— Хочу повторить, — с этими словами он снова притягивает меня для очередного поцелуя. И хотелось сопротивляться, показать, что я «сильная и независимая» личность, но я снова поддаюсь внутреннему порыву первобытных инстинктов. Не думала, что меня это может на столько выбить из колеи. Да, он мне определённо нравился, но чтобы так…чтобы до каждой нервной клеточки пробирало током, чтобы испытывать настолько сильное желание утащить его куда-нибудь в кабинку туалета. Или это должен делать он?

— Так, Ванюш, — прихожу на этот раз я в себя первой, — покушаться на твою нетрезвую честь я сегодня не собираюсь.

— А разве не все равно?

— Хочется, чтобы все было по-честному, — я прикоснулась к его небритой щеке губами. Приятное ощущение. Надо запомнить.

— Я даже не предполагаю, как тебя понимать, — мы продолжали танцевать, правда теперь что-то типа школьного «медляка».

— Ванечка, женщин нужно не понимать, а любить!

— Нет, мужское-женское с тобой выяснять бесполезно! У тебя будет куча доводов в свою пользу. И не такой я уж и пьяный.

— Я тебя сегодня отшиваю.

— А если не представится другого шанса?

— Теперь я уверена, что он будет.

Домой я попала уже ближе к трем, когда Даша, наконец, разобралась с Барышниковым, который послал ее куда подальше. Заплаканная невеста, которая нагородили себе в голове столько ненужной хрени, поехала домой, а жених, как нормальный мужик начал топить грусть в водке. И кто его поддержал? ДРУЗЬЯ!

Всю дорогу пришлось успокаивать Семёнову, которая кляла на чем свет стоит всех мужиков в лице Олега. А потом ещё отпаивали ее валерьянкой. И когда она, наконец, уснула, поплелся досыпать положенный мне сон.

— Ты где шаталась? — открыла один глаз Васька. Хотя эта обычно спит, как сурок.

— На свидание бегала, спи!

На свидание? На свидание! Мы ведь все же увиделись. Едва закрыла глаза, а у меня воспоминания лезут в голову и губы горят, пусть от недолгого, но вкусного поцелуя. Чёрт! Сердце начинает снова учащенно биться. Улыбаюсь, как дура в темноту, а потом засыпаю.

«Лиза, не улетай! Лиза, не исчезай. Побудь со мной ещё немного, Лиза…» — снова в сон врывается какие-то непонятные звуки. На этот раз голос уже мужской.

«Побудь со мной ещё совсем немного, Лиза. Я знаю расставанья час уже так близок…» — продолжали уже несколько мужских голосов

— Что за нахер? — вполне стандартный вопрос, особенно если у тебя чуткий сон.

— Ты не могла бы заткнуть своего мужика? Ещё пяти нет, — в комнате появилась заспанная Саша. Хорошо, что Соня осталась ночевать у своего старикашки, а то бы точно прибила. Она ненавидела, когда ее будили раньше будильника.

— В смысле моего? — голова от недосыпания соображала плохо. Всё-таки решилась выглянуть в раскрытое окно.

— Сейчас она выйдет, — абсолютно пьяный Иван, широко улыбался, обращаясь к своим друзьям, потом снова продолжил пение. Как я уже упоминала, голос у него был очень неплохим. Даже, я бы сказала, слишком хорош для обычного архитектора. Там явно замешана музыкальная школа. Или самородок? И почему меня это сейчас волнует?

— Лизаааа! Выгляни в окнооооо! — подпевали дружки на бэк-вокале. Зато Ленка, сидящая в машине, которая развозила пьяную братию по домам, ухахатывалась, чуть ли не билась об руль головой.

— Ну и? — высунулась я.

— О! Показала милая Лиза прекрасный свой лик, а Ромео наш что-то тормознул и сник, — еле ворочал языком Пашка, зато это состояние превратило его в рифмоплета. Ромео немного постоял, видимо, соображая, что он хотел и снова затянул песенку, которая меня несколько минут назад разбудила. Романтик хренов. Нет, с одной стороны было приятно, конечно, ведь серенад мне никто и никогда не пел. Поэтому Сашка включила камеру телефона, с фразой «Для семейного архива». Только я забыла уточнить, какой семье он будет принадлежать. А с другой стороны, меня снова втянули в этот дурацкий мальчишник и это здорово раздражало.

