- Да, господин.
- Поторопись.
Пока он ждал, он продолжал наблюдать за землей перед аванпостом, но не мог различить никакого движения. Когда часовой вернулся, Катон выхватил гладий и вонзил его в туго связанную связку хвороста, затем поднял ее и приказал другому человеку зажечь хворост. Потребовалось мгновение, чтобы искра распространилась по связке, но вскоре сухие ветки стали жадно пожирать маленькие язычки пламени, и дым заклубился. Когда все разгорелось, Катон вытянул рукоять меча назад и выбросил ее вперед, и сверток соскользнул с клинка и по вспыхнувшей дуге пролетел небольшое расстояние, а затем, рассыпавшись искрами, ударился о землю и покатился вниз по склону.
Ярко-желтое пламя осветило группу сгорбившихся мужчин в пятидесяти шагах от него, которые пристально смотрели на пылающий сверток, когда он пронесся мимо них и осветил еще одну группу разбойников на небольшом расстоянии.
Катон прижал руку ко рту и повернулся, чтобы крикнуть своим людям. - К оружию! К оружию!
*************
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
- Они идут! - проревел Катон. - Готовьте связки хвороста! Поджигайте их и перебрасывайте через стены!
Люди, отдыхавшие мгновение назад, вскочили на ноги, выхватили оружие и бросились на вал, чтобы занять свои позиции вдоль стены. Катон увидел, как Барканон заколебался, прежде чем один из его людей толкнул его вперед. По мере того как поджигали все новые и новые связки хвороста, из темноты вокруг форпоста доносилась какофония радостных возгласов и боевых кличей. Катон ухватился за край деревянного поручня, увидев, что враги подступают ко рву, окружавшему частокол. Первая волна состояла из рассеянной шеренги людей, вооруженных луками и пращами. За ними двигались группы со щитами для защиты соратников с лестницами, спешивших за ними.
Яркая вспышка и треск пламени – еще одна связка хвороста пролетела над частоколом. Она ударилась о землю и покатилась вниз по склону, заставив двух разбойников отпрыгнуть в сторону, а яркий свет от нее высветил еще одну группу людей с лестницей. На короткое время вспыхнули искры и языки пламени, когда связка ударилась о пень, и при их свете Катон разглядел еще большую группу людей, тесно прижавшихся друг к другу, дальше по склону. Затем свет померк, и они пропали из виду.
- Осторожно! Пращники! - воскликнул Массимилиан. - Всем пригнуться!
Большинство людей, стоявших вдоль частокола, сгорбились или пригнулись за стенами, но некоторые не успели среагировать. Выстрелы вылетали из темноты, треща по деревянному частоколу, или проносились над головой и впивались в противоположный вал, или пролетали высоко над заставой. Были и стрелы, темные древки вздрагивали, когда их наконечники вонзались в древесину. Катон увидел, как один из погонщиков мулов вздрогнул, когда стрела попала ему в плечо. Он попятился на шаг назад, поскользнулся и скатился с вала, завывая, когда древко зацепилось за что-то и затрещало, прежде чем отломиться. По всему аванпосту раздавался постоянный нестройный хор резких ударов, когда метательные снаряды продолжали попадать в цель. Катон присел за парапетом в мрачном разочаровании от того, что его заставляют прижаться к стене, не имея возможности следить за врагом. Он слышал, как они, перекрикивая грохот попадающих в цель снарядов, с радостными криками устремились ко рву.
С дальней стороны заставы раздался крик боли, и он повернулся, чтобы увидеть, что одному из ополченцев стрела попала в заднюю часть бедра. Пока он наблюдал за происходящим, раздался грохот – заряд пращи врезался в вал неподалеку. Он сразу же увидел опасность, которую упустил, и поднес руки ко рту, крикнув: - Держите щиты поднятыми, лицом к форту!
