет! – я вскочила с матраса. – Я не убивала твоего брата! И ты это знаешь лучше других! – эмоции переполняли меня. Мы так давно не обсуждали произошедшее. Я вдруг поняла, что за все время пребывания в доме я ни разу не спрашивала Леру ни о чем, но ведь у меня было много вопросов.
– Что он тебе рассказал в день смерти? – Лера вошла в комнату и затворила за собой дверь. Она была похожа на гостью, которая приходила ко мне в парк в день смерти Марго: такая же хладнокровная и уверенная в себе.
– Ничего нового, – с вызовом ответила я. Мы стояли друг напротив друга, как воины, готовые к нападению.
– Что старого он рассказал тебе? – она теряла терпение.
– Ты все отлично знаешь сама.
– Что я знаю? – отчеканив каждое слово, тихо спросила Лера.
– Ты убила Тима, – набравшись сил, выпалила я.
Девушка молчала, примеряясь к следующему удару.
– Знаешь, звонил док, – она виртуозно поставила меня на место и напомнила, что я здесь на птичьих правах.
– И как он? – мне было смешно.
– Просил привезти тебя на прием. Ты давно не была в клинике.
– Браво, – я тихонько зааплодировала.
– Судя по твоей реакции, ты не против, – улыбнулась она.
– А ты давно виделась с доком? – я пропустила ее вопрос.
– Давно. У меня не было поводов заехать в клинику.
– Бедный док, слышал бы он, что тебе нужен повод для встречи с ним, – посетовала я. – Раньше ты была с ним любезнее. Ах, да, теперь же нет надобности держать его у ноги.
– Я общалась с ним только из-за тебя, – холодно ответила она.
– Это понятно. Скажи, удержать мужчину ты можешь только так? – я акцентировала на слове «так»
– Наверное, доктор Розенберг прав, завтра я отвезу тебя в клинику, – она решительно развернулась и открыла дверь.
– Доктор Розенберг? – онемев, прошептала я.
– Ты забыла, как зовут твоего лечащего врача?
– Тебе звонил доктор Розенберг? – я в два прыжка обогнала Леру и преградила ей путь.
– Конечно.
– Но ты сказала: «Звонил док»!
– А что я должна была сказать?
– Я думала, док – это доктор Максимилиан!
– Максимилиан, – это твой прежний лечащий врач, Диана. Тебя передали доктору Розенбергу, или ты не помнишь? – в ее глазах читалась тревога. – Мне так жаль, – Лера обняла меня. – Мы обязательно справимся, – прошептала она мне на ухо и вышла из комнаты.
Я ничего не понимала, но где-то на задворках моего помутившегося сознания четко вырисовывалась одна мысль: «Мне нельзя возвращаться в клинику». Обдумывать времени не было. Я догнала Леру на лестнице.
– Прости, я запуталась, – я изобразила искренность. – Мы можем перенести визит в клинику?
– Твое здоровье очень важно. Я забрала тебя домой, надеясь, что все встанет на свои места, а ты запутываешься все больше и больше, – она выжидающе смотрела на меня.
– Нет, я просто запуталась в докторах, – засмеялась я. – Остальное напротив становится яснее, – я должна была бросить ей какую-то кость. Дать ей то, чего она ждала. – Тим говорил о тебе.
– Правда? – девушка присела на ступеньку.