Где-то в квартире пониже залаяла собака. Кроме милой Лизы, в окнах стали показываться и другие рожи, при чем не такие счастливые, как у неё.

— Хулиганье, — по двору разнёсся знакомый старушечий голос. — Сейчас милицию вызову.

— Так, господа, романтики, завершайте свой кружок художественной самодеятельности и по кроваткам.

— А я разве не заслужил ещё одного поцелуя? — от слов Вани сестра на меня уставилась с большим удивлением

— Протрезвеешь, мы обязательно это обсудим.

— Эх, а мы так старались, — расстроился Олег. — Идём, Вань, спать.

И как они втроём будут ютиться на одной кровати? Думаю, Даша точно не обрадуется нежданному гостю. Так, Лизонька, не твои это проблемы.

— А ты что не домой, Ромео? — поинтересовалась я, встречая их уже на лестничной клетке, пока Олег пытался попасть ключом в замочную скважину. Я нажала на звонок, вызывая невесту, чтобы та впустила своего алкоголика.

— Принимай невменяшку.

— Дома бабушка, расстроиться, что я напился, — тормозил Ваня.

— Идем, Князев, — вздохнула я тяжело, затаскивая его к себе.

— И что нам с этим телом делать? — уперла в бока руки Саша.

— Уложить спать. Или сначала немного протрезвить?

— Пока ходит, давай его под холодный душ.

И когда я вечером вернулась домой, Ванечка только пробуждался. А Васька тыкала в него стаканом с аспирином.

— А нет ничего покрепче?

— Опохмеляются только алкоголики, — заявила Соня, стачивая ноготки на пальчиках.

— Я сейчас готов стать им.

— Тащи, Васенька, пиво, — приказала старшая.

— Не можешь срать, не мучай жопу, — возмутилась младшенькая, но всё же пошла на кухню.

— Василиса, — возмутилась я. Ещё осталось спросить, чей же пример ее взрастил.

— Она права, я вообще практически не пью.

— Практически — это не значит, что ты непьющий. Бабушке позвони, она волнуется, не помер ли ты где-нибудь под забором. Пришлось описывать ей, в каких ты царских условиях приходишь в себя, — кинула я ему его же мобильный, по которому я ещё утром разговаривала с хохочущей женщиной. Конечно, реакция его бабушки была мало похожа на реакцию нормальной бабули, но поболтали мы славно.

— Что ты так смотришь? — уточнила Соня, когда я уставилась на нее. — Пусть хоть жить здесь селится, — этого я и добивалась. Мне по-сути оно и нафиг было не нужно, но жалко было выгонять его как кошенёнка за дверь на ночь глядя. Он хоть и взрослый, но выглядел слишком уж беспомощным. И откуда эта жалость?

День пятый

Мужчина, убирающий за собой спальное место с утра может быть очень сексуален. А если он ещё и гол по самый торс, то вообще может стать объектом утренних похотливых мыслей. Тем более, что в квартире мы были абсолютно одни. Время-то не раннее. Взгляд отвести было тяжело, но как показала практика, возможно.

— Выглядишь намного лучше, — заметила я.

— Чувствую себя так же, — повторил он мою однажды сказанную фразу. — В душ можно? А то, кажется, я провонялся насквозь этой гадостью, что мы пили.

— Это да! Полотенце там на полке найдешь, и папин гель где-то был. Вещи Соня твои простирала, Сашка погладила с утра, — вручила я ему небольшую стопку, состоящую из рубашки, брюк и носок.

— Вот в чем прелесть восточных гаремов, — рассмеялся он. — Спасибо!

Но в голову ему все же прилетела подушка.

Пока загостившийся Ромео плескался уточкой в ванной, я готовила завтрак. Есть хотелось, хотя навыки у меня были никудышные. Косые бутерброды, кривые горки хлопьев по тарелкам, недосахаренный кофе, которая делала кофемашина (слава японскому концерну). Ну, вот, кажется, и всё. Можно подчевать мужчину, вышедшего из ванной комнаты практически в неглиже. Не, конечно, не в сорочке, придуманной ещё во Франции, а просто в брюках и расстёгнутой рубашке. Ну, кто ж так делает? Особенно после ночных поцелуев и недолгого щеголяния без рубашки перед душем. Что ж за напасть?

— Словно заново родился, — оповестил он, останавливаясь посреди кухни.

— Долго же ты в себя приходил, — отвела взгляд, разливая по чашкам кофе.