После того, как Катон приказал одному из своих людей сообщить во дворец об их возвращении и о том, что он сделает свой доклад на следующее утро, преторианцы отправились в лагерь у городской стены, а Катон с остальными направился к себе домой. Это было грустное расставание, тем более что вскоре после выхода корабля в море, оставив позади Сардинию, умер Плацин. Центурион пережил свою страшную рану на несколько дней, чередуя бессознательное состояние и все более страшные приступы безумного крика. Он отказывался от еды и воды и все больше слабел, пока, наконец, не погрузился в глубокий сон, дыхание его стало поверхностным и затрудненным, и в конце концов оно прервалось. Он был хорошим и популярным офицером, и многие в рядах преторианской гвардии будут скорбеть о его смерти.

К тому времени, когда повозка въехала на конюшенный двор в задней части дома Катона, солнце уже село, а Луций уже лег спать. Катон приказал приготовить еду и подать ее ему, Аполлонию и Клавдии лично управляющим, как только остальные рабы будут отправлены в свои покои на ночь. Никто из них не видел, как Клавдия вошла в дом. Она была в безопасности до тех пор, пока оставалась вне поля зрения домочадцев. Но долго так жить она не могла. Рано или поздно ее увидели бы. Рабы будут сплетничать. Слух о том, что Катон прячет в своем доме женщину, достигнет ушей кого-нибудь во дворце, и ему начнут задавать неудобные вопросы. Если ответы будут неудовлетворительные, отряд преторианцев появится у его дверей с приказом обыскать дом, а Катона и Клавдию Актэ доставят к императору и призовут к ответу за присутствие в городе человека, изгнанного из Рима под страхом смерти.

Катон сел и перекинул ноги через край кровати, спиной к Клавдии.

- Мне нужно умыться и одеться. Я хочу повидаться с Луцием, прежде чем отправиться во дворец.

- Конечно, ты должен. Иди. Мне будет хорошо здесь.

Он оглянулся через плечо и с грустью посмотрел на нее. Он чувствовал бремя боли, которую испытывают те, кто обрел новую любовь, но мир угрожал разрушить ее в самом начале. Однако его чувства были настолько искренними, что он уже знал, что будет бороться за нее, несмотря ни на что, даже если они обречены. В этом случае оставалось лишь обеспечить безопасность Луция. У него были дальние родственники по материнской линии, которые могли его воспитать.

Катон встал и размял плечи, пока не почувствовал, как захрустели суставы, затем пересек комнату к сундуку с одеждой, чтобы надеть набедренную повязку и тунику. Одевшись, он вернулся к кровати и наклонился, чтобы поцеловать Клавдию в последний раз.

- Я вернусь, как только смогу.

- Да хранит тебя Фортуна.

- До сих пор так и было, - улыбнулся Катон.

Он спустился к небольшому имплювию, установленному в конце площадки. Вода в него подавалась по трубе, идущей от ближайшего водопроводного блока, который, в свою очередь, питался водой из акведука Клавдия. Вода, стекавшая в имплювий, стекала с холмов в течение ночи и была прохладной и бодрящей, когда Катон обливал лицо и вытирал губкой грязь, которую он пропустил накануне вечером. Пока он завершал омовение, его прервал крик Луция, и он, обогнув лестничную площадку, вышел на крытую дорожку, выходящую в сад. Его сын бросал палку собаке, а рядом сидел управляющий и подбадривал его. Руки Луция были еще недостаточно развиты, чтобы бросить палку дальше, чем на небольшое расстояние, и собаке достаточно было сделать несколько прыжков, чтобы подхватить ее и помчаться обратно к нему. Вместо того чтобы выплюнуть палку, Кассий стоял, расставив передние лапы и виляя хвостом, приглашая Луция попытаться ее схватить. В этот момент он изворачивался, оббегал вокруг мальчика и останавливался, чтобы снова его подразнить. Каждый раз Луций смеялся и делал вид, что ругает животное.

Катон поспешно спустился по ступенькам и вышел в сад. При звуке его шагов Кассий поднял нос и принюхался, затем выронил палку и бросился к нему, вскочил на задние лапы и уперся передними в грудь Катона, вытянул морду и длинным розовым языком лизнул лицо хозяина.

