По преданию, пять из семи озер назывались Юдхиштхира, Арджуна, Бхима, Накула, Сахадев, то есть именем каждого из пяти Пандавов, два – именами их матери и общей жены, то есть озера Кунти и Драупади.

Помимо буддийских монастырей на пространстве вокруг озера выросли небольшие индусские храмы, большей частью посвященные богу Шиве.

От дороги, опоясывающей водную гладь, круто вверх поднимается мраморная лестница, которая приводит к известной всей Индии гурудваре – сикхскому храму, центру религиозной и социальной жизни сикхской общины.

Гурудвара появилась в этом местечке как воспоминание об историческом событии – посещении Ривалсара великим воином и поэтом, десятым (последним) гуру сикхов Говиндом Сингхом. Он встретился здесь со своими единоверцами для совместной вооруженной борьбы против их притеснителя – жестокого и кровожадного императора Аурангзеба. Результатом того судьбоносного для сикхов совещания стали упразднение поста наследственных гуру и передача власти непосредственно сикхской религиозной общине – хальсе.

С этим местечком в предгорье Гималаев связана романтическая легенда, имеющая непосредственное отношение к буддизму и его распространению за пределами Индии. Герои легенды – буддийский монах и княжна Мандарава, дочь правителя из городка Манди. Этот городок и по нынешний день расположен на берегах реки Биас в 24 километрах от озера Ривалсар.

Девушка услышала от прислуживающих ей женщин о живущем в уединении в горах молодом монахе, на мудрость и добрый нрав которого обращали внимание многие люди. По слухам, он был сыном могущественного царя. Юноша обосновался в горах, в пещере, относительно неподалеку от Манди.

Говорили, что молодой человек открывает людям истину, заложенную в глубинной сущности бытия. Этот фундаментальный закон жизни за 13 веков до него обнаружил, сформулировал и проповедовал другой мудрец, которого в юности звали Сиддхартха Гаутама, а впоследствии Буддой – пробужденным, просветленным.

Долго не раздумывая, Мандарава вскочила на коня и вскоре оказалась в пещере перед медитирующим юношей.

Можно предположить, что были и другие причины, побудившие ее к такому необдуманному с точки зрения общественной морали поступку. Но так ли это важно знать? Куда интереснее последующие события, о которых повествует предание.

Права женщин в то время были никакими, а нравы суровыми. Разгневанный отец княжны приказал немедленно схватить дочь, а заодно и молодого человека. Разложили погребальный костер с железным столбом посередине, к которому приковали рыдающую девушку и монаха, находящегося в состоянии глубокой медитации. Вскоре этот костер, представлявший собой зажженную поленницу из нарубленных гималайских кедров – деодаров, запылал в полную мощь, осыпая огненными искрами и окутывая клубами дыма смотрящих на душераздирающее зрелище людей.

Учиненное раджой зверство по отношению к собственной дочери и монаху, разумеется, произвело впечатление на местных жителей. Куда больше народу, однако, собралось через сутки после того, как началась эта бессмысленная казнь. Вдруг оказалось, что погребальный костер не затухает, хотя в него уже не подкладывали новых дров. Наоборот, он разгорался еще сильнее и свирепее. В течение недели, пока он пылал, заполняя копотью и клубами черного дыма почти все пространство вокруг и даже часть неба, отовсюду толпами стекался народ – со всей долины Кангры и даже из пограничной с ней Кулантхапитхи. Кулантхапитха переводится с языка санскрита как окраина обитаемого мира. Так называли в те времена долину Куллу и примыкающие к ней другие, меньшие по размеру долины, входившие в независимое княжество Куллута.

