Мы находились в приграничной зоне, специально сделанном месте для беженцев, наша семья являлась далеко не первой, кто уже пытался переехать куда-нибудь на восток. Сначала прибывающим из Европы не везло так как нам, для них ещё не было построено совсем никаких зданий, люди ждали днями, а некоторые неделями просто на улице, кто-то побогаче покупал палатки, так как местные жители с обеих сторон границы организовали торговлю со значительно завышенными ценами, раза в три превышающими цены на такие же товары в любом другом месте. Но тут либо спи на земле, либо плати.
Проблемы с погодой начались ещё прошлой весной, просто летом температура редко поднималась больше пяти градусов, температурные рекорды бились и бились, но отовсюду транслировалась информация о том, что это временно, со следующей недели обязательно станет теплее, или в следующем месяце, это уж точно. Но были те, кто этому не верил и стал ехать ещё летом, самый основной поток начался тогда же, когда начались проблемы с водой. Кто-то переезжал в восточные районы Польши, где с водой ещё было неплохо, кто-то как мы, ехал в Россию.
Чем дальше двигаться на восток, тем меньше проблем с пресной водой, но всё так же холодно. Тогда, когда мы переезжали об этом толком никто не знал, я уже чуть раньше описывал аргументы отца по этому поводу. И конечно же страны, обладающие этим, наконец-то, оценённым по достоинству ресурсом использовали его на максимум. Беларусь была одним из тех государств, где проблем с водой практически не было, разве что в некоторых районах. Кроме того, что они продавали эту воду в Европу, я не знаю по какой цене, но точно очень завышенной, так ещё и все желающие сюда въехать, даже транзитом, обязаны заплатить. Я слышал, что лет сто назад всё было в точности наоборот, люди из русскоговорящих стран тратили огромные деньги, чтобы просто попасть в Европу.
Как потом я узнал: просто въезд стоит около двух тысяч долларов, одни сутки пребывания в том здании, практически бараке без воды и туалета стоили сто баксов за человека, ну и естественно еда с ценой, так же сильно больше чем обычно. Тут имелись и места более пригодные для жизни, прямо на границе, там были и кровати и душ, но такое себе позволить могли, неверное только, одна сотая процента от всех посетителей приграничной зоны.
Конкретно мы находились здесь первые сутки, я не знал сколько у отца есть денег, но скорей всего очень мало, я как-то краем уха слышал, что он взял с собой из дома около десяти тысяч, одну мы точно заплатили за переезд в Польшу, Бастиану не платили ничего, но как, я уже писал это было не совсем наше решение, скорей всего родители отдали шесть тысяч, чтобы просто проехать границу, как они это сделали без документов, я так и не узнал. Хотя тут можно предположить, что установить наши личности не составляет проблем, надо только сказать наши имена и где мы живём, как становилось понятно кто мы, а может отец дал кому-то взятку, я не знаю. В общем в итоге у нас должно было остаться что-то около трёх тысяч евро, стоит отметить, что цены каждый день росли, так как каждый день, если не час, наши деньги теряли свою цену.
Плюс каждый день нужно было платить за наше пребывание здесь, до тех пор, пока не назовут наши имена.
Раз в несколько часов в помещение заходил человек в форме, называл фамилии и люди быстро схватив своё имущество, не сильно даже складывая в сумки, теряя одежду, документы и телефоны выбегали из комнаты. Тут же начиналась драка, особенно если это был телефон, одежда особо никого-то и не интересовала, можно и не говорить о том, что все пытались всё украсть, когда мужчины выходили в туалет, на его женщину могли тут же напасть и отобрать всё, что им хотелось, несколько человек, самые опасные были те, кто без семьи, они, сбиваясь в кучи человека по три или, иногда, пять могли напасть и на семью, даже при отце этого же семейства, он один с тремя никак справиться не мог. Из-за этого в туалет стали ходить прямо в помещении. Не знаю, как описать образовавшуюся вонь от тел и от испражнений.
