— Судья согласилась позволить нам попытаться освободить его, при условии, если мы разрушим их портал и убьём Королеву.

Такеши рассмеялся, а потом прикрылся рукавом, сдерживаясь.

— Простите, — пробормотал он. — Ну и миссия у вас.

— Мы слышали, что в городе существует какое-то движение Сопротивления. Ты тоже участвуешь в нём? Могут ли они помочь нам? — спросила Анна.

Улыбка моментально померкла на его губах, и он нахмурился.

— Сопротивление — это миф, порождённый людьми, которые ещё не потеряли надежду.

Анна вскинула брови.

— Ты же не теряешь надежды.

— Я никогда не сдамся, — сказал он так тихо, что я поняла: его слова предназначались только ей. Особенно когда его голос стал жёстче, и он добавил: — Но здесь я забочусь сам о себе, и я причиняю столько неприятностей, сколько могу, и не более. Всё это длится уже очень давно.

Анна взглянула на меня и отвернулась. Когда она сказала мне, что думает, что он будет частью сопротивления, её слова сквозили гордостью, но это было и напоминанием, что она не видела этого мужчину лет десять или около того. И для меня это было неким напоминанием — что он был Стражем, но означало ли это, что мы можем доверять ему? Что сделали с ним и его преданностью столько лет, проведённых в этом адском месте?

Тихое потрескивание с улицы привлекло наше внимание. Такеши выругался.

— Я потерял счёт времени. Приближается «Огненный час». Нам нужно спуститься вниз, а потом мы вправим твою руку.

Он так это сказал, словно для него это было обыденной вещью. Я оттолкнулась от стены, когда он вышел на середину комнаты и поднял свою маску Мазикина.

— У меня есть одно местечко неподалёку. Мы недолго пробудем на улицах. И всё же… — он натянул лицо Мазикина поверх своего, — лучше быть осторожными.

Пока Такеши собирал ножи Анны с тел её жертв, Анна накинула свой собственный плащ и подошла ко мне. Она натянула мне на голову капюшон, когда я схватилась за правую руку и пошатнулась. Даже отвлекшись от своей боли, я могла видеть сияние на её лице. Ей было всё равно, изменился ли Такеши. Она ждала этого воссоединения много лет, и вот оно настало. Я не могла сердиться на неё, ведь я тоже надеялась, что у меня скоро будет собственное воссоединение.

С низко надвинутыми капюшонами и накинутыми на плечи плащами мы вышли из здания. Жар почти расплющил меня, когда я втянула обжигающий воздух в лёгкие. Впереди меня Анна съёжилась под палящим солнцем. Огромный шар пламени, увеличенный через купол, висел прямо над головой. Такеши поднял глаза и прорычал что-то невразумительное, и они с Анной побежали трусцой. Я ковыляла так быстро, как только могла, но каждый шаг сотрясал мой плечевой сустав. Я могла идти только так, чтобы не кричать при каждом шаге.

Внезапный взрыв позади меня заставил меня отлететь в стену. Такеши повернулся ко мне, его плащ развевался, а полуоткрытая морда Мазикина указывала дорогу. Он скользнул стальной рукой по моей спине и оторвал меня от стены, его морда задела моё лицо. Он повёл меня по улице, что-то быстро бормоча по-японски. Вспышка пламени разорвалась не далее чем в квартале от меня, и я начала поворачивать голову в сторону угрозы, но Такеши потащил меня вперёд с резкой, беспощадной силой.

— Вперёд, — сказал он Анне, которая была прямо перед нами.

Её шаги замедлялись, когда она пыталась понять, куда идти. Она застыла на месте, когда ещё один близкий взрыв послал волну жара на нас. Чёрный дым повалил в воздух от пылающего корпуса механизированной телеги чуть дальше по улице.

— В тех машинах взрывчатки? — спросила я, когда мы поравнялись с Анной.

Такеши практически нёс меня, пока я пыталась держать руку неподвижно.

— Нет. Это лучи солнца, увеличенные под куполом. Мы сгорим, если не попадём внутрь, — сказал он приглушённым маской голосом.

Глаза Анны широко распахнулись. Такеши так крепко обхватил меня рукой за талию, что я едва могла дышать. Его руки в когтистых перчатках впились мне в бок.

