– Так, сейчас мы сделаем вам обезболивающий укольчик, и сразу станет лучше, – доктор больше обращался к раненой ноге, чем к пациенту.

– А нельзя ли обойтись без него? Я ведь еще должен сопровождать доктора Балсама в Париж, и мне нужна ясная голова, не затуманенная вашими препаратами. Вдруг будет второе покушение на его жизнь?

Врач пристально посмотрел ему в глаза.

– Будет очень больно, когда я начну зондировать рану в поисках пули. У меня ничего не получится, если вы станете подпрыгивать до потолка.

– Обещаю вам лежать спокойно, только постарайтесь сделать все как можно быстрее.

Доктор молча склонился над раной, а Фрост уставился в потолок, стараясь сконцентрироваться на чем-то отвлеченном, чтобы выдержать обжигающую боль, охватившую ногу. Вот врач извлек пулю и теперь искал ее осколки. Его голос отвлек Хэнка от созерцания потолка.

– Вы всегда были телохранителем?

– Это называется – обеспечение безопасности официальных лиц, – ответил он сквозь стиснутые зубы.

– Наверное, работали раньше в полиции?

– Нет, – поморщился капитан, – я – профессиональный солдат. Наемник. – Он едва не подпрыгнул от резкой боли, пронзившей все тело. – В перерывах между военными операциями работаю в команде Diablo, которая как раз и занимается безопасностью… Скоро вы там?

– Да, потерпите еще немного. Расскажите, как вы стали наемником? Я сам пару лет работал доктором в армии, но меня хватило не надолго. Не выдержал.

– Ну, – простонал Фрост, – после Вьетнама я чуть-чуть поработал учителем английского языка в школе, это была моя основная специальность, но школу пришлось бросить – я едва не прибил одного юнца, который пытался изнасиловать учительницу. Питом пробовал работать водителем грузовика, частным сыщиком. Стал выпивать от отвращения к такой гражданской жизни, а потом одумался и вернулся в армию. Будучи офицером, выполнял задания в Родезии.

– В звании капитана, так? Вы служили в спецназе?

– Да, насмотрелся всякого дерьма, – Хэнк взглянул на медсестру. – Извините. Вот так-то, а после войны, лишившись глаза – на что я мог рассчитывать? Таких инвалидов, как я, остались тысячи…

– Глаз потеряли во Вьетнаме? – спросил врач. Фрост улыбнулся, несмотря на боль.

– В общем-то, рассказывать особо не о чем, но, если хотите послушать…

– Давайте, расскажите. Я уже заканчиваю.

– Ну и слава Богу… Так вот, про глаз. Ничего героического, я предупреждал. Случилось это, значит во Вьетнаме, – капитан застонал и выгнулся на операционном столе.

– Все в порядке, осколков нет, рана чистая. Сейчас я нанесу мазь и забинтую. Немножко запечет, но скоро пройдет.

– Ничего себе немножко! – вскрикнул от полыхнувшего огня в ноге Хэнк.

– Ладно, успокойтесь и продолжайте свой рассказ.

– Во время военных действий я в одиночку уничтожил расчет крупнокалиберного пулемета вьетконговцев, – Фрост все еще вроде тяжело дышал. – И решили наградить меня медалью. В то время в тех краях находился с инспекционной проверкой генерал Хьюго Реп, вот он и должен был вручить мне награду. Ему оставалось всего несколько дней до выхода на пенсию, и это была его последняя церемония во Вьетнаме, сразу после которой он улетал в Штаты. Пожилой такой генерал и страшно близорукий. Короче говоря, стою я, вытянувшись по стойке смирно, а он подходит ко мне, смотрю на фамилию, указанную на груди его формы – так и есть, “Х. РЕН”. Радуюсь про себя, вот оно, думаю, счастье. Адъютант подает генералу медаль, старый X. Рен берет ее, копается с булавкой и, близоруко щурясь и, наверное, думая, что я намного выше, с размаху пришпиливает мне награду, как он думает, на грудь. Очень сильно промазал, очень сильно… Я, естественно, так и остался стоять по стойке смирно, чтобы не нарушить строй, несмотря на боль. Но как я ни старался прижмурить этот глаз, чтобы он не вытек, как ни сжимал веко, все оказалось напрасным – когда прозвучала команда “Разойдись!”, медаль закрывала лишь пустую глазницу…

Доктор поднял голову от полностью забинтованной раны и осудительно взглянул на Фроста, стараясь не рассмеяться.