На седьмой день пылающий костер, будто повинуясь чьей-то воле, неожиданно превратился в озеро. Этим дело, однако, не закончилось. В центре озера возник неправдоподобно огромный распустившийся лотос, внутри которого стояли, взявшись за руки, молодой монах и княжна Мандарава. Понятно, что после такого поворота событий раджа в раскаянии рвал на себе волосы и молил о пощаде. С того приснопамятного дня сына царя, принявшего отшельнический образ жизни, называют Падмасамбхава, то есть Рожденный в лотосе. А еще он известен как Гуру Римпоче – Драгоценный учитель. Многими тибетцами он признается вторым Буддой, учителем буддийской тантры, поскольку сыграл решающую роль в распространении буддизма в IX веке н. э. в Тибете и определил его тибетскую обрядовую форму. Тантра (санскр. – букв. прядка, ткань) – общее обозначение эзотерических индийских и тибетских традиций, использующих практики, ведущие к освобождению и духовному развитию. Они широко представлены в буддизме, древней религии тибетцев бон и индуизме.

Это средневековые времена буддизма. В те годы первоначальное учение Будды претерпевало существенные изменения под влиянием магии, культа бога Шивы, примитивных добуддийских верований и тантрических практик. Сам Будда в поздних сочинениях о нем превратился во всемогущее существо. Он исцеляет увечных, возвращает зрение слепым, ходит по воде аки посуху и совершает много чего другого – невообразимого и удивительного. Во многих направлениях тибетского буддизма проглядывают черты многобожия. Прежние религиозные традиции просто и легко не сдаются.

Выдающийся немецкий индолог Рихард Пишель (1849–1908) в книге «Будда, его жизнь и учение» обратил внимание на разнородность некоторых толков буддизма. По мнению ученого, сколько народов, столько и видов буддизма: «Это объясняется тем, что буддизм всюду прививался к народным религиям, по сущности своей совершенно от него отличным. Нигде буддизм не мог искоренить этих религий, да и не старался о том. Даже на Цейлоне настоящая религия народной массы состоит в веровании в демонов»².

Если взглянуть на озеро Ривалсар с вершины горы, в контуре его берегов четко вырисовываются два соединенных воедино сердца.

Я был словно околдован бессонной ночью и мантрой, вибрирующей в горном воздухе и обращенной к богу Шиве. С первыми лучами солнца внезапно наступила тишина. Было прохладно. Легкий шелест листвы и робкое пение птиц делали ее выразительной и неизъяснимой.

Еще не придя в себя от ночного священнодействия, взволнованный и разгоряченный, я вышел во двор монастыря и оказался у входа в небольшой буддийский храм. Дверь в храм была открыта настежь. Монах большим веником аккуратно и даже ласково выметал из него на монастырский двор маленькую змейку. Затем, используя тот же веник, он перебросил ее через ограду – на дорогу, которая опоясывает озеро.

Вскоре пришли другие монахи, началась утренняя служба. Чтение ритуальных текстов было тихим, бесстрастным и монотонным. Казалось, что ровно гудящий пчелиный рой заполнил храм. Я сидел, как все, в позе лотоса, завороженный чтением буддийских мантр, в которых слышались дыхание и голос Шакьямуни Будды, когда-то известного под именем Сиддхартха Гаутама.

Служба закончилась, и опять я оказался во дворе монастыря. Вокруг храма ходили женщины. Они почти беззвучно шептали мантры и крутили молельные барабаны. Одинокий мужчина в теплой безрукавке отрешенно сидел рядом с храмом, а ладонь его лизала корова, забредшая сюда через ворота с улицы. Спокойствие и умиротворенность царили на этом небольшом священном пространстве.

На следующий день в местной харчевне я встретил соотечественниц – трех студенток из Москвы. Они остановились в гостинице, расположенной на той же улице, где и монастырь. Девушки попросили меня и моего индийского друга Ашока Арору, приверженца культа Шивы, сопроводить их в горы, туда, где находится пещера Падмасамбхавы и Мандаравы. Выполнить их просьбу было проще простого: мы с Ашоком путешествовали на джипе по гималайским долинам, посещая многочисленные шиваитские храмы и буддийские монастыри. В джипе свободно умещалось шесть человек.

Дорога была узкой и в колдобинах, повороты крутыми, так что добираться пришлось дольше, чем мы ожидали.

Жилище Падмасамбхавы и Мандаравы состоит из трех соединенных вместе пещер. Когда-то давным-давно они были выдолблены в большой скале. Сейчас это часть небольшого буддийского женского монастыря.