— Здесь, прямо тут, — сказал он, подталкивая меня к обычному бетонному зданию, как раз когда над нами затрещала линия электропередачи.

Анна ворвалась в дверной проём, чуть не попав под россыпь искр. Она откинула капюшон и улыбнулась, и я почувствовала, как напряжённое тело Такеши расслабилось.

— Дай угадаю, — сказала она ему. — «Огненный час».

Её заявление было прервано очередным взрывом снаружи.

— Когда солнце движется прямо над головой, оно фокусируется через определённые слабые места в куполе, — ответил Такеши, ведя меня через пространство к задней комнате, заполненной грудой обломков. — У Мазикинов есть свои личные берлоги на верхних и нижних ярусах. Первые этажи каждого здания в городе предназначены для того, чтобы дать убежище, если кто-то случайно задержится снаружи. Это общественная территория.

Он обвёл нас вокруг нескольких куч осыпавшегося цемента и металлических обломков к толстой стене в центре здания. Он отодвинул в сторону тонкий бетонный лист и там, в полу, показалась большая неровная трещина. Бормоча что-то Анне, он повёл её внутрь… вниз, в дыру. Моё сердце забилось немного быстрее, когда она исчезла. Он повернулся ко мне.

— Это будет больно.

Я наклонилась к нему. Анна стояла в тускло освещённом пространстве прямо подо мной.

— Я поймаю тебя, — тихо сказала она.

— Это будет очень больно, — пробормотала я, и Такеши усмехнулся.

Собравшись с духом, я неуклюже поползла к отверстию в полу. Яма была около шести футов глубиной, судя по тому факту, что голова Анны была прямо рядом с моими ботинками, когда они болтались подо мной. Я могу это сделать. Я справлюсь. Я…

— Хватит думать, — сказал Такеши.

А потом он толкнул меня. С визгом я рухнула вниз, тяжело приземлившись, но Анна успела подхватить меня раньше, чем я ударилась об пол. Боль взорвалась в моём плече, и я стиснула зубы, чтобы не закричать.

Такеши легко приземлился рядом с нами, оставив отверстие над нами совершенно тёмным, он положил на место лист бетона. Он снял маску и без малейшего извинения посмотрел на меня, обливающуюся холодными каплями чистой боли.

— Все вокруг вас — Мазикины, — сказал он. — Они в основном прячутся от стихий и спят днём, но никогда не знаешь, когда это случится.

Он указал на узкий каменистый туннель. Голые, грубо отлитые лампочки были натянуты через каждые двадцать шесть метров или около того, что позволяло мне видеть, что нас ждёт прогулка. Анна пошла первой, а я за ней. Я старалась не нервничать из-за того, что Такеши стоит у меня за спиной, но было трудно расслабиться рядом с ним. Наконец, пройдя несколько минут по неглубокой тропинке вниз, мы подошли к металлической двери, запертой на тяжёлый висячий замок. Такеши выудил из кармана отмычку, вставил её в замок и распахнул дверь. Своими острыми, как бритва пальцами он крепко держал меня под локоть. Он повёл меня вниз по другой лестнице, мимо мокрых каменных стен к светящемуся огню внизу. Мы находились глубоко под землей, и температура была намного ниже, чем наверху. Мои ботинки поскользнулись на влажной лестнице, и я чуть не упала, но Такеши подхватил меня. Он был худощав, всего на несколько сантиметров выше меня, но явно сильнее, чем выглядел.

У подножия лестницы находилась открытая комната, похожая на пещеру с толстой кучей одеял из козьей шкуры и сумкой, прислоненной к стене. Такеши подвёл меня к груде одеял и жестом предложил сесть.

— Ты здесь живёшь? — спросила Анна, спускаясь по ступенькам.

— Я живу везде и нигде, — сказал Такеши, осторожно стягивая с меня плащ. — Такие соляные пещеры есть по всему городу, и я превратил несколько из них в безопасные комнаты. Они не вечны, рано или поздно они обрушиваются или их находят, и я двигаюсь дальше.

Он спрятал отмычку в карман и наклонился, чтобы достать из кучи, на которой я сидела, несколько одеял из козьей шкуры. Я наклонилась, чтобы помочь ему, и застонала, когда он толкнул мою руку.