– Надеюсь, что нога еще поболит, чтобы вы были хоть на время более серьезным.

Немного позже, больше беспокоясь о дырке в брюках, чем об огнестрельной ране в ноге, капитан покинул медпункт и захромал по коридору в сторону кабинета, занимаемого службой безопасности аэропорта. Там его ждали Балсам, Кребски, несколько полицейских и еще один человек, которого он не знал. Кребски подвел его к Фросту и представил:

– Хэнк, познакомься, это Арт Лейн, его прислали из Diablo вместо Пита Рокка. Как нога?

– Ничего вроде, – вздохнул Фрост и опустился на стул за большим металлическим столом. Закончив, он поинтересовался у своего напарника: – Джо, мы теперь полетим другим рейсом?

– Да, все уже улажено, нам с радостью пошли навстречу и перерегистрировали билеты. Вылетаем через час. Тут с тобой хотят переговорить чикагские полицейские – постарайся не нарываться на скандал с ними.

– Ладно, – простонал он и, поудобнее устраиваясь на сиденье, услышал голос доктора:

– Видно, рана все-таки серьезная. Может, вам нужно в больницу?

– Я сяду в самолет, отдохну немного и все будет в порядке, – сумел выдавить улыбку капитан. – Более того, мы с вами еще выпьем по стаканчику. Не беспокойтесь.

Его товарищи ушли, а к столу подсели двое полицейских и один из них, старший по званию, тут же начал задавать вопросы, которые не могли понравиться Хэнку.

– Капитан, я хотел бы видеть ваше удостоверение личности. Вы действительно являетесь сотрудником Diablo? Покажите разрешение на ношение оружия. Оно у вас есть?

– Это что еще за словесный понос? – недовольно проворчал Фрост.

– Что вы сказали? – взвился от негодования полицейский с лицом, покрасневшим от такого непочтения к представителям правоохранительных органов.

– Я сказал “словесный понос”, – раздельно повторил Фрост. – Вы отлично знаете, кто я такой и чей я сотрудник. Вам просто нужен предлог, чтобы отобрать у меня пистолет. Так вот – Diablo зарегистрирована в Индиане и я выполняю официальное задание, имея выданное этим штатом разрешение на скрытое ношение огнестрельного оружия. Кроме того, Diablo зарегистрирована и в Иллинойсе и я нахожусь тут по долгу службы…

– Это не значит, что вы можете иметь при себе оружие, пребывая в Иллинойсе.

– Но это и не значит, что вы можете лишить меня пистолета. Если это произойдет, я затаскаю вас по судам. Не будь я вооружен, доктор Шалом Балсам, выдающийся гражданин города Чикаго, был бы сейчас мертв и, несомненно, пострадали бы еще и многие невинные случайные свидетели. Отбирайте мой пистолет, но я сегодня же обращусь в газеты и выставлю вас, как идиота, на всеобщее посмешище.

Хэнк медленно засунул руку под плащ, извлек из кобуры браунинг и протянул его офицеру полиции. От неслыханной дерзости физиономия того изменила цвет с красного на свекольно-кирпичный. Он резко подхватил со стола форменную фуражку с околышком в шашечки, что сделало его похожим на напыженного таксиста, и возмущенно затопал прочь.

Второй полицейский тоже поднялся со стула и, проходя мимо капитана, незаметно похлопал его по плечу и показал большой палец, давясь от смеха.

Через несколько минут он и сам ушел из комнаты, прихрамывая, отправился на поиски своих друзей. Боль немного уменьшилась, но на душе от этого у него почему-то легче не стало. Он знал многих полицейских из Чикаго, и большинство из них были хорошими ребятами, но попадались и такие индюки, как вот этот офицер, которого пришлось поставить на место. Вместо того, чтобы ловить преступников, которые, чего доброго, могут и стрельнуть, они предпочитали показывать свою власть обычным людям и наезжать на законопослушных граждан, чтобы скрасить рабочее время.

Фрост нашел Балсама, Кребски и новичка – Лейна, в зале для официальных делегаций, в который никого не пускали, кроме них. Они спокойно посидели там полчаса, оставшиеся до начала посадки на трансатлантический рейс.