- Папа! - Луций закричал и побежал, когда управляющий встал и поспешил за ним. Мальчик неожиданно замедлил шаг, когда увидел повязку на глазу. - Что случилось с твоим глазом, папа?

- Я потерял его, - просто сказал Катон, подавляя воспоминания о нападении на аванпост. Он принужденно улыбнулся. - Так что теперь за тобой по дому скоро будет гоняться циклоп.

Он оттолкнул собаку и подхватил Луция, держа его на руках, пока осматривал. - Клянусь богами, ты вырос еще на три сантиметра с тех пор, как меня не было?

Луций энергично кивнул. - Я уже большой мальчик.

- И постоянно растешь! - Катон поставил его на место и напустил на себя суровый вид. - И хорошо ли ты учился в мое отсутствие?

- Очень хорошо, хозяин, - сказал Кротон. - Его наставник говорит, что он очень быстро все схватывает.

- Рад это слышать. А теперь пойдемте поедим, пока вы мне все тут расскажете.

Они прошли в неформальный триклиний рядом с кухней, и Луций заговорил обо всем, что он узнал и увидел в столице за последние несколько месяцев. Когда управляющий принес им хлеб, сыр и мед, к ним присоединился Аполлоний, и Луций разразился длинным монологом, повторяя все, что только что рассказал отцу, а агент добродушно притворялся глубоко заинтересованным. Когда Луций перешел к еде и стал поглощать булочку, намазанную медом, Аполлоний взглянул на Катона.

- Я полагаю, ты скоро отправишься во дворец.

Катон кивнул.

- Как только мы поедим.

- Я пройду с тобой часть пути.

- Нет необходимости.

- У меня есть свои дела в городе. Я знаю одного сенатора, у которого одна из лучших библиотек в Риме. Я собирался разыскать его и узнать, не позволит ли он мне одолжить некоторые из его книг. Я буду сопровождать тебя до Форума.

Катон подумал. Компания отвлекла бы его от переживаний по поводу необходимости представить свой доклад в императорском дворце.

- Ладно, хорошо.

*******

Они отправились в путь во втором часу после полудня, когда утренние лучи солнца начали согревать город. Катон был одет в свежую тунику, а его калиги были вычищены и опрятны. Из-за официального характера визита во дворец он надел поверх туники кирасу из мягкой кожи, а поверх нее – ремни с фалерами. Конец всаднической ленты он закрепил за поясом, а свои боевые гладий и пугио оставил дома в ножнах. Его внешний вид был военным и достаточно торжественным, чтобы предстать перед императором и его советниками.

Когда они спустились с холма в центр города, Аполлоний заговорил первым.

- Как ты думаешь, как все пройдет?

- Мы выполнили поставленные перед нами задачи. Клавдия Актэ была сопровождена в изгнание, а разбойники были побеждены. Я постараюсь быть краток и мил.

- Уверен, что так и будет. Что ты намерен делать с Клавдией?

- Я не знаю.

- Ты не можешь рассчитывать на то, что ее присутствие останется в тайне навсегда.

- Я знаю это, - раздраженно ответил Катон.

- Твои друзья-преторианцы, возможно, дали слово ничего не говорить, но ты знаешь, как это бывает, когда они возьмутся за чаши... Тебе придется как можно скорее с ней что-нибудь сделать.

- Раз уж мы задаем вопросы, я хотел спросить тебя кое о чем.

- Хмм?

- Тот пастух, Милопий.

- А что с ним?

- Ты сказал, что оставил его связанным за камнями, прежде чем мы направились к загону в день нападения. Ты собирался вернуться, чтобы освободить его после этого.

- Это верно.

- Это правда? - Катон боковым зрением посмотрел на своего собеседника. - Ты сделал это?

- Да, я уладил все дела с ним. - Аполлоний резко остановился, когда они достигли следующего перекрестка. - Я направляюсь в ту сторону. Надеюсь, во дворце все будет хорошо.

Катон пристально посмотрел на него здоровым глазом.

- Ты освободил его?

- Я ответил на твой вопрос, префект. Вопрос закрыт. - Аполлоний кивнул в знак прощания. - До скорого.

Он свернул с улицы в переулок и зашагал прочь. Катон настороженно смотрел ему вслед несколько мгновений, прежде чем продолжить свой путь.