Люди, покинувшие здание, отправлялись на поезд до России, или до той страны которую они могли себе позволить. Вся система состояла в том, что беженцы попадали в Беларусь и заполняли документы, всякие опросники о том, где хотят остаться, куда направляются, в зависимости от страны были свои меры. Если это была Россия, то туда, конечно же, за большую плату отправляли запрос, разрешают ли они въехать тому или иному человеку. Если доплатить, то белорусские пограничники ещё выслали бы российским гарантии того, что вы не представляете опасности, мол вели себя хорошо, платежеспособны, с армией Европы связи не выявлены. Если, кстати, эти связи вдруг выявлены вас никто не депортировал, платите за жизнь в бирюзовой комнате пока хватит денег, а вот потом уже вас просто выбрасывали на улицу, где из путей только один – обратно в Польшу.
Дни шли, человек в форме приходил, люди уходили, заходили новые, а мы всё сидели и исправно платили. Раз в день мама ходила за едой, это была тарелка жидкого супа с картошкой и больше кажется ничем, правильнее это даже назвать солёная вода с картошкой, трудно представить за сколько она продавалось. Но там и вода, и какая-то еда. Отец оставался сторожить вещи, несколько раз еду отбирали по дороге, но чаще нам везло. Когда прошло дней десять, отец начал думать, что нас и не пустят, что всё-таки связь с армией есть, мы просто тратим деньги впустую. Он выглядел настолько подавленным, что даже мать сжалилась над ним, пытаясь успокоить его тем, что помимо нас есть те, кто сидит тут ещё дольше, старики, которые не нужны армии, например, их тоже не выпускают отсюда. Но тут вошёл ещё не запомнившийся мне, наверное, новый, работник пограничной службы внешность которого почему-то въелась с первого взгляда. Он был небольшого роста, немного полноват, короткие чёрные волосы, а также большие лобные залысины. И ещё высокий, совсем не подходящий ему голос.
Открыв дверь, он запустил за собой клубы морозного пара, поздоровался со всеми на английском и улыбнулся, открыв свои бумаги он стал читать фамилии таких же как и мы беженцев, после нескольких человек он выкрикнул и нашу. Я обрадовался, даже вроде бы запрыгал так, будто вообще всё кончилось, а с завтрашнего дня всё станет хорошо. Не знаю из-за чего, хотя просто покинуть эту комнату с негаснущим светом, в которой я пробыл десять, или даже больше дней для меня было большой удачей.
Мать застегнула одежду, отец схватил заметно опустевшую сумку с водой, точней сказать почти полностью опустевшую сумку. Собрав всё своё, и как потом выяснится кое-что чужое, мы пошли за пограничником. Выйдя на улицу я спустя долгое время ощутил колючий мороз на щеках. Но думать о погоде было некогда, пограничник двигался к воротам, за которыми можно было увидеть автобусы, возле одного взад-вперёд прохаживался человек. Мы и группа людей пошли к ним.
На плохом английском, тепло одетый, похожий на шар человек заговорил с нами чуть ли не как робот, будто кто-то внутри него включили запись:
– Внимание! Автобус стоит сто долларов или евро за одно место, то есть если вы впятером влезете на одно – с вас сто баксов, пойти пешком – бесплатно, куда идти я вам конечно же не буду объяснять, потому что это в мои обязанности не входит, автобус едет до вокзала, на котором вы сможете купить билеты на поезд до Смоленска, кто не знает это ближайший к Беларуси большой город в России. Так же с вокзала вы можете отправиться куда пожелаете, исходя из ваших разрешений на въезд. Попрошу вас оставаться на месте.
Он ушёл куда-то и вернулся с тёмно-зелёным ящиком из которого торчали какие-то браслеты или пояса. Когда он вытянул один стало ясно, что всё-таки это были браслеты.
– Так, сейчас я на каждого из вас надену по вот такому прибору, – вот тогда он и достал один браслет и демонстрируя всем нам, нас было человек семь, крутил им в воздухе, – его хватает ровно на сорок восемь часов с момента включения, куда его одеть решайте сами. Это датчик слежения, но внутри есть ампула с ядом. Не бойтесь, в течение этих двух суток вам не будет ничего, не будет ничего и после этого времени если вы будете за пределами нашей страны, он просто раскроется и его можно будет выбросить. Если же вы решите остаться здесь – то уж извините. При попытке снять браслет точно так же в вас введётся яд. Всё.