Его люди поспешили подчиниться, а погонщики мулов прижались к солдатам, пытаясь укрыться от шквала стрел и пращных зарядов за их щитами. Катон впервые подвергся такому обстрелу в столь ограниченном пространстве, и он сидел, напрягшись, уверенный, что в любой момент его могут поразить. Не только люди подвергались опасности. Стрела пронзила шею одной из лошадей, и она отпрянула назад, ударяя передними копытами, а ее голова дико раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь вырваться из тисков привязанных поводьев. Её пронзительное ржание и неистовые движения испугали лошадей по обе стороны. Мгновение спустя один из мулов получил удар в крестец и добавил свою агонию к шуму, нараставшему в маленьком укреплении. Единственное, что компенсировало опасность и ужас от шквала снарядов, летящих в форт и над ними, - это осознание того, что пролетающие мимо снаряды представляют не меньшую опасность для врага. Катон задавался вопросом, не забыли ли они об этом в своем горячем желании уничтожить форпост, или просто сочли, что рискнуть стоит.
Он услышал крик неподалеку, за рвом, а затем грохот стрел и снарядов, бьющих в частокол, стал стихать. Он поднялся и встал. С другой стороны рва он видел, как враги выходят вперед из снопов света, отбрасываемого горящими вязанками хвороста. Когда первая группа достигла рва, он увидел, что лестница, которую они несли, оказалась длиннее, чем он предполагал, и почувствовал, что его внутренности сжимаются от тревоги, когда он выкрикнул предупреждение.
- Всем встать! Они приставляют лестницы!
Защитники поднялись, направив щиты на врага, когда ближайшие разбойники уже закрепляли основание лестниц и полезли вверх, через ров, под углом к вершине парапета. Катон вытащил свой меч и подошел ближе, когда верх лестницы с грохотом ударился о деревянный парапет. Сразу же первый из нападавших начал карабкаться вверх под пологим углом, перекладины слегка прогибались под его весом. Ему мешало копье в правой руке, и Катон уже отчетливо слышал его запыхавшееся дыхание, когда он приблизился. Варвар замедлился, увидев римского офицера, который ждал его с поднятым мечом, затем, крепко ухватившись левой рукой за перекладину, он уперся ногами и сделал выпад копьем.
Катон легко парировал удар копья и, наклонившись вперед, нанес косой удар по левой руке противника. Острие пробило плоть на запястье разбойника, и он ослабил хватку на лестнице. Его тело рухнуло на лестницу, затем перекатилось через край, и он упал в канаву, все еще крепко сжимая копье в руке.
Катон поднял верхнюю часть лестницы и попытался сдвинуть ее назад, но основание было прочно закреплено и не поддавалось его усилиям. Уже другой человек, вооруженный топором, взобрался на нее и пробирался к частоколу, более проворно, чем его предшественник. Катон начал бить по ближайшей перекладине, раскалывая дерево. На пятом ударе она раскололась посередине, и он наклонился, чтобы ударить по второй перекладине.
Его новый противник увидел опасность и бросился вперед, подняв топор, чтобы нанести удар по вытянутой руке Катона. В этот момент лестница покачнулась, и разбойник был вынужден отпустить рукоять топора, чтобы ухватиться за одну из перекладин, позволив оружию повиснуть на запястье на кожанном ремешке. Катон продолжал бить со всей силы, пока не раскололась вторая перекладина, затем быстро убрал гладий в ножны, схватился за конец лестницы и стал раскачивать ее из стороны в сторону. Разбойник не мог ничего сделать, только отчаянно цеплялся и кричал что-то через плечо обратно вниз своим соратникам. Один из его товарищей вышел вперед с копьем наперевес и поднял его над плечом, прицеливаясь в Катона. Напрягая мышцы, Катон стиснул зубы в последнем отчаянном усилии, и был вознагражден: один из стоящих на лестнице сдвинулся на расстояние вытянутой руки от частокола. Лестница дернулась в сторону, и человек с топором уцепился за нее одной рукой, а затем позволил себе упасть в канаву и скатиться на дно.
Катон не успел отпраздновать свою маленькую победу, как увидел, что рука копьеносца взметнулась назад. Он спрятался за щитком, и острие копья пробило грубую доску и осыпало его лицо осколками. Он моргнул, когда щепка вонзилась ему в веко рядом со скулой. Подтянувшись левой рукой, он потянул за щепку длиной в палец и выдернул ее. Зрение в его глазу было нечетким, а резкая боль была почти мучительной.
